Шевелись, Плотва!

9

Обоснуй Геральт выдвинул качественный, как стояк: на кельпи надо было идти в эту ночь — полнолуние — самое время для охоты. Потом нырнет в водоем на месяц, и ищи-свищи, а деньги уплачены. Выманить его из воды нереально.

У Йеннифэр тоже был железный обоснуй: следующее полнолуние ждать долго, ингредиенты, добытые в другое время, не имели той силы, что собранные именно в полнолуние.

— Отобранные, булочка. Силой. А не собранные, — ухмыльнулась ведьма, и у Лютика поджались яички. Он не хотел знать, какие именно ингредиенты и каким образом Йеня будет доставать у стригойки сегодня ночью.

Цири заявила, что у нее от встречи с кельпи заикание только-только выкачали яйцом прошлым летом, и второй раз она на это ни сознательно, ни бессознательно, ни тушкой, ни чучелком, ни приманкой не пойдет. Особенно когда есть Лютик.

Геральт вынужден был признать, что по наивности журналист значительно превосходил ту же Цири, и кельпи вполне себе может клюнуть на такую недалекую и чистую помыслами приманку. Цири бы он и сам не взял на такую роль.

Сны с персональным проклятием Йеннифэр измучили всю компанию настолько, что все четверо взялись за дело рьяно и с рвением, достойным лучшего применения. Особенно Цири. Эта поганка не упускала возможности подкузьмить Лютика, делая вид при этом добродушный и милый, прикладывая к мужской волосатой груди ярко фиолетовый бюстгалтер Йеннифэр.

Геральт сбежал от этого ужаса, переложив ответственность за данный этап подготовки к заданию на девиц, и уехал в город за деталями для Плотвы, которые давно просили замены, поэтому девчонки отрывались на Лютике на всю катушку.

Выбор одежды был не особо велик — походные вещи Йен и Цири. Одни не подходили Лютику по размеру, другие по идеологическим мотивам. Его чувство прекрасного просто корежилось при виде идиотски сидевших на нем цветастой цыганской юбки в пол и зеленой блузки с коротким рукавом. Темные вьющиеся на руках волосы не оставляли ни одного намека на то, что перед ними девица, изображая из журналиста голимого трансвестита с препоганейшим чувством вкуса.

— Хватит! Хватит! — взорал он через полчаса после начала препаскуднейшей экзекуции за всю историю его двадцативосьмилетней жизни. — ЭТО я не надену. Ни за какие коврижки. Поехали в магазин.

Бутик они с Йеней выбрали на окраине города, Цири оставили дома, Якуб сам незаметно увязался следом тонкой дымкой: пропустить такое? Да ни за что! Тем паче он, как фамильяр, питался эмоциями хозяина и собирался в этот раз нажраться от пуза.

Но прямо с дороги их дернул Якуб, который патрон. В неприличных выражениях затребовав акулу пера явиться пред светлые очи редактора, чтобы посмотреть в эти бесстыжие щенячьи глаза и понюхать, на каких мухоморах сидит господин журналист. Жив ли еще, адекватен? Ибо то, что стало выходить из-под его пера, начало вылезать и за рамки нормального поведения.

Ясное дело — писать можно было обо всем и по-всякому, главное не проникаться идеей настолько, чтобы принимать на веру то, во что вляпываешься.

Йеня осталась рядом с редакцией спокойно выпить кофе на лавочке, а вот материализовавшегося из сгустка треххвостого тёзку главного редактора «Варшавского вестника» Лютик заприметил только перед дверью, на лестнице.

— Только пасть раскрой! Развоплощу! Ясно? — зная подлый нрав своего личного фамильяра, яростно предупредил Лютик кота, показывая кулак, и, дождавшись после фырканья и злобного сверкания алых глаз подтверждающего кивка головой, открыл дверь в редакцию.

