Крылья

Глава 3

Илья отдохнул. Чувствовал он себя прекрасно. Позавтракал в номере, занимаясь делами с самого утра, а проснулся примерно в девять. Окно было открыто, мужчина курил, сидя за тем самым столом, где вчера беседовал с Хироки. Жаль, конечно, мало поговорили, мог бы выудить из нее нужную информацию, однако та была немногословна…

— Давай так, я сейчас приеду, и мы решим на месте. Грузишь меня с утра пораньше, Джехен. Я и так встал ни свет ни заря.

— Ну да, часов в десять, не так ли? — иронично хмыкнул кореец, прекрасно зная все привычки давнего друга.

Никитин усмехнулся, покидая номер. От водолазки пахло вчерашним пролитым шампанским. Не очень приятно, поэтому Илья торопился домой. В любом случае костюм был уже не свежим. Конечно, разное бывало — и в крови он являлся домой, и в чьей-нибудь блевотине, и облитый водкой — но все равно, разумеется, предпочитал чистую одежду. Порой даже злился, если на «стрелке» кто-нибудь хватался за него своими грязными руками. Передергивало. Сразу возникало острое желание врезать по роже ботинком.

Японку Никитин не застал, да и времени на это не было. В холле у зеркала просто бросил «благодарю» какой-то девчонке в форме официантки и покинул здание. Апрельское солнце грело, но проталины были все еще редкими. Хотелось уже тепла. Щелкнув зажигалкой, Никитин пустил дым от сигареты вверх, поправил на плечах пальто и посмотрел по сторонам. В поворот как раз медленно въезжал темно-синий Вольво. Мужчина сощурил глаза, отслеживая маршрут автомобиля, и когда тот проехал мимо, увидел водителя. Хироки лишь мельком на него взглянула и свернула правее, на свободное парковочное место. Никитин, чей Рейндж Ровер стоял на той же парковке, перешел дорогу. По лицу Мари было видно, как ей неприятна эта встреча, и такое отношение только подхлестывало Илью досаждать этой женщине еще больше. Он улыбнулся и поздоровался первым.

— Утречка, Мари!

— Здравствуйте, господин Никитин, — ответила японка, с заднего сиденья машины прихватила свое бежевое пальто и, надевая его, покосилась на мужчину. — Как вам у нас? Все устроило?

— Могло быть и лучше, — хмыкнул Илья, прислоняясь к Рейндж Роверу спиной.

— Что-то не так? — не поняла его Хироки, но, подняв на блондина глаза, тут же отвела их. — Вы можете подать жалобу, если желаете.

Мари смотрела в сторону и понимала при этом, что выдает свое волнение. Она была так огорчена этим. Илья как-то неправильно на нее действовал.

— Тебе нравится твоя работа? — невпопад спросил тот, стряхивая пепел себе под ноги.

Пока Мари таращилась куда-то мимо, он разглядывал ее. Так близко и при свете дня. Карие глаза, почти вишневые, застыли, пялясь в одну точку; губы такие же пухлые, как тогда, манящие; молочная кожа, мелкая россыпь веснушек на аккуратном, чуть вздернутом носе и скулах. Мягкая красота — вот так можно было охарактеризовать внешность Мари. Невысокая японка, стройная, но не худая — в этом Илья убедился. Уж слишком хорошо блузка и юбка подчеркивали плавные линии ее тела. Скользнув взглядом к белому воротничку, Никитин подумал, наверное, привлекательно на этой шее смотрятся следы от поцелуев. Есть ли они там, ниже, под тканью блузки? Встречаясь взглядом с Хироки, которая соизволила на него взглянуть, Илья как раз думал о Кристофе, что наверняка в полной мере наслаждается вниманием этой женщины. Что он почувствовал? Адреналин. Поэтому улыбка вышла жесткой, а ноздри слегка дрогнули. Мари явно удивилась, растерянно моргнула и ответила:

— Нравится. Только людей я не люблю, — честно выпалила она. — Что ж, приятно было поболтать, — взглянула на часы, — но мне пора. Приходите еще, господин Никитин.

Это она сказала, двинувшись к дороге. Илья смотрел ей вслед докуривая. Выбросил окурок в металлическую урну, обошел машину и уселся за руль.

