Не покидай Мэнгроув Плейс

Глава 7.

* * *

Детективам удаётся поговорить с молодым Монтгомери только на следующий день. Но никаких старых чертежей и планов особняка, увы, нигде не обнаруживается — ни в кабинете Стива, ни на чердаке, куда все они вновь поднялись.

— Чёрт, я же прекрасно помню, что видел их в тубусе свёрнутыми в трубку, но не помню, где этот тубус, — сокрушённо повторяет Стив, разводя руками. — Прошу прощения.

— Ничего страшного, — успокаивает Лу, не сводя с него глаз, проверяя себя. Нет, Монтгомери не лжёт. Либо он такой хороший актёр, что даже Лу не в силах распознать обмана. — Дом большой, возможно, чертежи куда-то просто завалились. Вероятно, стоит спросить у Шерри. Она же везде убирает.

— Отличная мысль, — оживляется Стив, и его лицо светлеет, он и в самом деле был расстроен своей промашкой. — Я сейчас же её позову.

— Не надо, она ведь всегда занята, — Лу беспечно машет рукой. — Займитесь и вы своими делами, мы попусту отняли у вас столько времени. Мы сами её найдём и расспросим, с вашего позволения.

Когда Стив удаляется в кабинет, Лу тихо осведомляется у Зака:

— Ты свои запросы по факсу посылал или звонил?

Зак специально для этого ездил утром на почту в близлежащий городок Мейсон-Сити.

— И звонил, и посылал. Куклу отослал с курьером, — отвечает он, пока они спускаются по лестнице, ведущей в кухню. — Но ты же не думаешь, что ответы придут сегодня?

— А, чёрт, — раздосадованно вздыхает Лу. — Столько времени бездарно про… профукано!

Но ответы появляются раньше, чем они ожидают. Вместе с новыми вопросами.

Детективы застают Шерри за мытьём посуды. Женщина проворно орудует щёткой, потом так же споро ополаскивает каждую тарелку чистой водой и ставит на сушилку. Майк сегодня ей не помогает, зато из-под окна доносится стрёкот газонокосилки, очевидно, парень как раз там. Кухарки тоже нигде не видно.

— У Долли приступ подагры, — сухо объясняет Шерри, заметив, как детективы оглядываются по сторонам. — Чем могу служить?

Голос её бесцветен, как струя воды.

— Жаль, что ваши хозяева не хотят купить посудомоечную машину, — несколько невпопад сетует Зак. — Это весьма облегчило бы ваш труд.

Шерри едва заметно кривит губы, и под взглядом её блестящих тёмных глаз Зак чувствует себя полным идиотом.

— Не моё дело обсуждать Монтгомери. И у меня нет хозяев, ни у меня, ни у моего сына, Монтгомери — наши работодатели, — говорит женщина всё так же холодно. — Что вам угодно?

Она прячет обе руки под цветастым передником.

Неожиданно Лу выпаливает совсем не то, что намеревалась спросить:

— Простите, Шерри, вы, кажется, работаете у Монтгомери около десяти месяцев? Ну, а до этого?

— Что «до этого»? — раздражённо бросает она, ощетинившись ещё больше.

— Кем вы работали, где жили? — вступает Зак.

Он резонно ожидает, что экономка заявит: мол, мои рекомендации у мистера Стива, взгляните на них сами, и уже готов извиниться, но та вдруг засовывает стиснутые кулаки в карманы своего передника и презрительно цедит:

— Вы как все копы! Уже всё выяснили, но вам хочется поиграть, будто котам с мышью, да? Так вот, я вам не мышь.

Её голос начинает вибрировать, словно перетянутая струна.

— Э-э, вы о чём? — Зак недоумённо поднимает брови, но тут Лу незаметно и сердито толкает его кулаком в бок, совсем как маленький Джерри — свою сестру. Губы Лу крепко сжаты, брови нахмурены, она не сводит глаз с потемневшего от гнева лица женщины.