Хоть одет он был в этот раз нормально, — даже нормальнее чем обычно — но снова произвел фурор своим появлением в редакции. Беременяшек он решил не травмировать, поэтому зашел только к вызывающему его начальству.

— Как идут дела? — Нейтрально начал разговор Збигнев, внимательно рассматривая сотрудника.

— Дела идут хорошо, но хуй поймешь куда, — задумчиво протянул Лютик, засунув руки в карманы.

Якуб приподнял брови и начал читать кусок из его свежей статьи:

— «Магический способ выведения шлаков и очищения крови: одну небольшую свеклу вымойте, залейте водой и поставьте на огонь. Пристально смотрите на овощ по три минуты в начале варки, в середине и в конце. Когда свекла будет готова, срежьте «вершок» и «корешок», остальную часть съешьте вместе с кожицей. Ритуал проводите три раза в неделю на растущей луне. Обряд исполнения желания: выберите свеклу с очень длинным хвостиком, оторвите его и, загадав желание, закопайте в тайном месте в землю», — закончив, Якуб, который человек, а не кот, поднял глаза на Лютика. — Леттенхоф, ответь мне, ты веришь в то, что пишешь?

— Я не пробовал лично, но достоверные источники утверждают высокую результативность указанных методов, — не моргнув, ответил Лютик заученную много лет назад фразу, когда он был еще зеленым репортеришкой из захолустного СМИ.

— Идиот! Это моя фраза! Я использовал ее, когда ты еще не родился!  — Якуб покрутил колесиком мыши, искоса поглядывая на притащенного Лютиком мутанта. — Кхм… А это еще что: «Его серебристые волосы развевались на ветру как у прекрасной нимфы»?

— У Геральта длинные волосы, — моргнул Лютик. — Почему они не могут развеваться?

— Это пахнет лирикой. Ты блог пишешь или дамскую колонку ведешь?

— Одно другому не мешает. Ты же знаешь, что больше всех нас читают именно женщины. Я учитываю вкусы своей целевой аудитории.

— Ладно. С ЦА согласен. Но это: «Люди, которые говорят, что пить надо меньше, и люди, которые говорят, что пить надо в меру, сходятся в одном: пить — надо!»

— И в чем я соврал? — Кося глазом в стол, где он точно знал, что у Збигнева там стоит коньяк, невозмутимо пожал плечами Лютик и махнул рукой на тезку, легко запрыгнувшего на стол главреда и закапывающего бумаги у компьютера.

— А это что еще за уродец?

Якуб, который кот, будто соображая что-то, зыркнул алым глазом и угрожающе зашипел.

— Говорю же, я его случайно вызвал, — ответил Лютик. — Это мой фамильяр.

— Господи, — вздохнул Якуб, который человек. — Ты по жизни был с прибабахом… Мухоморы ни при чем. Иди уже, ты с ума меня сведешь.

— Уебок, — сказал скрипучий голос, совсем не похожий на Лютиков, когда в закрывающуюся дверь проскочил треххвостый мутант.

Главред после их ухода снова приложился к бутылке с коньяком, в этот раз злонамеренно, а не перепутав емкости, и зарекся вызывать Лютика в офис, пока тот не отвяжется от этого странного дела и еще более странного ведьмака. Треххвостая тварюка с горящими угольками глаз его потрясла и сама по себе, и тем, что вспрыгнув на стол, ссыкнула, подняв заднюю лапу, на распечатанный прогноз по предстоящему матчу польской команды футболистов из Białe Orły с австралийской «Socceroos», на которую он собирался поставить половину зарплаты, потому что орлов он любил больше чем кенгуру*.

Передумав ставить на любимцев, посчитав это подсказкой, Якуб не прогадал. Но об этом он узнал значительно позднее, что дало ему еще один плюсик поверить в Лютикову вменяемость и утвердиться в своей вере в потустороннее. Ну и добавить премию второй раз за месяц «выдающемуся журналисту современности» виконту Леттенхофу.