Ну что ж, с собой он был честен. Поправил зеркало заднего вида, посмотрел в свои глаза и улыбнулся, пробормотав: «Вот мудак», и завел двигатель. Он хотел Хироки. В сексуальном смысле. Илья принял это как факт, и если бы перепало — взял, без сомнений. Но сейчас у него были дела, много дел, и одно из них — поехать в Репино, где его с утра дожидается Юн Джехен. Судя по тому, как друг говорил, туда же принесло и Агату. Утро обещало быть веселым.

***

Вся неделя была какой-то совершенно безумной. Ненормальные люди, гора проблем, а после отъезда Кристофа навалилось еще больше. Поэтому объяснимо то, как чувствовала себя Мари утром в субботу. Она проснулась часов в одиннадцать. Тело ломило, во рту — пустыня Сахара, будто пила всю ночь напролет, да еще и голова была тяжелая от ярких сновидений. Хотя в целом снился бред. Даже заморачиваться не стала. Медленно выбралась из-под одеяла, сразу включила радио, поймав питерскую волну. Любимая музыка отозвалась в душе теплом, и Мари распахнула окно. Снова было солнечно. Чистое небо радовало глаз. Такое синее, ни облачка. Божественно. Хироки занималась своими делами. Ничего необычного — сплошной быт, но то ли погода роль сыграла, то ли она просто выспалась наконец, а шло все бодро. Мари даже поймала себя на том, что занимается уборкой с огромным удовольствием. В итоге во второй половине дня, пообедав, она сидела на диване в гостиной, смотрела старый фильм про Чапаева и наслаждалась запахом свежести. В окна приносило тот самый непередаваемый дух весны. В груди трепетало. Так всегда весной. Ожидание нового. Оживает природа, а вместе с ней пробуждается что-то внутри. Однако атмосфера была быстро испорчена, когда позвонила Козловская, которая никогда не сдавалась, если ей что-то нужно было.

— Юля, я же сказала, не пойду в клуб, прекрати, — сонно пробормотала Хироки, встала и захлопнула окно, хотя во второй половине дня солнце как раз переваливало на эту сторону. — С Милой потом увижусь. В кафе с ней сходим и все.

— Да почему ты так уперлась?

И блондинка никак не могла сдаться, принялась ныть, что Мари совсем не любит Данилову. Хироки поддакивала, соглашалась, мол, вот такая я плохая, в конце концов, ляпнула: «Если там умирать будете, звоните, а так — даже не смейте». Диалог на этом и закончился.

Даже предположить Хироки не могла, чем для нее завершится эта ночь. Вернее будет сказать, ночь у нее и не закончилась, а плавно перешла в утро. Но по порядку.

Ближе к ужину, с которым женщина покончила быстро, потому что вскоре должна была созвониться с Майером, она устроилась на кровати, раскрыла перед собой ноутбук и, запустив приложение, стала дожидаться. Кристоф позвонил четко в назначенное время. Он как обычно был весел и улыбчив.

— Ох, как я скучал, малышка, — пробормотал он, сразу задавая настрой беседе, и Мари заулыбалась.

— Я тоже. Как у тебя дела?

— Все так же. Делать здесь совсем нечего, хочу обратно в Россию.

— Приятно слышать, — ответила Мари. — С работой порядок?

Майер рассказывал ей все то, что считал нужным, вот и сейчас немного напрягся. Уставился в экран и спросил:

— Что-то случилось, Мари?

— Нет же. С чего ты взял? — отмахнулась японка. — Просто поинтересовалась. Ты ведь тогда ушел так быстро с тем…

— А, ты про Никитина? Все в полном порядке. Мы с ним в прошлом работали вместе. Ничего серьезного.

— Ладно, — пожала плечами Хироки и перевела тему в другое русло, но что-то точило, все равно что-то, казалось, было не так.

Закончив разговор на интимной ноте, после чего Кристофу принялись звонить, они попрощались. Мари ерзала в кровати, пока, в конце концов, не вырубилась.

Звонившего Хироки готова была у***ь, причем немедленно. От шума на том конце оглушило, и женщина отодвинула мобильник от уха, матерясь в мыслях.

— Юля, я же просила… — завелась Мари мгновенно, опять отняла телефон и посмотрела на время. — Ты озверела? Половина первого. Какого черта?

— Мари! Хироки! Гони к нам! Беда!

— Какая еще беда? — выкрикнула японка, потому что Юлия болтала без умолку, явно ее не слыша. — Эй! Что там у вас?