— Ни я, ни мой сын, — запальчиво продолжает та, не слушая Зака, — не имеем никакого отношения к тому, что творится в этом доме. Ни малейшего! Сколько раз вам это повторять? Мой муж погиб, я взяла Майка, и мы приехали сюда, чтобы просто посмотреть, кто такие эти Монтгомери. Напыщенные злобные индюки, как и говорила бабушка. Но они искали прислугу, и мои рекомендации их устроили, хотя тут не жалуют чёрных с Севера. Я ничего им не рассказала про бабушку и получила эту работу. Вместе с Майком. Он тоже надрывается здесь, потому что Монтгомери экономят на работниках. А потом старика хватил удар, и начались все эти игры вокруг его завещания. Но когда мы сюда ехали, ни о каком завещании и речи не было. Я ничего не знала. Он объявил о нём под Новый год.

Зак открывает рот, чтобы наконец осведомиться, о чём она, чёрт побери, толкует, но тут подошва пробковых сабо Лу впечатывается в его сандалию так, что он едва не вскрикивает.

— Ваша бабушка? — быстро уточняет Лу.

— Да. Сара Мэй Эдвардс.

— Сара Мэй? Квартеронка? — ахает Зак. В голове у него всё окончательно перемешивается, и времена, и люди. Он едва успевает отдёрнуть свою многострадальную ногу, чтобы напарница опять не наступила на неё.

— Нет же, — экономка негодующе встряхивает головой. — Не стройте из себя идиотов. Её просто звали так же, как ту несчастную рабыню. Может быть, этот негодяй Роджер начал домогаться её как раз из-за имени, но бабушка была красавицей, так что немудрено, если он действительно влюбился, этот сухарь.

— Ваша бабушка, Сара Мэй Эдвардс, состояла в любовной связи с Роджером Монтгомери! — ослепительная догадка наконец вспыхивает в мозгу Зака. — Чтоб мне провалиться! Вы тоже его внучка, как Белинда! Боже милостивый… — он потирает пальцами занывший висок. — Как мы раньше не увидели! Да вы же точная её копия!

— Испорченная чёрная копия, — угрюмо усмехается Шерри, и тут Лу, шагнув к кухонной раковине, до отказа откручивает кран. Вода хлещет мощной струёй, разлетаясь колкими ледяными брызгами, со звоном ударяя в металл раковины.

— Вы с сыном, возможно, живы только потому, что никто из этой семьи не подозревает, что вы тоже — Монтгомери, — объявляет Лу, выговаривая каждое слово чётко, но так, чтобы сквозь шум воды всё слышали только Зак и Шерри. — Мы ничего не знали, пока вы не рассказали, клянусь Богом. Ответ на наш запрос ещё не пришёл. Но что-то такое мне мерещилось. Вы действительно очень похожи на Белинду… особенно когда даёте волю эмоциям.

Шерри устало прикрывает глаза.

— Какая же я дура. Взяла и сама всё вам выболтала…

— Мы всё равно узнали бы, — Зак словно успокаивает её. — А вы слишком долго скрывали эту тайну… и терпели.

— О да, я много знаю о терпении, — женщина снова жёстко усмехается. — Но мне недолго осталось терпеть. Старик вот-вот умрёт, и мы с Майком тоже вступим в права наследования. У меня есть все доказательства… все документы… метрики. Они хранятся в банковском сейфе, не здесь. Моя мама, Сьюзен, записана там как его дочь. Он, скорее всего, искал бабушку, но не нашёл, потому что она сменила фамилию, хотя так и не вышла замуж.

— Почему они с Роджером расстались? — перебивает её Лу.

— Всё это случилось до или после его брака? — подхватывает Зак. — Расскажите, раз уж начали.

