Второй шанс для "старушки".

Были бы деньги, а товар найдется

В город мы выехали ранним утром. Выдержав все невзгоды поездки на повозке, я хотела расслабиться на рынке. Но не тут-то было. Одну меня отпускать никто не собирался, пришлось помогать Пахому, развернуть палатку, ожидая прихода названой тетушки.

Пройтись по рынку свободно тоже не получилось.

— Сюда не ходи, дорого. Там обвесят, там не доложат, там материал плохой.

В общем, я прослушала краткий обзор махинаций на городском рынке.

— Маш, мы ехали за покупками. И хочешь ты этого или нет, я куплю что задумала, — не выдержав, высказалась я старушке. — О, вот хотя бы сюда зайду, — ткнула пальцем в лавку местной портнихи.

— Туда тебе зачем? Ты у Томушки что-то не купила?

— Нет, все купила, — стоя на пороге, ответила ей. — Я просто посмотрю, может, что-то еще надо, чего у Томушки не было! — И я шагнула внутрь, сбегая от дальнейших поучений.

Ну а что, приценюсь, может, мне невыгодно у Томушки той покупать.

— Добро пожаловать, — из-за прилавка меня встречала Рима, сестра Златы.

Пока она выходила навстречу, лицо ее мрачнело от узнавания.

— А, это вы?! — скривилась девушка.

— Да, это я, — подтвердила я. — Где хозяйка?

Общаться с человеком, не готовым тебя видеть или обслуживать, не было желания.

— Мадам отлучилась, придет после обедни. Вы что-то хотели?

— Да, хотела прицениться к постельным принадлежностям и узнать, сколько будет стоить пошив платья по моему эскизу.

— С этим и я вам помогу, — закатив глаза, ответила Рима.

Постельное белье стоило вполовину меньше того, что я купила, значит, Тома продала с существенной наценкой. А вот сшить платье оказалось дороже, чем у деревенской портнихи.

— Заверни мне, пожалуйста, вот эти две скатерти на стол и пару мужских трико, думаю, ребятам подойдут. А мотки с тканью почем продаете?

Хотя цена была немного выше Тамариной, тут выбор был больше.

Я прошлась вдоль висевших образцов, выбрала рулон коричневого цвета. Пойдет девчатам на юбки. Оплатила покупки.

— Вы меня извините, Лиля, — остановила меня Рима уже у выхода.

— За что?

— За то, что иногда я веду себя слишком резко. Я не хотела вас обидеть ни тогда, в приюте, ни сейчас.

— Ничего. Это просто твой защитный рефлекс. Я все понимаю.

— Нет, на самом деле я думала, что вы сейчас пришли просить в долг. Ведь вы не выглядите человеком с деньгами, — опустив голову, ответила девушка.

— Правда, что ли? Это же замечательно. Не будут навязывать ненужный товар, да и, глядишь, воры пожалеют, не украдут последние гроши, — посмеялась я, чтобы разрядить обстановку. — А на самом деле, не суди людей по внешнему виду. Даже у бедного с виду может оказаться достаточно денег для покупок, а у богача могут быть последние гроши.

— Я благодарна вам за сестру, — все так же смотря в пол, пролепетала она. — И не только за нее. Надеюсь, у всех ребят жизнь сложится лучше, чем была.

— Не переживай, я постараюсь им помочь. Хотя мне и самой нужна помощь. Но вместе мы сила. Так что, если вдруг нужда заставит, ты знаешь, где нас искать. Наши двери и для тебя открыты. — Я махнула ей на прощанье и вышла на улицу.

Про ткань Мария промолчала, а вещи не увидела, так как сверток был в мешке за плечами.

— Куда теперь пойдем, непоседа?

— Как куда? Теперь пойдем по рынку пройдемся, может, специй каких найдем, да и мясо надо купить.

— А чего их искать? Вон там, за углом, целый ряд специй тех, — показала она направление рукой и взвыла: — У-у-у, пропала девка. Вижу по глазам: пока все не скупишь, не успокоишься.

— Маш, ну Маш, ну Машенька, ну пожалуйста, пойдем. Если ты не пойдешь, я же сама уйду, и не факт, что снова вернусь одна, — подергала ее за рукав.

— Эй, прекрати мне эти угрозы, — убрав руку, нахмурилась она. — Скидывай все Пахому в телегу да пошли. Хочется домой поскорее уже попасть, дел невпроворот.