— Милке плохо, Хироки! Приезжай скорее!

— Перепила? Так домой поезжайте! — попыталась докричаться Мари.

— Да бл*ть, Хироки! Проблемы у нас! Глухая, что ли? Ей ерунду какую-то в коктейль подмешали! Сюда дуй!

С Хироки и сон схлынул. Она резко села. Путаясь в одеяле, вскочила и проорала, что уже выезжает. Наскоро ополоснув заспанное лицо холодной водой, она вернулась в спальню. Из шкафа выхватила спортивные штаны и толстовку. Решила на такси поехать, не хотелось как-то светиться машиной, что ли. Поэтому дождалась, когда придет смс, взяла телефон, деньги и понеслась вниз.

Ехали, казалось, как черепахи. Мари не могла усидеть на месте. В груди тяжело ныло. Уже подъезжая к клубу, она вдруг спохватилась — а нет ли дресс-кода? Не было, к счастью, пропустили легко. Музыка так внезапно вырванную из сна женщину просто оглушила. Она прошла по узкому коридору, повернула налево и оказалась в уже знакомом зале. Вынув из кармана телефон, подумала было набрать Юлю, но вряд ли та услышит, поэтому протиснулась дальше. Пришлось пройти через весь танцпол, отираясь о потные тела. Противно. В итоге вернулась к бару и там спросила бармена, не видел ли он такую и такую — описала, как могла. Парень видел, оказалось, и поведал:

— Их наверх пригласили, чтоб скандала не было.

— Наверх? Зачем? — оцепенела от страха Хироки.

— Шеф тут. Услышал про этот инцидент, позвал разрулить.

— Куда? — тупила Мари.

— Да наверх же. Вы с ними? — японка кивнула. — Вон туда вам. Идите.

Было страшно невероятно, но она пошла. Поднялась на второй этаж, наугад двинулась по коридору, миновав смотровую площадку, где тоже танцевали люди, а там уже сразу поняла, какую дверь открыть. Голос Козловской она услышала издалека.

Войдя в помещение, оказавшееся випом, Хироки сходу оценила обстановку. Юлия орет на какого-то парня мрачной наружности, тот молча на нее смотрит; Мила лежит на диване без признаков жизни; улыбчивая кареглазая женщина, стоя рядом с Никитиным, что сидит на краю стола, пытается не ржать над Козловской. У Хироки вскипело все, что могло вскипеть. Она сжала зубы, уставилась на Илью, будто он был виновником всего, и тот, взглянув на нее, улыбнулся. Только выглядело примерно так: «Ну, а ты что думала, вот как бывает».

Мари с мрачным выражением лица прошла к дивану и сразу проверила пульс Даниловой. Жива. Но она была бледной и абсолютно безвольной. Подумать страшно, что с ней могли сотворить…

Мари взяла свой телефон и тут же услышала:

— Что ты делаешь, скажи на милость? — это был Никитин, он же сам заглянул в ее мобильник, вставая у той за спиной, и пробормотал: — Ай-яй-яй, какая плохая девочка. Не разобралась, что к чему, а уже сразу ментам звонишь.

Мари резко развернулась и процедила мужчине в лицо, еще и пальцем в его грудь тыкнула:

— У вас большие проблемы, господин Никитин…

— Ауч, — скривилась та незнакомка с карими глазами.

— …уверяю, вы просто так не отделаетесь. В вашем клубе распространяют наркотики, это очевидно, поэтому я немедленно звоню в полицию.

— Наркотики? — переведя взгляд с руки женщины ей в глаза, переспросил Илья. — Какие такие наркотики? Девушка напилась «в стельку», отдыхает, а ты панику подняла. Успокойся.

Глаза Никитина горели, он говорил, почти не моргая, и казался жутковатым. Однако улыбался, он все равно улыбался. Хотя видно было, ситуация ему совершенно не по нраву, а еще больше — грубость Мари.

— Будете прикидываться? — вдруг сорвало японку, которая страшно испугалась за Милу, сердце колотилось. — Ей ведь что-то подсыпали!

— Еще как подсыпали! — рядом с Хироки встала Юля, и хотя была пьяна, все равно вполне соображала. — Мы пили одинаково! А ее резко выключило! Благо я рядом была! Что за пид*ры у тебя здесь в клубе, Никитин? — И повернулась к Мари. — Давай, набирай!