— Они сошлись после смерти его жены, разумеется, — неохотно выдавливает Шерри, продолжая комкать в руках фартук. — А расстались… Как, скажите на милость, они могли быть вместе — в те времена, на Юге? Кажется, кто-то из его родни прознал об их связи и вынудил его выгнать её. Бабушка уехала. Беременная. Она никогда не рассказывала подробностей, не любила об этом вспоминать.

— А Майк в курсе? — спохватывается Зак.

— Я рассказала ему то, что знаю сама, — лаконично отвечает Шерри.

— Он не был обозлён из-за того, что ему приходится обслуживать, по сути, собственных родственников? Сносить их капризы?

Зак вдруг припоминает все унизительные мелкие нападки, на которые так горазды были Монтгомери по отношению к слугам. И так же мгновенно вспоминает о найденной на лестнице кукле.

Глаза женщины гневно сужаются:

— Вы намекаете на то, что мой сын от злости мог у***ь кого-то из членов этой семьи? Если вы идиот, то он — нет!

— Мой босс просто катастрофически бестактен, — ангельским голосом сообщает ей Лу. — Не обращайте внимания. Я то и дело за него краснею. Но, послушайте, Шерри, мы ведь действительно ещё не получили по своим каналам информации о вас. Однако вы оказались в курсе, что мы её собираем. Как вы об этом узнали? Шерри?

Женщина упрямо молчит, опустив длинные ресницы.

— Да не валяйте вы дурака! — Лу повышает было голос, но тут же прикусывает язык. — Чёрт! Мы здесь для того, чтобы защитить вас и Майка… если вы ни в чём не виноваты.

— Если? — губы экономки вновь растягиваются в саркастической усмешке. — Ладно, я объясню. Майк подслушал ваш разговор на болоте. Он был там, в кустах за манграми.

— На Луну, что ли, надо улетать из этого дома, чтобы спокойно поговорить? — тоскливо ворчит Зак, а Лу мгновенно интересуется:

— И что же он там делал ночью, если не пошёл за нами специально, чтобы подслушивать?

— Зачем ему подслушивать? — вновь оскорблённо вспыхивает Шерри. — Рыбачил или ставил садки на крабов, вот и всё.

— А почему же он не вышел, когда увидел нас? Почему спрятался?

— Значит, ему не очень-то хотелось с вами якшаться, — без обиняков заявляет Шерри.

Лихорадочный тёмный румянец не покидает её скул. «Не очень-то хорошо воспитан ваш Майки», — хочет съязвить Лу, но решает больше её не дразнить. Возможно, они с сыном действительно не замешаны в странных происшествиях, творящихся в Мэнгроув Плейс, просто ожидают получения законного наследства.

Как и все остальные Монтгомери.

— Постойте! — Зак буквально подскакивает. — Совсем забыл. Не находили ли вы где-нибудь во время уборки свёрнутые в трубку и упакованные в тубус чертежи? Планы этого дома? Они могут помочь нам в расследовании.

— Нет, — без каких-либо раздумий отвечает Шерри. — Ничего такого я не видела.

Но, подходя к лестнице, Лу чётко припоминает, что и об этих чертежах они с Заком говорили накануне, как раз когда Майк Уильямс подкарауливал их в кустах. Вот чёрт.

Она непроизвольно оборачивается, готовая поклясться, что чей-то недобрый внимательный взгляд снова сверлит ей спину.

— Что? — тревожно спрашивает Зак.

— Не знаешь, когда там следующий старт какой-нибудь космической штуковины? — бурчит Лу со вздохом. — Ты только что про Луну толковал. Улететь бы, мол, отсюда. Так вот, мыс Канаверал недалеко.

* * *

Эрзули Дантор — чистота и непорочность, но её иная ипостась, её сестра — Лоа Эрзули Фреда — не такова.

Она — ночь, она — алый бархат, розовый шёлк, она — золотое вино.

Она — сама любовь, сам грех.

Она опьяняет и манит, она сводит с ума тех, кто идёт за нею.

Она жестока и неразборчива, как жестока и неразборчива бывает любовь.