Лютик, если быть честным, давно желал бы примерить на себя кое-что из женского гардероба, но никогда ему не хотелось делать это на людях и в такой форме. Одно дело надеть чулки и подвязки, туфли на шпильке, шелковую комбинацию и накрасить губы яркой помадой у себя дома, и совсем другое — перебирать весь гардероб в примерочной женского магазина.

При Йене. И маячивших за спиной продавщицах…

— А мы знаешь что сделаем? Мы Геральту фото пошлем. — Хитро улыбнулась Йеня. Лютик представил себе, как именно Геральт прокомментирует это паскудство, и настроение тут же изменилось с убитого на приподнятое.

— Это для театра! — Громко объяснил он двум панянкам-продавщицам. — Давайте боа, шляпы, сорочки, чулки не забудьте! А обувь должна быть просто отпадная!

Йеня ему подмигнула, а у Лютика снова поджались яички: карта была не резиновая, и последнее время деньги на ней таяли как кубик льда в коктейле мохито, а новых поступлений пока не предвиделось. И свекла, как назло, так и не желала колоситься в цене…

Но тут Лютик подумал, что такое приключение бывает раз в жизни, поэтому он сделает все по высшему разряду — ярко, красочно, артистично! Помогать себе наряжаться продавщицам не позволил, желая, чтобы его касалась только Йеня своими нежными пальчиками. Эти десятки мелких пуговичек, обтянутых нежной тканью, шелест шелка, одергивания одежды, и тактильные ласковые поглаживания-разглаживания производили неизгладимое медитативное впечатление на виконта Леттенхофа. Хотя он, безусловно, мечтал, чтобы это были руки ведьмака, но и Йеня справлялась неплохо. Каждый наряд тщательно фотографировался и тут же отсылался Геральту с вопросом:

«Ну как? Этот или этот лучше?», «Что скажешь? Красный или пурпурный?», «Лучше в сеточку или гладкие?» — и это было только о чулках, комбидрессах и туфлях. Когда они добрались до платьев, настроение Лютика стремительной ракетой нацелилось в космос. Если бы он раньше знал, что простая примерка платьев и чулок может настолько поднимать настроение, он бы вместо дрочки ездил бы по магазинам.

«Ну как тебе?»

Геральт, опустив обратно на полку жидкость для мытья стекол, отошел подальше за стеллаж в супермаркете, туда, куда не падал свет из окна. Однако взглянув на присланное фото он понял, что это не солнце блеснуло прямо в глаза, а стразы на заднице Лютика, принявшего развязную позу в кабинке примерочной. Лютик, одетый в шелковое обтягивающее платье, похожее на змеиную чешую, пробудил в нем странное желание оказаться рядом с обтянутым задом и обхватить его сразу двумя руками.

Следом за первым пришло второе фото — простое ситцевое платье в голубой цветочек, но под задранным подолом — белые чулки с бантиками. И туфли на каблуке.

— Мужчина, вы проходите? — пронудел рядом женский голос, и Геральт, не отрываясь от экрана, подвинул тележку.

— Да-да, уже вхожу, — сказал он, печатая скупое «Неплохо».

Красные чулки и черное кожаное платье он отринул сразу — таким нарядом не кельпи приманивать, а извращенцев, но сказал купить. На всякий случай. Как и чулки в сетку с сапогами на шпильке. Мало ли что. Остановились в итоге на том самом ситцевом платье, светлых чулках с бантиками и кремовых туфельках такого размера, что принц, найдя такую после бала, Золушку бы точно искать опасался. Но на Лютике, состроившем умильную мордочку, это все смотрелось как влитое. И туфли, и сумочка, и легкий бирюзовый шарфик. И даже блондинистый парик с задорной челкой.

«Геральт, а бусики?»

Геральт посмотрел на жемчужную нитку, обмотанную почему-то вокруг изящной, черт возьми, щиколотки.