— Тогда заодно «неотложку» вызови, — зло ухмыльнулся Илья, и Мари вылупилась на него. — Я планирую твою подружку хорошенько так отшлепать.

— Слушай, ты, — процедила Хироки, двинувшись на мужчину, а тот и шагу не сделал, не шелохнулся, как смотрел сверху вниз, так и продолжил. Надменно, насмешливо, раздраженно. — Я уничтожу тебя, если с ней что-то случится… Это наркотики, а значит… Эй!

Мари вскрикнул, потому что Никитин вдруг схватил ее за капюшон толстовки и дернул на себя так, что женщину пошатнуло.

— Хамить мне будешь? — сказал, нависая над ней, и взгляд стал опасно светлым. — На экспертизу. Живо. — Подтолкнул ее к двери, но не отпустил — тащил, как нашкодившего котенка.

— Руки убери! — выкручивалась Мари. — Убери свои руки!

— Будь тише, — снова мотнул ее Никитин, ведя к лестнице, оглянулся назад и бросил: — Этих тоже прихватите.

Всех троих вывели через черный ход, и уже у внедорожника Хироки удалось вырваться. Она нервно поправила толстовку и в два шага настигла Никитина. Тот даже руки поднял.

— Ого, а ты опасная, — рассмеялся он, открыл заднюю дверцу и сказал: — Сильвупле в мой экипаж, госпожа управляющая.

Милу загрузили туда же, только вперед посадили и пристегнули. Юлю уволок с собой мрачный молчун, затолкал ее в машину той красивой женщины, которая смеялась над ситуацией, сам вернулся в Рейндж Ровер и сел за руль. Мари ничего не оставалось — не бросать же ребят — устроилась в салоне, но отодвинулась подальше. Рядом сел Никитин.

— Погнали, — сказал он и уставился на Хироки.

Женщину трясло. Она смотрела в окно, не поворачивалась к Никитину. Старалась оставаться равнодушной, что изначально было провальной идеей. Абсолютно все шло не так. Теперь нужно было сохранить остатки достоинства. Так что Хироки глядела на ночной город, отмечая улицы фоном, не понимала, куда едут, в какое отделение, и вообще — в отделение ли?

— Что притихла, госпожа управляющая? — нарушил молчание Илья, голос которого звучал настолько спокойно, что Хироки едва не подбросило от злости.

Она посмотрела на мужчину, посверлила его взглядом и отвернулась, так ничего и не сказав. По радио играла музыка — ночная программа всегда нравилась Мари, играло что-то из нулевых. Илья, а Хироки это успела уловить, постукивал в такт пальцами по колену.

— Стас, набери-ка Даню. Предупреди, что приедем.

— Понял, — отозвался этот самый Стас.

Мари покосилась на него. Тот вынул из кармана кожаной утепленной куртки телефон и позвонил какому-то Дане. Отделался короткими односложными фразами, что-то вроде «дело есть», «да, с Ильей», «экспертиза, Оля сможет?». И все на этом.

«Черные сказки белой зимы на ночь поют нам большие деревья. Черные сказки про розовый снег, розовый снег даже во сне. А ночью по лесу идет сатана и собирает свежие души…» — весьма эпично вписалась «Агата Кристи» со своим хитом, и Мари невольно сглотнула, теперь уже взглянув на Илью.

Тот же, облокотившись на дверцу, смотрел в окно и больше не обращал на нее внимания.

Приехали спустя минут пятнадцать. Хотя Хироки показалось, что сидят они с Никитиным бок о бок в этой машине бесконечно долго, поэтому выскочила из салона первой. Да, это было отделение полиции, и Хироки только сейчас осознала — Илья настроен серьезно. Чувствуя, что прямо сегодня она запускает какой-то невидимый механизм, а еще бесясь, что так преувеличивает значимость происходящего, Мари напряженно смотрела на то, как Стас отстегивает Милу.

— Пока оставь и побудь здесь, — скомандовал Никитин, сразу же закурив, стоило лишь покинуть машину, и поглядел на Хироки. — Подождем Данилу. Иди за мной, — качнул он головой, обошел Козловскую, заметно притихшую, и та двинулась следом. — А ты это куда? — остановился Илья. — Тут ждите, — глянул на женщину, что была с ними, — Агата, проследи.