— Поняла. — Я радостно поскакала к смеющемуся Пахому у прилавка.

— Что, тетка снова учит?

— Нет. Сказала, домой хочет, поэтому попросила поторопиться. Я вот ткани рулон взяла, хочу потом юбки девчатам пошить. Положу тут?

— Хорошо. Я тоже почти закончил. Яйцо уже продал, осталось немного кур. Так что поторопитесь.

— Отлично, — махнула ему и побежала к Маше, которая уже ждала на входе ряда со специями.

Ряды с приправами оказались как у нас на рынке: крытые прилавки с разными травами, зернами, ягодами. Рай.

Приправ набился целый мешок. По затратам получилось один золотой и тридцать серебром, а если учесть сорок серебряных за рулон ткани, два серебра и двадцать медных за трико со скатертями, то у меня осталось тридцать девять золотых, четырнадцать серебром и восемьдесят медными монетами. Из них требовалось оплатить яйцо и бочонки с пивом и вином, которые уже лежали в телеге. Это я тут же и сделала, когда приволокла свои специи в повозку и водрузила туда свое бренное тельце.

Маша, бурча, устроилась рядом. Осталось пять серебром, сумма золота и медяшек не изменилась.

— Ну что ж, теперь точно все готово, — радостно потерла я ручонки, забыв, к сожалению, о мясе.

Ева обрадовалась нашему приезду и быстренько кинулась помогать с разборкой покупок. Я спихнула ей специи, отнести на кухню. Сама взяла вещи и рулон и потащилась в трактир.

Машка, охая и причитая, сорвалась домой, проверять скотину. Пахом выгрузил бочки, распрощался и уехал к себе.

— Лиля, я хотела вам сказать, — позвала меня Ева, когда я завалилась на кровать в комнате.

— Что там? Заходи, — позвала девушку.

— Там зорчата есть отказались. С утра ничего не поели.

— И траву не щиплют?

— Да, даже траву. В домик все залезли, фырчат там, но не выходят.

— Ох уж эти пушистые комочки, — тяжко вздохнула я. — Ладно, иду к ним. Приготовь свежую молочную смесь, я пока переоденусь.

Щенок пошел со мной к пушистикам, деловито обошел вокруг вольера и остановился у калитки.

Зорки к нему привыкли, и он их за пищу вроде бы не принимал, так что в вольер заходили мы вместе.

— Где это тут мои пушистые рогатые комочки? — позвала я малышей, ментально посылая радость от встречи.

Подвинула кормушку для детенышей, присела рядом с домиком и налила в миску молочную смесь.

— Идите сюда, проказники, — поцокала я, и зорки один за другим высунулись из укрытия. — Вы скучали без меня, поэтому не ели, глупыши?

Пушистики уже смело вышли из домика и принялись за еду, довольно пофыркивая, обдавая меня волной недовольства от долгого расставания.

За эти дни зорки прилично подросли, на спинках появилась розовая шерстка, а на головах прорезались рожки.

Вдруг щенок заволновался, бегая у калитки и смотря на трактир, заскулил. Наверное, что-то случилось. Пришлось прервать наши любезности с малышней и поспешить в трактир.

Уже на подходе к черному входу стало слышно, как кричал мужчина на улице с центрального входа:

— Зови скорее Машу, что ты как вкопанная стоишь? Он кровью истечет. Беги, не стой тут, девка.

По голосу похож на плотника. Я выглянула из-за угла. Да, это оказался он. Рубаха и брюки в крови. Глаза выпучены, сверкают белками. Лицо белое, руки трясутся. А Ева будто остолбенела от ужаса.

— Что случилось, Шень? — вмешалась я, пока девочку инфаркт не хватил.

— Машу зови, там сын ногу разрезал, кровь повсюду. Где она?

— Ее сейчас нет, но, пока ее будут искать, возможно, я чем-то помогу. Сейчас лекарства только захвачу.

Скинув щенка в руки Евы, я кинулась в дом за препаратами. Хорошо хоть, я настояла, чтобы лекарства для экстренных случаев были собраны в корзине в подвале. Пригодилось.

Зрелище открылось не из приятных.

Бледная мать у лежащего на животе белого парня. Того и гляди сама рухнет.

— Он без сознания, — дрожащим голосом сказала она.