Несите же на её алтарь всё, что у вас есть, всё, что дорого вам, несите свою душу.

Она заберёт её, смеясь.

* * *

— Давай-ка я с тобой проедусь, — вполголоса произносит Лу, усаживаясь в «лендровер» рядом с Заком, который собрался на почту, чтобы получить факсы. —Прокатимся и поговорим без помех.

— Без детей в кустах, призраков и москитов, — подхватывает Зак, направляя автомобиль к воротам поместья. — Ладно, твои соображения?

Он косится на Лу, чьи буйные кудри сейчас чинно прикрыты соломенной шляпкой, похожей на те, что они недавно видели в старых фотоальбомах. Ветерок развевает рюши светлого платья в горошек. Ну просто чёртов ангелочек с нахальными глазами-фарами, острым языком и рискованными затеями!

— Могу лишь повторить, что мы всё доблестно просрали, босс, — сумрачно бросает Лу, сосредоточенно рассматривая свои ногти. — План особняка не нашли. Собрали досье на семью Монтгомери, но не озаботились ни кухаркой, ни экономкой, ни — внимание! — сиделкой. В итоге имеем, слава Всевышнему, не труп, но полутруп Виктора Леруа. И куколку-вуду впридачу. Дерьмовые мы детективы, босс, — она глубоко вздыхает.

— Ну-ну, — успокаивающе бормочет Зак. — Сейчас мы сделаем все оставшиеся запросы. И ещё я полагаюсь на твою знаменитую интуицию, Лу Эмбер.

— А-а, — отмахивается та, мимолётно усмехнувшись. — В данном случае моя интуиция подсказывает только, что Шерри не врёт относительно своего прошлого. И знаешь, мне как-то стало жалко старого сухаря Роджера. Позади у него как минимум две личные трагедии: жена умерла, с любовницей разлучили. Неудивительно, что он вымерз изнутри и уже не благоволил ни к собственному сыну, ни к внукам. Исполнял свой долг, вот и всё. То, что считал своим долгом.

— И на склоне лет принялся гоняться за Квартеронкой и переписывать завещание, — продолжает Зак, резко посигналив, чтобы отпугнуть показавшегося на обочине дороги небольшого оленя. — А вот любопытно, кто из его родни, как упомянула Шерри, прознал о его связи с Сарой Мэй и сделал всё, чтобы их разлучить?

— Да кто угодно мог, — пожимает плечами Лу. — Его родители к тому времени уже умерли, но остались всевозможные добропорядочные кузины, кузены, тётушки, дядюшки и другие столпы общества.

— Между прочим, — живо предлагает Зак, — мы можем сейчас навестить в больнице Виктора Леруа и попытаться получить от него более внятную информацию о том, что с ним произошло. Ну или хотя бы выразить своё сочувствие. И, кстати, — после некоторой заминки добавляет он, взглянув на Лу, продолжающую сосредоточенно изучать свои ногти. — Ты ведь знала Виктора и раньше? Откуда?

Лу поднимает глаза. С её выразительного лица вмиг исчезают всякие эмоции, словно стёртые губкой со школьной доски условия задачи.

— Мы были знакомы шапочно и скорее заочно, — роняет она наконец. — Просто вращались в одних и тех же кругах. Клубах. Которые я до сих пор посещаю, сам знаешь, по долгу службы, а ты нет, — она озорно фыркает, снова развеселившись.

— Слуга покорный, — бурчит Зак, внезапно осознав, что ему не нравятся предполагаемые обстоятельства даже шапочного знакомства Лу с Виктором Леруа. Хорошо, что сейчас она под его, Зака Пембертона, покровительством. Под защитой его имени и его респектабельности.

Как когда-то в школе.

Лу тем временем откидывается на спинку сиденья и вытягивает длинные ноги, насколько позволяет тесный салон:

— Я с Виктором дела не имела. Говорю же — мы знакомы лишь заочно, лицом к лицу практически не сталкивались.