В итоге Илья, едва сделав пару затяжек, бросил сигарету в урну у крыльца и, ощутимо сжав локоть Хироки, повел ее в здание.

Дежурный заулыбался при виде Никитина, и японка еще больше покрылась мурашками. Да у него ж все куплены. Неужто такое не только в кино бывает?

Выяснив, какая обстановка в районе, причем Мари, исподтишка наблюдая за лицом блондина, могла с точностью сказать — тому абсолютно плевать, что и где происходит, Илья перехватил ее взгляд. Японка внутренне содрогнулась, натянулась струной — сама почувствовала. Взгляд Никитина действительно был пронизывающим. А его губы, когда он не улыбался, а был сосредоточенным, оказались четко очерченными, выразительными. Она сглотнула, возвращая взор к глазам, и ощутила, как к скулам приливает краска стыда. Никитин видел ее насквозь. Именно так и казалось. Верхней губы мужчины коснулся кончик языка, но мимолетом, ненамеренно. Холодные глаза с такого расстояния казались бирюзовыми, и у Мари потяжелели колени, когда этот взгляд также скользнул к ее губам. Илья всматривался в лицо женщины, читая ее, и та едва не сделала несколько шагов назад. Удержалась и была этому невероятно рада. Еще слабость свою проявить не хватало. Адреналин и без того выплеснулся в кровь, и Хироки вспотела. Но терпела взгляд Виктора. Молча на него смотрела.

— Ты красивая, — вдруг сказал Никитин, которому, похоже, было плевать, что на них пялится дежурный, и добавил со вздохом, уже отходя от окошка, — я это еще тогда заметил.

Ну вот, опять он о прошлом. Как же неприятно. Мари поморщилась, тоже отошла и встала у стены. Обдумать этот напряженный момент не вышло, в помещение бодро влетел молодой мужчина с улыбкой от уха до уха и, разведя руками, искренне стиснул Никитина в объятиях.

— Ты, конечно, черт беловолосый, — воскликнул он и отодвинулся, удерживая Илью за плечи — он был за малым ниже его, — но я рад тебя видеть! Вот только не мог бы ты приезжать просто так? А не посреди ночи и тогда, когда жопу твою прикрыть надо?

— Что поделаешь, — смеялся Илья, — так уж вышло. Идем, и Оле позвони. Я сам перед ней извинюсь, но дело не терпит отлагательств.

Русоволосый мужчина посерьезнел, заметил Мари и, взглянув на Никитина, спросил:

— Проблемы с ней?

— Идем-идем, — потащил мужчину за рукав Илья, и Хироки последовала за ними.

Отперев кабинет, на двери которого висела табличка «капитан Климкин Данила Андреевич», русоволосый вошел первым, зажег свет и, жестом руки предложив обоим присесть, снял куртку. Он повесил ее на спинку кресла, сел и уставился на Никитина. Тот, надавив на плечо Хироки, усадил ее силой на стул у стены, а сам прошелся по кабинету.

Климкин ждал. Он давно знал Илью. Еще с тех времен знал, когда тот начинал бизнес. Много всякого бывало, даже выкручиваться приходилось, но как-то повелось — то Илья вытаскивает Климкина, помогая раскрыть дело — хотя методы его Данилу не устраивали — то сам Даня приходит на помощь. Единственное правило, которое оба соблюдали: если «мокруха», Никитин не смеет обращаться к Климкину, а тот «ничего не знает, ничего не видит». Негласный договор.

— Итак? — произнес Данила, когда пауза затянулась. — Что стряслось? Не просто так ты меня посреди ночи вызвал, правильно? Вещай, Никитин.

Илья плюхнулся в кресло напротив Дани, оперся на подлокотник и, подперев рукой подбородок, медленно качнулся. Остановился так, чтобы смотреть Мари в лицо, и заговорил:

— Вот эта прелесть — давняя моя подруга… — Хироки передернуло. — Так вот она грубо и бескомпромиссно обвинила меня в том, что ее подружку накачали наркотой. В моем клубе накачали. — Зыркнул на капитана. — Представляешь, Дань? Я и наркота.

Данила тяжело вздохнул, мигом включив профессионала, одарил Мари мрачным взглядом и, сцепив руки на столе, сказал:

— Представьтесь, пожалуйста.

— Хироки Мари, — спокойно ответила японка, на самом деле пребывая в полном шоке.

— Сколько вам лет?

