Непростая служанка

Глава 2

С едой я расправилась быстро. На самом деле, ее было совсем немного: всего пара кусочков жареной рыбы. Теперь, когда с естественной потребностью организма я разобралась, пора было решать другие насущные проблемы: установить контакт с местными жителями, выучить язык и узнать больше об это мире. Но сперва не помешало бы обзавестись одеждой. Я только сейчас заметила, что на мне надето только легкое хлопковое платье, к тому же в некоторых местах порванное мужланом со сковородкой в руке. Самое обидное, что парень, который принес еду, был готов мне помочь и рассказать все, что угодно, а я даже не знала, как попросить у него одежду. Жестами я кое-как показала не прекращающему говорить собеседнику, что для меня его слова – пустой звук. Тот понял и замолк, пытливо глядя на меня. Чтобы как-то обозначить свою потребность в одежде, я провела руками по телу. Паренек оказался сообразительным и сразу догадался, что от него требуется. Вручив мне небольшую стопку одежды, он тут же вышел.

Теперь, когда ничье присутствие меня не смущало, я принялась переодеваться. Льняная рубаха, хлопковая юбка, поверх этого – плотный сарафан из поплина* и холщовый серый передник. На ноги обыкновенные кожаные башмаки. Ничего удивительного, простой костюм среднестатистической служанки из сказок. Однако, простой он оказался только на первый взгляд. Чтобы разобраться в этой одежде и нацепить все на себя, мне понадобилось не меньше часа провозиться со шнуровкой. Как жаль, что в этом мире не придумали молнию. Нижнее белье, которое здесь представляло собой ворох тряпок, я и вовсе не смогла никак надеть, и смело решила обойтись без него.

Кроме шнуровки меня беспокоили различные мысли. Даже с намеченным планом действий я не представляла, что делать дальше. Первой моей целью было выучить местный язык, чтобы хотя бы как-то общаться с населением этого мира, но как его выучить без каких-либо пособий, учебников и даже без учителя? Я, конечно, полиглот – во всяком случае, была им раньше – но в своем мире языки учить мне помогал Интернет, как действовать без него, я не знала. Кроме того, в этом месте мне было слегка некомфортно: я просто не привыкла ни к чему подобному. Может, сбежать отсюда, пока я одна? Выпрыгнуть из окна на площадь, и поминай как звали. Нет, без языка мне в любом случае не выжить, а тут хотя бы есть надежда, что мне помогут: меня как минимум покормили и одели.

Видимо почуяв неладное, парнишка заглянул в комнату. Я уже и забыла о нем. К счастью, я была одета, и неловкой ситуации не возникло. Парень дружелюбно улыбнулся и рукой поманил меня к себе. Мне ничего не оставалось, кроме как подойти. Как только я приблизилась, он схватил мою руку и приложил к своей груди.

– Зун, – четко и ясно сказал он.

Кажется, он назвал свое имя. Я закивала, давая понять, что уловила смысл его слов. Свое имя я назвать не решилась. Во-первых, я не знаю, как оно будет звучать на этом языке. Во-вторых, оно могло оказаться неприемлемым для этого мира. В любом случае, знакомство могло подождать. Зун, если я правильно расслышала имя, продолжал что-то мне рассказывать, но из-за его беглой речи я больше ничего не поняла. Пару раз отчетливо слышалось «Сквалло», но я не могла догадаться, что оно означает.

Поняв, что его слова мне непонятны, Зун аккуратно взял меня под локоть, будто боялся навредить, и вытащил из комнаты. Мы пошли по коридору, освещенному факелами. Мне казалось, что я в каком-то историческом фильме, так все это было похоже на декорации. Будто я исполняю главную роль в новой картине Голливуда, но сама об этом не знаю. Я не удержалась и потрогала одну из стен. Сырой камень, совсем не пластик и не дерево. Изо всех сил я постаралась сдержать вздох разочарования и печали. Лицо моего провожатого в свете огня казалось загадочно-таинственным. Учитывая, что я не имела понятия, куда он меня ведет, этот русоволосый парень с длинными ресницами вызывал у меня все меньше и меньше доверия. Но кроме как идти за ним, мне ничего не оставалось.