— Я и не думал, что ты с ним… э-э… — Зак обрывает себя на полуслове и начинает медленно краснеть. — Господи… Ты чудовище, Лу Эмбер Филипс. Тебе нравится надо мной издеваться. Зря я заступался за тебя в школе.

— Пусть бы мне сломали нос и выбили парочку зубов? Да ладно, это только бы добавило мне шарма, — парирует Лу, продолжая довольно ухмыляться. — Вон почтамт, Зак Пембертон, ты что, его не узнал? Сворачивай.

Она звонко хохочет, слыша, как чертыхается Зак.

Разослав и получив нужные факсы, детективы действительно едут в городскую больницу, где их ждёт разочарование: Виктор через медсестру передаёт им, что ничего не помнит и не в состоянии ни с кем разговаривать.

Задумчиво насвистывая себе под нос мелодию из «Крёстного отца», Лу покупает для него в киоске больничного холла небольшой букет цинний, отсылает в палату с открыткой и напрямик заявляет:

— Моей хвалёной интуиции это не нравится, но делать нечего. Пошли, я обаяю главврача и расспрошу его про сиделку Монтгомери, эту мисс Кинселла, которую Белинда именует пьянчужкой.

Главврач больницы оказывается молодящейся пышнотелой дамой лет пятидесяти, с интересом воззрившейся на Лу. Но ничего нового о профессиональной биографии Софии Кинселла, она сообщить не может.

— Её порекомендовал семье Монтгомери мой предшественник, который вскоре ушёл с этого поста, — извиняющимся тоном заявляет она. — Но я уверена, что мисс Кинселла весьма компетентна.

Таким образом, детективы откланиваются ни с чем и направляются перекусить в больничный кафетерий. Достав свой кейс, Зак начинает методично сортировать полученные бумаги, одновременно их просматривая. Лу терпеливо ждёт, но Зак помалкивает.

— Что-то назревает, — повторяет Лу, когда они снова возвращаются к «лендроверу». — Даже такой толстокожий мамонт, как ты, должен это почувствовать.

Она склоняет голову набок, будто к чему-то прислушиваясь.

— Я не мамонт, — только и отвечает Зак, заводя мотор и направляя машину к федеральному шоссе.

— Давай колись уже, что там сообщили! — через десяток миль не выдерживает Лу, и Зак наконец говорит:

— Касательно своего прошлого Шерри Уильямс не солгала. Единственное, о чём она умолчала, так это о том, что её покойный муж был активистом радикальной организации, защищающей права цветного населения. И он, скорее всего, был убит, поплатившись за свою политическую деятельность. Жаль, чёрт побери. Судьба жестоко обошлась с этой семьёй.

— У миссис Уильямс и её сына есть серьёзные счёты к системе, — подытоживает Лу, отрешённо уставившись в лобовое стекло на дорогу. — Учитывая ещё и семейную историю… Чёрт! Осторожней!

Зак выворачивает руль и резко тормозит, едва не съехав в кювет. В предзакатном сумраке видно, что шоссе стремительно пересекает чья-то тень. Белое подхвостье оленя исчезает в кустах, будто помахав детективам на прощание.

— Чёртова луизианская фауна, — Зак длинно выдыхает, чувствуя, как колотится сердце. — Уф, пронесло! Храни Господь этого рогатого дуралея.

— Аминь, — меланхолично заключает Лу, принимаясь рыться в «бардачке». — Мать его за ногу, я бы закурила. У тебя ж вроде тут валялась какая-то пачка…

Она вскидывает голову, заслышав вой сирены.

Мимо них стремглав проносится машина «скорой помощи», вся в огнях, направляющаяся туда же, куда и детективы, — к особняку Монтгомери.

К Мэнгроув Плейс.

— Что за… — начинает было Лу, но стискивает зубы. Наступает черёд Зака бессильно выругаться — их «лендровер» не заводится.