— Двадцать семь.

— Вы проживаете в Санкт-Петербурге?

— Да.

Капитан откинулся на спинку кресла и перевел взгляд на Илью.

— Поэтому Олю просишь? — Блондин кивнул. — А пострадавшая где?

— В машине.

— Что ж, — капитан встал, — ведите сюда… — «Несите», поправил Никитин. — Да-да, несите. Боже, еще и в отключке… — потер лоб Климкин. — Вот одни проблемы от тебя, Илюха.

— И не говори. Что ж я такой проблемный-то? — сыронизировал Никитин, тоже вставая, а за ними и Хироки.

— И с чего ты ее подругой называешь? — пробубнил Данила, открывая дверь, и вышел, а Илья поглядел на Мари.

— Вот такая паршивая дружба, получается, — улыбнулся широко и тоже покинул кабинет.

Японка была чертовски напряжена все время, пока ворчливая и сонная женщина с выкрашенными в черный цвет волосами, лет примерно сорока, у Даниловой брала кровь. Однако ее профессиональные навыки поразили Мари. Она легко нашла вену, уверенными движениями провела всю процедуру, сообщила, что придется ждать, и сама же заботливо накрыла Милу пледом. В этом месте было холодно, Мила лежала на кушетке, а решетка вместо стены создавала пугающий эффект. Мари дождалась Козловскую, которую наконец впустили сюда, и они тихо переговаривались.

— Может, ее в больницу надо, а мы тут прохлаждаемся, — проворчала Юлия.

— А кто даст ее увезти? — недовольно ответила Хироки. — Этот…

Она замолчала. Щелкнул замок, женщины изумленно переглянулись — даже не подозревали, что их здесь заперли — и дверь открылась. Прошло почти два часа. Мари успела промерзнуть, от чего не могла вздремнуть, как и Юля, поэтому обе сразу же встрепенулись.

Вошедший вслед за дежурным Стас, которого Козловская назвала по фамилии Марьянов, молча снял с Даниловой плед и подхватил ее на руки.

— Эй! — рявкнула Юля. — Ты куда это ее понес?

— Результаты анализов получены. Ты, — посмотрел на Юлю, — иди за мной. А ты, — уже в адрес Хироки, — вернись в кабинет. Тебя ждут.

— Какого хрена мы должны делать то, что ты говоришь? — продолжала Козловская, но Мари сжала ее плечо, мол, не надо, кивнула Стасу и вышла первой.

Идя по коридору тихого отделения, Хироки в уме прикидывала, что же там такого показал результат, и боялась, что Никитин попросит друга помочь. Скроют правду и все.

Она вошла в кабинет, даже не постучав, ей было плевать на это, она слишком волновалась.

По лицу Никитина ничего нельзя было понять. Он стоял у распахнутого окна и курил. Данила сидел за столом тоже с сигаретой в зубах, но, увидев Хироки, затушил ее и, выпуская остатки дыма в сторону, сдавленно заговорил.

— Значит так, гражданка Хироки, — взял какой-то лист и бросил на край стола, тем самым как бы говоря, возьми и прочти.

Мари сразу же холодно улыбнулась.

— И что тут? — не поняла, читая документ.

Илья подошел к ней, мизинцем ткнул в строчку посередине и медленно зачитал:

— «…препарат бензодиазепинового ряда», видишь? — спросил он терпеливо.

Японка нахмурилась. Откуда она может знать, что это такое? Подняла глаза на капитана.

— Иными словами? — пробормотала она.

Илья вновь встал у окна, теперь уже лицом к женщине и принялся за ней наблюдать.

— Иными словами, — сказал капитан Климкин, — вашу подругу накачали снотворным. Причем очень серьезным снотворным. Данный препарат назначается при эпилепсии, тревожности, мышечных спазмах. Девушке не повезло, но доза не смертельная. Больше не повезло бы, окажись она в клубе одна. Черт знает, что с ней сделали бы. Хотите, везите в больницу, но тогда за дело уже возьмутся всерьез. Или же просто извинитесь перед господином Никитиным и разойдитесь полюбовно.

Извиниться? У Хироки от удивления рот приоткрылся.

— За что я должна извиняться? — процедила она, возвращая бумагу на стол. — За то, что в его клубе орудуют какие-то ублюдки?