Зун привел меня к крошечной двери. За ней оказалась маленькая комнатка, больше напоминающая кладовку или чулан, до верху забитая различными предметами. У нашего школьного завхоза тоже был подобный чулан, где хранилась полезная утварь. Пока Зун, что-то весело напевая себе под нос, там ковырялся, я попятилась назад. Этот приветливый паренек больше не казался мне таким приветливым. Мне захотелось снова вернуться в ту комнату, где я проснулась, а еще лучше сбежать из этого места. Тихо и осторожно, чтобы не привлечь внимание Зуна, шаг за шагом я отступала. Вдруг моя спина почувствовала препятствие; сзади кто-то стоял. Тут же этот кто-то схватил меня за руку и развернул к себе лицом. Передо мной предстал мой недавний спаситель с греческим профилем. Его серые глаза смотрели прямо на меня, будто хотели проникнуть под бинты на моем лице. Он что-то сказал мне, на удивление спокойно и дружелюбно. Его твердый голос успокоил меня, мне даже показалось, что я зря замыслила побег. Все впечатление безопасности разрушил подбежавший Зун с ножом в правой руке.

– Аааааааа! – закричала я, плотнее прижавшись к моему спасителю.

Мужчина только приобнял меня за плечи, ничего не возразив. А вот Зуну он что-то сказал, кажется, побранил: это можно было понять по тону его голоса. Зун, кивнув при встрече с мужчиной, начал что-то ему говорить, энергично жестикулируя и размахивая ножом. Это напугало меня еще больше, а мой спаситель только серьезней посмотрел на собеседника. Они о чем-то поговорили, и Зун ушел, удрученно качая головой. Прежде чем скрыться за поворотом, парень пару раз с сомнением посмотрел на меня через плечо.

Мужчина несколько раз похлопал меня по спине и что-то сказал. Поняв, что бояться мне нечего, я подняла на него глаза. Мой спаситель смотрел на меня спокойно и серьезно. Я почувствовала, что ему точно можно доверять. Он уже второй раз помог мне в трудной ситуации и вряд ли после этого захочет мне навредить. Захотелось узнать его имя, но спросить я не могла. Вспомнив, что в разговоре Зун пару раз сказал моему спасителю «Сквалло», я решила попытать удачу.

– Сквалло? – робко спросила я, глядя мужчине в глаза.

Тот удивленно приподнял тонкую бровь и кивнул, пристальнее вглядываясь в мое лицо. Позже он что-то спросил, но, кажется, вопрос был риторический. Взяв меня за руку, Сквалло повел меня по коридору. Я уже шла этим путем вместе с Зуном, поэтому не удивилась, когда мы пришли в комнату, где я проснулась. Удивилась я тому, что за окном уже было темно. Неужели я так много времени провела в коридоре? Сколько же я обнималась со своим спасителем? Скорее всего, я перешла все рамки приличия. Какой стыд! Только я собиралась жестами просить прощение у мужчины, но обнаружила, что Сквалло ушел. Я даже не успела поблагодарить его за помощь.

Оставшись одна, я выдохнула. Суматошный день, суматошные мысли. Столько всего нового навалилось на меня, что я не могла устоять на ногах, упала прямо на тахту. От обилия информации кружилась голова. Я до конца не могла принять свое новое положение. Сейчас, столкнувшись с двумя людьми, я чувствовала себя одинокой, как никогда. Как же я скучала по своей прошлой жизни, где были родные, друзья, все блага цивилизации и понятная речь. Особенно я скучала по маме. Она где-то там, одна, переживает, грустит, и даже не знает, в какую передрягу попала ее дочка.

В тишине скрипнула дверь, вынуждая меня обернуться. В комнату вошел немолодой мужчина в бирюзовой одежде; на вид ему было лет сорок, поэтому стариком я назвать его не могла. Он что-то сказал мне на своем языке, видимо, поздоровался, и присел рядом со мной на тахту. Мужчина начал осматривать мое лицо, вертя мою голову из стороны в сторону, не прекращая говорить. По его мягкому и вкрадчивому голосу я определила, что передо мной тот самый человек с голосом дедушки, который был в комнате, когда я только пришла в себя. Его приятный голос убедил меня, что этот человек не причинит мне вреда, а то, что он осматривал мое лицо, натолкнуло меня на мысль, что передо мной врач. «Вполне логично доверять врачу,» – именно это я подумала и позволила лекарю вертеть мою голову так, как ему нужно.