* * *

Лицо Шерри Уильямс, неподвижно лежащей на носилках, которые проворно выносят из дома парамедики, — пепельно-серое, глаза плотно закрыты. Сломанная кукла, да и только.

Но она жива. Всё ещё жива. Парамедик подносит к её рту кислородную маску.

— Надышалась соляной кислотой. Вылила в ванну средство для чистки и начала задыхаться. Потеряла сознание. Там оказалась почти сплошь соляная кислота, — отрывисто поясняет Стив подбежавшим детективам. — Во флаконе.

Лу и Зак бросили машину на подъездной дороге и помчались к Мэнгроув Плейс, как осатаневшие гончие. Они растрёпаны, еле переводят дух. Зак оставил где-то на кусте свой пиджак. Он едва поспевал за Лу, несущейся как пуля. Та почти сразу точно так же выбросила шляпку.

Лу устремляется в дом, на ходу перехватив Майка:

— Где это случилось, парень? Когда?

— На первом этаже, в ванной, — с трудом выговаривает тот. Губы у него дрожат, лицо такое же серое, как у матери. — Полчаса назад. Мама же не умрёт?

Парамедики захлопывают дверцы «скорой».

— Нет, конечно же, нет, — Зак успокаивающе обнимает его за плечи. — Её ведь уже почти откачали. Несколько дней в больнице, и с ней всё будет хорошо. Кто её нашел? Ты?

— Я… да, я. Они сказали… острое поражение дыхательных путей… отёк лёгких… — бормочет Майк, сам едва дыша, и отчаянно смотрит вслед уезжающей машине.

Остальные домочадцы в замешательстве топчутся на крыльце. Тут и близнецы, и кухарка Долли, и Белинда. Из членов семьи отсутствуют только Конни Чемберс. Но всех расталкивает Лу, снова выскочив из дома.

— Зайдите сюда, — властно командует она. Синие глаза её сузились, будто она смотрит в прорезь прицела. — Кто из вас раньше видел эту бутылку?

У неё на руке — голубая пластиковая перчатка, и в этой руке она держит жёлтую бутыль из-под чистящего средства.

— Так это всё хранится в кладовой, — растерянно отвечает Стив. — Она не заперта, кто угодно мог что угодно там взять… или подменить, — заканчивает он упавшим голосом.

— Попозже отправим это дерьмо в лабораторию, — коротко сообщает Лу, пока остальные послушно, гуськом следуют в холл. Зак всё ещё обнимает Майка за плечи, и мальчишка поднимает на него потерянный умоляющий взгляд.

— Всё будет хорошо, — ободряюще повторяет Зак. — Твоя мама выздоровеет, а мы во всём разберёмся.

Он надеется, что в его голосе звучит уверенность, которой на самом деле он вовсе не испытывает.

— Так, — говорит Лу, не давая никому опомниться, когда все суетливо размещаются в холле. — Помимо пострадавшей миссис Уильямс, здесь нет Виктора, мистера Роджера и его сиделки, что объяснимо. А где же миссис Конни?

— Мама? Я позову! — Джерри с готовностью срывается с места и мчится наверх по ступенькам, громко топая, Саманта — за ним.

Все скованно и напряжённо молчат, когда на верхней площадке лестницы наконец появляется Конни Чемберс и начинает величественно спускаться, аккуратно придерживая полы шёлкового тёмно-вишнёвого халата. Короткие кудри её красиво уложены и блестят в свете ламп. Герцогиня, да и только.

— Что тут опять случилось? — надменно роняет она, оказавшись наконец в холле. Близнецы, обогнав её, шмыгают под лестницу и замирают там, словно мышата.

— А вы что же, не слышали сирены «скорой»? — Лу поднимает брови в деланном недоумении. — И ваши дети вам ничего не сказали?

— Я разговаривала по телефону, — парирует Конни с прежним величием. — А мои дети вечно городят ерунду. В данном случае — что-то об отравившейся прислуге, как её там… Шерри. Она что, доела испорченные объедки?