«Красивые» — напечатал он и осмотрелся, пытаясь сообразить, что вообще искал в автомобильном отделе супермаркета.

Кельпи, потешающаяся над людьми — а иногда и пожирающая их — скотина обитала, по словам очевидцев, в городском пруду. Геральту за его поимку местный пострадавший обещал заплатить такую сумму, что хватило бы на покупку нового комплекта резины для Плотвы и безбедного существования еще месяц.

— Уж больно она меня, тварь такая, задела, - сказал низенький человечек в огромных очках, отдавая ведьмаку задаток. — Представляете, приманила, тварь такая, а я как завороженный ей на спину и полез! Сказочный коняшка был, тварь такая! А я с подругой был, дай, думаю, покажу ей мастерство — я-то в конном клубе раньше числился. Влез, погарцевал у берега, а потом она, курва, в воду как сиганет! И меня под зад — хлобысь! Брызги, визги! В общем, опозорил меня, сука такая, перед женщиной. Изловите и накажите! И доказательства предоставьте!

— Сделаем, — проговорил Геральт, вспоминая, как недавно Лютик восторгался новой коллекцией элитного шоколада. Как там было? Кока? Квокка?

Забив запрос в поисковике, Геральт задумчиво крякнул, прочитав рекламу:

«Шоколад от Noka известен как один из самых лучших и самых вкусных десертов в мире. Используя какао из лучших регионов мира, таких как Венесуэла, Эквадор или Кот-д’Ивуар, их винтажная коллекция по цене $854 за полкилограмма обладает уникальным, классическим ароматом без какого-либо добавления эмульгаторов. Шоколад не может быть еще лучше, чем этот!»

Самый недорогой продукт этой фирмы стоил чуть меньше только что полученного аванса — можно было приобрести коробку шоколада и еды домой. И даже на мороженое девочкам осталось бы. Поразмыслив, Геральт решил, что один раз в жизни, ради примирения с упрямым журналистом, можно было позволить себе пустить деньги на ветер. Плотва уже третий год катала его на той же резине, и еще столько же покатает, а Лютик может и хвостом крутнуть.

За шоколадом ехать не пришлось — его доставил курьер, передав Геральту крошечную, размером с плитку нормального, невыебонистого шоколада, коробуську, перевязанную атласной золотой лентой. Смотря на приторную улыбку курьера, пожелавшему ему прекрасного вечера, Геральт понимал, что сегодня ему хочется убивать как никогда.

Оставив машину у шлагбаума, он еще раз с презрением глянул на коробочку, фыркнул, сунул ее в карман и направился к условленному месту, издалека наблюдая стоящую под деревьями у беседки очаровательную панянку в ситцевом платье в цветочек. Эдакую невинную Мэри Поппинс, строгую и надменную, но Геральт уже знал, что на белых чулках вверху усажены легкомысленные бантики.

У пруда внизу было тихо сегодня, к вечеру остались из отдыхающих только собачники.

— Геральт, ты опаздываешь! — надул намазанные вишневым блеском губы Лютик. — Тут меня чуть алкаши не увели и дядька, ищущий маму для своих пуделей.

— Задержался немного, — сказал ведьмак, выуживая из кармана поистине бесценную коробочку. — Держи, это тебе.

— Мне? — густо накрашенные ресницы затрепетали. — Что там?

— Подарок. Открывай.

Лютик, сунув сумочку между ног, раздербанил обертку и охнул, увидев брендовое тиснение на картоне и завернутые в индивидуальную упаковку квадратики шоколада.

— Это же… Это… Они же стоят пиздец сколько!

— Ну. Скидка была… Вот я и решил, — произнес Геральт, наблюдая, как Лютик засовывает в рот один из квадратиков и начинает практически прилюдно оргазмировать, издавая звуки неземного блаженства и заставляя оборачиваться прогуливающихся мимо.

— Геральт! Ты потрясающий! — воскликнул Лютик в завершении своей дегустации и смачно целуя его пахнущими вишней губами.