Через пару минут медик завершил осмотр и сменил бинты на моем лице. Он сделал это так быстро, что я даже не успела ничего сообразить. Возможно, причиной этому была также и моя усталость. Врач снова что-то сказал мне и, погладив по голове, что вызвало у меня недоумение, удалился.

От сегодняшних приключений ноги ныли, будто я пробежала марафон. Хотя, кто знает, сколько я на самом деле прошла? Голова тоже болела из-за недавнего удара. Я так устала, что даже предаваться тоске дольше не могла. Не раздеваясь улегшись на тахту, я закрыла глаза, пробуя заснуть. «Спокойной ночи, мамочка, как бы далеко ты не была», – подумала я, засыпая.

***

Проснулась я от ощущения тепла на щеках. Солнечные лучи сквозь окно ласкали мое лицо, согревая кожу через бинты. Я открыла глаза и, потянувшись от долгого сна, встала с кровати. Голова побаливала и кружилась, но любопытство было сильнее боли.

Голубое небо на улице сияло чистотой, люди на площадке внизу сновали туда-сюда, шумя и переговариваясь друг с другом. Приятная атмосфера окутала меня с головой. Может, в этом мире не так уж и плохо? Я даже прижалась к окну, стараясь рассмотреть все как можно подробнее.

От любования шумной улицей меня отвлек стук. Кто-то трижды ударил по дереву, требуя моего внимания. Обернувшись, я увидела сидевшего за столом Сквалло. Мужчина расслаблено раскачивался на стуле. Вальяжная поза, спокойное выражение лица, заинтересованный взгляд. Неужели он все это время был тут, наблюдал за мной, смотрел, как я сплю. От этих мыслей я смутилась, прикрыв лицо ладонями, хотя из-за бинтов в этом почти не было смысла. Сквалло, заметив это, ухмыльнулся, отчего по моей спине поползли мурашки. Мужчина поднялся и подошел ко мне. Он обхватил мои запястья, отнимая мои руки от лица. Его серые глаза смотрели на меня спокойно и умиротворенно, изучающе заглядывая в мои карие. Кажется, я вызывала в нем интерес, но отнюдь не желание напасть. Мне на секунду стало стыдно за невольный испуг перед ним.

Его пальцы все еще охватывали мое запястье, когда Сквалло подвел меня к тахте и резко усадил. Что он собирается делать? Во мне снова проснулось беспокойство, но затихло, как только Сквалло достал из-за пазухи свежие бинты. Мужчина предельно четко, по слогам, произнес два слова, и я поняла, что он хотел сказать:

– Надо поменять, – примерно это означала произнесенная им фраза.

Наверное, понимание отразилось в моих глазах, потому что Сквалло не стал повторять слова. Он медленно поднес руку к моему лицу, я не сопротивлялась. Зачем сопротивляться тому, кто хочет тебе помочь? Постепенно, сантиметр за сантиметром, марлевые полосы отставали от моих щек, позволяя коже дышать. Сквалло был предельно сосредоточен, о чем свидетельствовала проходящая по лбу складка. Серебристо-серые глаза неотрывно следили за рукой, разматывающей бинты, а я следила за ними, завороженная этим стальным взглядом. Когда марли на лице не осталось, я не удержалась и потрогала нос. Переносицу перечеркивала небольшая диагональная рана, все еще болезненная и влажная, возможно, от крови. Такая же была у губ. Сквалло что-то сказал, слегка хлопнув меня по руке: кажется ему совсем не понравилось, что я исследую свое лицо. Я тут же убрала руки, не желая сердить его. Влажным платком Сквалло промыл обе раны, а затем вынул откуда-то бутылек с мазью. Выдавив немного на палец, он принялся смазывать повреждения на моем лице. Аккуратно, хотя и резко, его пальцы едва касались кожи, стараясь не причинять боль. Мазь немного щипала, и я слегка щурилась каждый раз, когда мужчина наносил ее. И каждый раз, когда я так делала, Сквалло тихонько дул на лицо. Приятный холодок снимал все неприятные ощущения. Меня это тронуло до глубины души. Я не знала, почему мужчина заботится обо мне. Не только же из-за того, что я ему доверяю? Может, он чувствует ответственность? А может, ему просто интересно за мной наблюдать? Как бы то ни было, я была очень благодарна ему за все. Вскоре Сквало убрал руки и снова забинтовал лицо уже чистой марлей. Процедура была завершена.