Я на ходу перешла на магическое зрение, просканировала внутренности. Все в порядке, крови потерял много, возможна гипоксия, но это поправимо.

Покопалась в корзине, достала успокоительное для матери, свой флакон отец парня и я выпили по дороге. А этот флакон с восстанавливающим отваром для пострадавшего.

— Это следует выпить вам, а это помогите срочно влить вашему сыну.

— Его не перевернуть, — указала женщина на перетянутую ниже колена ногу, рукой придерживая сына за голень.

Мне самой стало нехорошо. Но, отбросив страх, я нашла в корзине кровоостанавливающее и обеззараживающее.

Придерживая двумя пальцами разрезанную икру, мать подняла ладонь. Рана не затягивалась, кровь все еще вытекала.

Я просканировала рану. От сердца отлегло сразу же, когда увидела, что все крупные вены в порядке, а разрез прошел по малой подколенной, из нее и идет основная кровопотеря.

Я плеснула антисептик на руки и на рану. Сначала обработала одну сторону разреза, откуда хлестала кровь, и налила кровоостанавливающий отвар. Вена закупорилась, кровь остановилась. Я соединила края раны. Слегка пододвинула, чтобы вена сошлась воедино. Приложив усилия, послала свою целебную магию в место среза для сращивания. Когда срастила половину, откупорила вену и срастила остаток. «Надеюсь, все получится», — пыхтела я, сдувая пот со лба.

— Можете отпустить, — кивнула матери пострадавшего. — Принесите мне горячую воду и чистые хлопковые тряпки.

Отец рванул в дом, мать отпустила ногу сына и просто осела тут же.

Я продолжала сращивать мелкие венки и ткани, проверяя каждую на дополнительные разрывы, дело шло, хотя и очень медленно. Сил уходило много, но резерв вроде еще не опустел.

«Главное — продержаться до Маши», — как мантру повторяла я.

Шень принес таз с водой, следом из дома выбежала девочка с простыней.

— Нарвите тряпки на длинные широкие полосы, — сказала я отцу парня. — А ты иди сюда. Крови боишься?

— Нет, — ответила она и подошла на место своей матери.

— Намочи одну из тряпок и обмой ногу вокруг раны, мне плохо видно края из-за крови.

Девчушка быстренько схватила один лоскут и, намочив, принялась аккуратно обтирать.

— Не выжимай, больше воды оставь на тряпке, чтобы не беспокоить рану лишний раз.

Девочка тут же исполнила.

— Так, основная часть сосудов сращена, теперь перетянем ногу и перевернем, надо срочно влить лекарства для восстановления, иначе от грязи разовьется воспаление, и все мои труды пойдут прахом.

Я перетянула икру очередным лоскутом. Шень быстро перевернул парня на спину, девчушка придерживала ногу брата. Я же попыталась влить лекарство. Все тщетно, он был без сознания, лекарство не глотал.

Так, вот он, шанс попробовать менталку. Я послала в голову раненого сигнал, что надо задействовать мышцы для глотания.

Прошла вечность, пока он проглотил.

«Боги всемогущие, получилось», — обрадовалась я и чуть не вскочила от восторга.

Однако вовремя опомнилась и влила второй флакон, послав тот же сигнал. Парень снова глотнул.

— Все, можете назад перевернуть, но голову надо держать повыше. Принесите подушку или сядьте и положите ее на колени.

Девчушка, отпустив ногу брата, метнулась в дом, вынесла подушку.

А я уже снова с магзрением феячила над раной. Грязи было немного, видимо, сразу сжали края, но все равно пришлось потрудиться, чтобы от нее избавиться. Только всевышний знает, сколько времени я вливала парню целебную магию для сращивания.

«Внутренние ткани срастила, осталось немного по краям, но здесь и само затянется, оставив шрам как напоминание о случившемся», — подумала я.

— Все! Внутри все сращено. Осталось подождать, когда очнется. Сращивать края не буду. Пусть рана дышит и сама зарастает. Просто перевязывайте и промывайте вот этим.

Трясущимися руками я достала из корзинки три флакончика с антисептиком. Сердце бухало так, что в ушах отдавало набатом.

— Тряпки можете оставить, те, окровавленные, выстирайте сначала в холодной воде, так избавитесь от крови, потом можно и дальше использовать для перевязок.

Я все сделала, как учила Маша.