Зак чувствует, как вздрагивает Майк под его рукой.

— Она вдохнула пары концентрированной соляной кислоты, залитой в бутылку с чистящим средством, — ровным голосом объясняет Лу, пристально глядя на неё.

Кони поджимает накрашенные губы:

— Непростительная тупость. Кто теперь будет выполнять её обязанности, скажите на милость? — она поворачивается к Стиву. — Ты всегда на всём экономишь. Не собираешься же ты взвалить всю домашнюю работу на этого мальчишку? — следует небрежный кивок в сторону вскинувшего голову Майка. — Он не справлялся даже с тем, что делал. И я надеюсь, ты не собираешься оплачивать вызов «скорой» для этой Шерри? Она сама виновата.

— Ты, сука! — яростно выдыхает вдруг Майк, сбросив с плеча ладонь Зака. — Гадина!

— Что? — Конни в полном ошеломлении хлопает ресницами, явно не веря своим ушам.

Майк, сверкнув глазами, отскакивает от Зака, который снова хочет удержать его за локоть, и сдавленно выкрикивает, сжав кулаки:

— Вы, уроды, кто-то из вас хотел у***ь мою мать!

— Тихо, парень, остынь, — негромко приказывает Зак, уже понимая, что это бесполезно — мальчишку понесло, — и беспомощно смотрит на Лу, а та одними губами произносит:

— Не трогай.

«Её любимая чёртова драма», — мелькает у Зака в голове, пока Майк продолжает взахлёб говорить, переводя горящий яростью взгляд с одного члена семьи Монтгомери на другого:

— Моя мать вам не рабыня, как и я! Мы тоже имеем право на этот дом, на ваш сраный Мэнгроув Плейс! Мы тоже по крови — Монтгомери!

Повисает звенящая тишина, и в этой тишине Лу одобрительно констатирует:

— Хорошо сказал, парень.

— Ты рехнулся? — взвизгивает Конни, а Стив коротко спрашивает, перебив её:

— С чего ты это взял?

Лу, шагнув вперёд, спокойно берёт Майка за плечи, и тот, как ни странно, это позволяет, лишь со всхлипом втянув в себя воздух. Он молчит, и тогда Лу отвечает за него — размеренно и сухо, словно читая доклад:

— Прабабушка Майкла, то есть бабушка его матери Шерри, пятьдесят лет тому назад была любовницей Роджера Монтгомери. Её звали Сара Мэй Эдвардс. Она не смогла остаться с ним и уехала на Север, будучи беременной. Шерри и Майкл — прямые потомки Роджера и тоже имеют право на его наследство. Шерри знала всё это, устраиваясь на работу в Мэнгроув Плейс десять месяцев назад, но завещание было переписано позже.

Снова повисает вязкое, как патока, молчание.

— Боже, — почти неслышно шепчет Белинда. — Боже милостивый…

Стив потрясённо проводит рукой по лицу, но после паузы говорит по обыкновению сдержанно:

— Понятно. И как давно лично вы об этом знаете?

— На днях Шерри рассказала нам правду, — отвечает Зак вместо Лу, которая поочерёдно рассматривает каждого из присутствующих Монтгомери изучающим взором естествоиспытателя в клинической лаборатории.

— Невозможно! — пронзительно вскрикивает Конни. — Немыслимо! У нас в семье — чёрные?!

— Именно это вас волнует? — тут же интересуется Лу. — Или то, что вашим детям придётся делить с ними наследство прадедушки?

— Пусть сначала представят доказательства! — Конни судорожно запахивает полы халата. — Я не верю! Роджер Монтгомери не мог спать с негритянкой! С прислугой!

— Мог и спал. Его дед поступил точно так же, — вворачивает Лу безо всякого снисхождения к её страданиям. — Это у них семейное. Именно так Монтгомери обзавелись фамильным призраком.