— Боже мой, Мари, — хохотнул Никитин, — ты что — ребенок? Взрослый человек, а ни разу не сталкивалась с подобным? Удивлю, но в клубах еще и тр*хаются чуть ли не в каждой кабинке сортира, заделывая нежеланных детишек. Пьяные люди ненормальные, знаешь. Сними уже «розовые очки» и признай — твоей подруге очень повезло. - Мужчина затушил сигарету, сунул руки в карманы брюк и склонил голову набок — он ждал.

— Вы всерьез думаете, что я извинюсь? — раздраженно хмыкнула Хироки, кивнула капитану и, развернувшись, пошла к двери.

По коридору шагала быстро. Торопилась покинуть это место. Капитан выглядел убедительно, неизвестно, скрыли они правду, или же Мила действительно под снотворным. Так что Хироки просто хотела унести отсюда ноги.

Однако другая неприятность ожидала ее уже рядом с отделением. Выскочив на улицу, она замерла, потому что Мила спала на плече Юли, которая нервно курила, и сразу как увидела подругу, прорычала:

— Эти сволочи сказали, что дальше мы сами. Представь, привезли сюда, а дальше сами. Ну что, отмыл свои руки Никитин? — Мари молчала, и Козловская все поняла по ее лицу. — Вот с-с-суки! Веришь ему?

Японка вздохнула, подошла к скамейке, устало села рядом.

— Не знаю. Не особо. Домой? Или отвезем ее…

— Нет. Домой. Менты потом затаскают. Побудем до утра. Если не очнется…

— Очнется, — перебила Хироки, в какой-то степени позавидовав Миле — спит себе и не представляет, что ее тут повсюду таскают. Но лучше уж так, чем, как сказал Никитин…

Илья вышел из отделения, смеясь над шутками Данилы. Капитан еще раз поглядел на Хироки и, попрощавшись с другом, сел в свою машину. Мари отвернулась. Чувствовала, Никитин смотрит на нее.

— Извинишься, гордячка? — поддел, вот не смог мимо пройти.

Женщина посмотрела на него исподлобья.

— Доброй ночи, господин Никитин, — и процедила: — Вы сама справедливость.

И на что она надеялась? Пристыдить его? Правда, что ли?

Как и ожидалось, мужчина улыбнулся и слегка прищурился, спрашивая:

— Справедливости хочешь? Бл*ть, откуда ты такая взялась? Лапушка прям.

— Ну уж точно не богатая мразь.

Переборщила. Сама вздрогнула. Никитин смотрел пристально. Долго смотрел, Козловская даже заерзала, странно отмалчиваясь.

— Давай так, Мари, — проговорил мужчина наконец, — когда искренне пожалеешь о своих словах, смело приди и попроси у меня прощения. Идет? Тогда, пожалуй, я попытаюсь забыть это оскорбление и притворюсь милым.

Хироки хотела бы ответить, но не знала, что именно она должна сейчас сказать. Пока думала, Никитин просто ушел, сел в машину и тут же уехал. Второй автомобиль двинулся следом. Стало тихо. Пустынная улица. Ночной холод. И они втроем на скамье возле отделения полиции. Наступало утро, но было все еще темно. Одинокий фонарь горел через дорогу отсюда.

— Что у тебя с ним? — тихим осипшим голосом, как-то безжизненно спросила Юля.

Японка опустила голову, обнимая Милу за плечи.

— Ничего. Совсем ничего. Он отвратительный человек.

Юлия вперилась взглядом в профиль подруги. Зло хмыкнула, но промолчала.

— Сейчас такси вызову, — сообщила Хироки, а саму всю передергивало от мыслей о словах Никитина.

Пугал ли этот человек? Это нельзя было назвать страхом перед бандитом или что-то вроде того. Мари, пожалуй, чувствовала ошеломление от того, каким этот мужчина был на самом деле. Все эти годы воображение японки будоражил образ того нагловатого парня, который «пришел, увидел, победил». Но сейчас это был кто-то жуткий. Потенциально опасный субъект, и его бы избегать Мари, однако они теперь тесно связаны. Просто так она не отделается, чувствовала это. Спокойная уверенность Никитина во всем, что он говорил и делал, напрягала. Хироки уже составляла план действий, на случай если Илья не исчезнет из ее жизни. Но она еще не знала, что решила действовать по плану с человеком, который был непредсказуемым. Мари пока что ничего о нем не знала.