Потихоньку ослабила жгут на бедре, в мучительном ожидании следила, как кровь заполняет сросшиеся капилляры. Застоя нигде не случилось, и тромбов я не обнаружила, что и озвучила счастливому отцу семейства. Мать под шумок ушла в дом, пока мы лечились.

Машу так и не нашли. Куда ж она запропастилась, интересно? Отец поднял сына на руки и понес в дом, я оперлась на лавку, попыталась встать, но, видимо, ноги затекли с руками вместе, так как я промахнулась мимо лавки и стала заваливаться набок. Голова кружилась, в глазах пульсировали звезды, в ушах гудело. Виски сковало болью, я почувствовала удар головой о землю и отключилась.

***

— Ты же знаешь, я сделаю все, что она попросит. Лишь бы в себя пришла. Она точно жива? — услышала я нервный голос Шеня.

Разговор, видимо, шел обо мне. Волнуется. Надеюсь, с сыном все хорошо?

— Да жива она, хватит скакать тут. Глаза болят. Спит она, восстанавливается, — пробурчала моя старушка.

Бедняга, поседеет она на старости лет, присматривая за мной.

— Так сутки уже спит, разве такое бывает?

— С ее резервом бывает и не такое. Она такую рану залечила, я б точно не помогла. Спасла она сынка тебе, опустошила себя. Молись, чтоб не выгорела. Николас с тебя шкуру спустит.

— Ну и сколько ждать еще? — снова взволнованно заговорил Шень.

— Да нисколько, — прохрипела я. — Пить хочу очень.

— Ох, милка, проснулась, сейчас принесу.

— Слава всевышнему, — подскочил ко мне Шень. — Я так испугался, когда дочь закричала на улице. Тебя увидел и сам чуть рядом не слег. А там и Маша подоспела. На дальнем пастбище была, овец пригоняла. Сказала, у тебя резерв опустел, проверила ногу... Как я рад, как же рад. Сегодня же поеду в храм, — взволнованно тараторил мужчина, вываливая кучу ненужной мне информации.

— Шень, успокойтесь, пожалуйста. Я еще не совсем оправилась. Голова гудит. Как ваш сын?

— Да, да, не переживай, я сейчас пойду домой. С ним все хорошо, — махнул мастер рукой. — Вовремя ты его подлечила, он уже встает. А тут вот от жены тебе гостинцы и благодарность огромная. — Он пододвинул мне коробку на столе.

— Милая, вот водичка. Я туда успокоительного немного накапала, — зашла Машка.

— Спасибо.

— Хоть бы денек без приключений! Лиль, разве так можно мои седины волновать? Я же не от старости умру, а от очередной твоей выходки, — поглаживала меня старушка по голове и бурчала, как всегда.

— Зато тебе со мной не скучно, — улыбнулась ей.

— Да с тобой про скуку можно забыть и не вспоминать.

— Шень, я тут краем уха услышала, ты готов все что угодно сделать за то, что я подлечила тебе сына? — обратила я внимание на мастера, пока Маша не продолжила бубнить.

— А? Да, да, конечно, готов. Что скажешь — все сделаю, а он поможет в благодарность, — спохватился мужчина.

— Ты опять что-то удумала, непоседа? Не успела встать, скорей планы строить. Успокойся по-хорошему, а то сонные чары наложу, — погрозила Маша пальцем.

— Теть Маш, ну что ты все бурчишь? Мастер ведь сам предложил. Почему бы не воспользоваться?

— Да, я сам предложил, — согласился Шень.

— Так вот, я тут вспомнила: у нас лестница на второй этаж сгнила, может, сделаете крепенькую?

— Лестницу? Это та, что над погребом?

— Она самая, — улыбнулась я ему.

— Ишь чего удумала, — заголосила с новыми силами Машка. — Ты знаешь, сколько она стоит, такая лестница? Там для ступенек море дерева надо.

— Я сделаю. Денег не надо. Я все сделаю в благодарность за спасение сына, сделаю самую красивую и крепкую, — перебил Шень старушку. — Прямо сейчас и начну. — И вышел из комнаты.

Маша удивленно глянула на меня, потом на ушедшего мастера. Видимо, не ожидала, что так можно было — в обмен на лечение поправить свое заведение. И посеменила за столяром.

А я, наконец-то оставшись в тишине, снова задремала.