— Я верю в это, — тихо, но чётко объявляет побледневшая Белинда, обхватив себя за локти. — Шерри — дедушкина внучка, как и я. Мы похожи, только раньше я не могла этого объяснить. Пока вы не сказали, — теперь она смотрит Лу прямо в глаза. — Я видела Квартеронку, как будто себя в зеркале, я говорила вам об этом, помните? Но на самом деле она была похожа на Шерри.

— Что такое? — беспомощно бормочет Конни, прижав к груди растопыренные пальцы — алый маникюр выглядит на них, как сгустки крови. — Квартеронка? Старый Роджер — внук Квартеронки? Ты на это намекаешь, Белинда? Боже правый!

— Отличный ход для сценария сериала, — безжалостно возвещает Лу с мефистофельской ухмылкой. — Но нет, Тейлор Монтгомери загубил свою любовь задолго до рождения сына Чарльза, ставшего впоследствии папашей Роджера. Так что родословное древо Монтгомери почернело именно по милости последнего, — он легонько треплет Майка по макушке. — И ему это пошло на пользу. Я про древо говорю. Ты храбрый и трудолюбивый малый.

— Круто! Майк — наш кузен! — упоенно визжат под лестницей близнецы, совершенно не замечая, что их мать вот-вот упадёт в обморок.

— Но данный факт, — холодно отмечает Зак, которому совсем не нравится играть в этом сериале, — автоматически делает Майка возможной жертвой, как и любого из Монтгомери. Шерри пострадала не случайно. Я предлагаю отправить мальчика в больницу, пусть присматривает за матерью, оба целее будут. Стив, вы не могли бы позвонить и распорядиться насчёт этого?

— Я бы, конечно, мог, — резко перебивает его Стив, чьё лицо более чем когда-либо походит на бесстрастную маску, — но, если исходить из интересов его матери и его собственных, им обоим необходимо находиться здесь на момент смерти нашего деда, иначе их исключат из завещания. Это относится и к Виктору.

Лу что-то бормочет себе под нос, и это отнюдь не молитва Всевышнему, думает Зак с мрачной усмешкой. Стивен прав и, что весьма импонирует Заку, печётся об интересах мальчика.

Если это, конечно, не очередной ход в игре.

— Что ты сам выбираешь, Майк? — негромко спрашивает Лу, глядя на подростка.

Тот облизывает пересохшие губы и решительно говорит:

— Я хочу быть рядом с мамой, но я останусь тут, иначе получится, что она зря пострадала.

Стив одобрительно кивает ему:

— Я позвоню в больницу, узнаю, как она там.

— А в полицию вы не хотите позвонить? — не выдерживает Зак. Он понимает, что Лу уже взяла на себя полицейские функции, упаковав для экспертизы флакон, брошенный Шерри, но тем не менее.

Стив отрицательно качает головой:

— В полиции это тем более сочтут несчастным случаем, ведь происшествие с Шерри в первую очередь можно списать на её халатность.

— С ней всё будет хорошо, — вдруг подаёт скрипучий голос из своего угла старая Долли, про которую все забыли. — Эрзули Дантор приглядит за нею, не сомневайтесь, она уже спасла её. Эрзули Дантор не даст никому навредить ей, не беспокойся, Майки, мой мальчик. Она присматривает за всеми одинокими матерями, за вдовами и сиротами.

— Это ещё что за чертовщина? — Конни, чуть не плача, опускается в кресло и сжимает ладонями виски.

— Вы тоже одинокая мать и можете принести цветы и сладости на алтарь Эрзули Дантор, — успокаивающе сообщает ей кухарка.

— Одна из ключевых фигур вудуистского культа, — задумчиво поясняет Лу, — аналог Девы Марии, святая-Лоа, вот кто это.

— А за такими, как ты, — немедленно подхватывает Долли, тыча в её сторону корявым указательным пальцем, — присматривает Эрзули Фреда. За такими, одержимыми страстью к мужчинам.