Подойдя к столу, Сквалло поманил меня рукой. Конечно, я подошла: было бы глупо не подойти. Только сейчас я заметила мельхиоровый клош* в середине стола. Сквалло приподнял крышку и подвинул ко мне тарелку с кашей, трижды, четко и ясно, повторив название. Что ж, теперь я знала, как на местном языке попросить еды. Отказываться от угощения было бы неприлично, и я была голодная. Живот заурчал, требуя распробовать местную стряпню, и я принялась завтракать. Делать это следовало прибором, похожим на небольшую лопатку с выемкой. К счастью, о том, как ей пользоваться я сообразила самостоятельно. Не хватало еще, чтобы Сквалло меня с ложечки кормил. Хотя, кажется, он и не собирался, просто стоял напротив, цепким взглядом наблюдая за моей трапезой. Каша все еще была теплая, даже легкий пар поднимался над тарелкой. Пахла каша маслом и на вкус была немного пресная, но я была слишком голодна, чтобы придираться. Не прошло и пятнадцати минут, как тарелка опустела.

Как только я доела, Сквалло удовлетворенно хмыкнул. Указав пальцем на тарелку, он сказал слово. Конечно, я поняла, что он имел в виду – он просто назвал тарелку на своем языке – но Сквалло повторял и повторял слово, тыкая в тарелку пальцем, и с каждым разом его голос становился все требовательнее. Я была в замешательстве. Что он от меня хотел? Невольно я посмотрела на Сквалло как на придурка. А потом я вспомнила, как мой старший брат еще в том мире похожим образом учил своего годовалого сына говорить: называл слово и требовал, чтобы ребенок повторил. Стараясь подтвердить свою догадку, я повторила названое слово. Сработало. Сквалло одобрительно кивнул мне, но не отстал, указав на лопатку и назвав ее на своем языке. Я снова повторила и получила одобрительный кивок. Дальше такую же процедуру мы прошли со столом и стулом, а потом Сквалло заставил меня назвать все вещи в комнате. Слава богам, какие есть в этом мире, кто-то все же решил обучить меня местному языку! Язык жестов уже порядком мне надоел. Мой учитель избрал не самый эффектный способ обучения: он просто поочередно тыкал в предметы, называя их и требуя того же от меня. Если бы я действительно потеряла память (а, кажется, именно так и думал Сквалло), от такого обучения не было бы ни капли толка. Мужчина, явно, не был прирожденным педагогом – в нашем мире его бы точно уволили в первый же день –, но я не зря отучилась в гуманитарном вузе и такой способ подходил мне. Более того, в своем мире я увлекалась изучением языков, поэтому запоминать их не составляло для меня трудностей.

Как только вещи в комнате закончились, Сквалло снова начал тыкать в них пальцем, требуя, чтобы я сама назвала их без подсказки, а потом мы для закрепления повторили процедуру еще пять раз. В конце Сквалло трижды повторил какую-то фразу, но я без указания на предмет совсем его не поняла. Во фразе ясно звучало имя «Зун», что наводило на мысль о пареньке. Кажется, Сквалло хотел извиниться за то, что тот меня вчера напугал. Или он сказал, что парень меня больше не побеспокоит. Либо Зун понял свою ошибку, либо Сквалло позаботился, чтобы его выгнали отсюда. Точно я не знаю, но одно из двух предположений должно было быть верным. По моим пустым и уставшим глазам, мой учитель понял, что на сегодня занятий достаточно, и ушел. Этот урок словесности меня вымотал, но зато к концу дня я могла худо-бедно назвать мебель в комнате и некоторые части одежды, на которые Сквалло не стеснялся показывать.