— Так мы помирились? — спросил Геральт, на что тот ответил:

— Дома узнаешь.

Зная, как у его любовника обстоят дела с финансами и проведя параллель со стоимостью шоколада, Леттенхоф понял, что еще никто так не ухаживал за ним. Один может отдать 200 злотых из 1000 имеющихся и второй может отдать 200 злотых из 200 имеющихся в наличии. Так вот второй вариант — это от сердца. Геральт был бескорыстным, нежлобливым и искренним.

От этого у прожженного журналюги увлажнились подкрашенные глаза, и последующие полчаса, прогуливаясь по асфальтированной дорожке у самого пруда, он с чувством поедал шоколад, который Геральт так и не оценил, даже попробовав, пока сам ведьмак сидел на лавочке неподалеку, стараясь не прогадать появление коня-людоеда. Геральт вполне мог его и не заметить, даже проскачи тот прямо перед его носом, поскольку сочная Лютикова задница, очертания коей проглядывали сквозь ситец, ляжки в чулках и факт наличия бантиков под платьем отвлекали. В конце концов Геральт не выдержал: нагнал плавно вышагивающего Лютика и потащил в сторону кустов жимолости.

— Ты нашел коня? — оживился тот.

— Да, нашел, — заявил ведьмак, запихивая его в самую гущу, подальше от глаз поздних гуляк и ободряюще шлепая по заду. — Шевелись, плотва!

— Где? Где конь? — недоумевал Лютик, кокетливо матерясь на цепляющиеся ветки и пробираясь все дальше.

Оказавшись у полуразваленной стены бывшего некогда лодочного домика, Геральт недвусмысленно прижал к ней пискнувшего Лютика.

— Ох, Геральт, не помни платье, я его планировал еще не раз надевать!

Геральт мало понимал доносящийся до слуха, но не до извилин, Лютиков писк, задирая подол платья и впиваясь пальцами в упругие ягодицы.

— Ведьмак, не гони! — протестовал журналист, вспоминая шутку из инета. — Ты гонишь, ведьмак, ты гонишь!

Трещали, раздираясь, чулки, охал Лютик, расставляя ноги на увязающих в землю каблуках и упираясь ладонями в стену. Якуб, все это время ошивающийся неподалеку и выклянчивающий улов у возвращающихся с пруда рыбаков, едва не свалился со стены, чудом себя не выдав. В хозяина, похоже, вселились бесы — иначе как объяснить его утробные всхлипы и закатывание глаз?

— Ну вот, — говорил Лютик, нетвердым шагом направляясь затем к машине — уже под утро, когда кельпи уходил на дно, дрыхнуть, и не появлялся до следующего вечера. — Пришел невинной панночкой, а ухожу грошовой шлюхой в чулках с дырками. Геральт, ты конь! Самый натуральный.

Но злился он слишком показательно, даже обожравшемуся эмоций Якубу было понятно. Геральт сыто улыбался, вспоминая, что еще он попросит надеть на себя виконта в приватной обстановке.

Дома их встретила Цири с выпачканными в муке руками и такая же Йеннифэр — сегодня они были в хорошем расположении духа и решили налепить впрок пельменей. После чудом добытой печени стригойки Йеннифэр не спалось, мелкая ведьмочка переживала за брата, хоть и не показывала это, поэтому ночная лепка пельменей очень удачно уложилась в ночные посиделки.

— Поймали коня? — иронично глянув на стертые коленки Лютика, спросила Йеня.

— Сегодня что-то он не показался, — сказал Геральт. — Завтра пойдем опять.

Лютик, ворча, заглянул в сумку и убедился лично для себя в том, что не зря не стал экономить на покупке сразу нескольких упаковок чулок. И носочков со стразами, которые тут же конфисковала Цири.

Комментарий к 9

*Socceroos - в переводе "кенгуру" - австралийская команда по футболу.