Темная История. Озимандия

2. ДЕНЬ ПЕРВЫЙ. Эпизод IV

  Настроение у парня немного улучшилось, но ненадолго. В кино они так и не попали. Точнее, попали, но только на самое начало, которое вздорной девице сразу же не понравилось. Да и кому понравится черная псина, брызжущая кровавой слюной, рвущаяся с экрана прямо в зал, заснеженные поля, когда духота даже в кинотеатре и всадник в старинной военной форме, пристреливающий свою лошадь. Массовка в Кусково, где обычно и снимали все якобы исторические фильмы из серии «гардемарины вперед», которых она, кстати, терпеть не могла, впечатления на юную занозу тоже не произвело. Однако, дело вовсе не в том, могла она кого-то там терпеть или нет, а именно в том, что творилось по ту сторону экрана.  Местечко она узнала сразу, включая и  гроб с покойницей в белом, которую сама же прошлым летом и сыграла в данном эпизоде. Насыпали вокруг пенопласта белого, разукрасили на компе лето в зиму и теперь все это вранье выдавали за действительность. Знала бы она, что это ее кино, точнее, кино с ее в нем участием, в жизни бы не пошла! А все спасибо родному папочке, не пустившему ее в актрисы. Лысый режиссер приезжал лично домой к нему после съемок эпизода с любимой доченькой в гробу, чтобы позволил сняться в главной роли, не прокатило. И дочке строго-настрого запретил даже думать об этом. У Мордюковой сын снялся в гробу в русском поле, давно уже на том свете. Майорова сыграл в «На ножах», сгорела в собственном платье. Кайдановский выкрасил после «Сталкера» все стены своей квартиры в черный цвет, так и не сумев выйти из образ своего непутевого героя, где сейчас этот Кайдановский? Саму же Лику на съемки затащила Марго, просто помешанная на кино, решив показать, как оно снимается, где голубоглазую красотку и заприметил режиссер, страсть которого тут же и остыла, как только узнал, кто ее папочка по должности и откуда. Поэтому и лето перекрасил в зиму, чтоб уж никто не догадался, кто там в гробу. Да и «покойницу» саму тоже не очень показал на экране, больше красные розы, ряженных в старинные мундиры и артистов, искусственный снег и заостренный носик главной героини. Только и узнала себя, что по декорациям, а ведь могла уже быть знаменитой артисткой. Впрочем, эпизод вполне могли и переснять, но только уже с другой девицей в главной роли.  Радоваться же чужим успехам… Сходила, называется в кинцо! И откуда только этот идиот, который ее сюда привел, взялся на ее голову.      

             — Я знаю одно заведение, — прошептала она на ухо своему ухажеру, поднимаясь с места, — где классный музон гонят совсем недорого. Хватит даже тебе расплатиться. Поехали?

— Поехали, —  вздохнул Лорман, можно было подумать, что у него был выбор, которому начало очень даже понравилось. Ему показалось даже, что в юной графине он признал знакомые черты своей новой знакомой, что он сразу же выкинул из головы, не придав сходству особого значения. Так бы артистка и  стала с ним встречаться, как же… Им золотых мажоров подавай, чтобы те финансировали их карьеру в сериалах за постельные ласки.     

  Ему уже порядком осточертели ее предложения, и он был уже готов ехать куда угодно и зачем угодно, лишь бы только это было ее окончательное решение.

            — А как же дом? — на всякий случай спросил он. — Ты же говорила, что тебе скоро надо быть дома?

            — А-а, — отмахнулась она. – Сейчас мамке позвоню, и все утрясется, обойдутся и без меня. Не портить же нам, в самом деле, такой прекрасный вечер из-за какого-то там званого ужина, да и скучно там, — она схватила его за руку и потащила за собой вниз по ступенькам. – Будут снова весь вечер трепаться о политике и нескончаемых житейских проблемах, будто других и тем больше нет на свете. Лика полезла в свою джинсовую сумочку и извлекла оттуда миниатюрный мобильный телефончик розового цвета с беленькими кнопочками. Нажатием пальчика с длинным ухоженным коготком откинула крышку и набрала номер домашнего телефона.             — Мам, это я, — промурлыкала она в трубку. – Меня не ждите, я иду в кино. Что? С одним молодым человеком, кстати, самым настоящим немцем… Мы уже билеты взяли… Кто он? Студент, кто же еще, — соврала он, не моргнув глазом, учимся вместе… Потом расскажу… Ну прости, — она заговорщицки подмигнула молодому человеку и извиняющимся тоном снова замурлыкала в трубку:

            — Стас пусть не обижается. Скажи, что машина сломалась, и я осталась на даче, приеду только завтра. Что?.. Нет, буду поздно… Кто еще будет? Тетя Люба… Да, да… Ей тоже привет… Хорошо… Буду непременно… Ну, все, мамуль, целую… Все, все, кино уже начинается, пока, — она отключила телефон и облегченно вздохнула. – С кем, да куда, да когда прейдешь? Ох уж эти предки, все им докладывай, можно подумать, что мне пятнадцать лет…

            Пока Лика вешала маме лапшу на уши, Лорман отошел к киоску, и купил две больших сардельки, запеченных в тесте. Но девушка от угощения категорически отказалась, сославшись на фигуру, а сам, он, жевать при ней постеснялся. Так они, сардельки эти и оказались на дне его представительского портфеля, уместившись там с ежедневником, мобильным телефоном и армейским складным ножиком, производства Швейцарии. Туда же пролетели и две пластиковых бутылки с минеральной водой. Кейс сразу потяжелел, но не на столько, чтобы мчаться с ним в камеру хранения. Лямка слегка врезалась в плечо, но он этого даже не заметил, терпеливо ожидая дальнейших указаний, которые, кстати, не заставили себя долго ждать. Направление было указано и через несколько минут ребята уже неслись по самой главной улице России в сторону области. Красивые витрины многочисленных магазинов, занимающие все первые этажи солидных, не менее привлекательных, чем сами витрины, зданий проносились за окном такси, радуя глаз и поднимая настроение. Лика, что-то по обыкновению рассказывала, а Лорман только вежливо поддакивал, иногда вставляя в ее монологи какие-то свои словечки. Прошло всего минут двадцать, двадцать пять, и они оказались на месте. Уютное, небольшое кафе встретило их оглушительной музыкой, подвальным полумраком и толстой пеленой табачного дыма. Лорман поморщился, вдохнув в себя первую порцию никотина, но ничего не сказал, предпочтя хоть какую-то конкретику неизвестно чему, зато Лика, похоже, была здесь завсегдатаем. Пролетев несколько столиков, на ходу разбрасывая приветствия и целуясь с некоторыми такими же, как и сама, размалеванными девчонками, она взгромоздилась на высокий, стоящий на трех никелированных ножках стул и принялась за заказ.

            — Значит так, Макс, — начала она, — для начала сделай нам по виски с содовой и со льдом, затем, — она перевернула страницу лежащего тут же на прилавке меню, — по салатику из морской живности, — она назвала какого именно, — и по...— она посмотрела на своего ухажера. – Ты горячее будешь?

            — Да, — Лорман хотел еще, что-то добавить, но не успел…

            — И два картофеля фри с отбивной свининой, как я люблю…

— Будет исполнено, принцесса, — Макс расцвел в обворожительной улыбке. – Еще, что изволите?

            — Все пока, — она ответила ему тем же. – Дальше видно будет. Ты лучше скажи, где нам приземлиться?

            — Вон за тот крайний столик, — бармен указал рукой в самый конец зала. – Извини, сегодня аншлаг и свободных мест нет, — добавил он и развел руками.

            — А если за этот вот, — Лика повела глазками в сторону свободного столика, спрятавшегося за большим искусственным кленом с причудливыми пожелтевшими и слегка покрасневшими листочками.

            — Этот столик, к сожалению, заказан. Видишь, табличка стоит, — вздохнул Макс. – Ничего не получится…

            — А если я очень попрошу, — девчонка надула свои пухленькие губки. – Ну, очень, очень… Что тебе стоит переставить эту чертову табличку.

            — Не получится, — Макс принялся разливать виски по стаканам, — и не проси…

            Через пять минут препирательств и уговоров ребята уже сидели за тем самым «заказанным» столиком с поднятыми в руках бокалами.

            — И снова за знакомство, что ли? – сказала она и улыбнулась своими блестящими перламутровыми губками.

            — За знакомство, — поддержал ее тост Лорман и сделал первый глоток.

            Лика достала из пачки тоненькую сигаретку и прикурила, чиркнув колесиком своей миниатюрной зелененькой зажигалочки. Глазки ее, после выпитого заблестели, и она предложила повторить. К этому времени уже принесли холодную закуску и подали каждому по стакану виноградного сока.

            — Я хочу выпить за тебя, — улыбнулся Лорман, — за твою красоту и неутомимую энергию.

            — Спасибо, — девчонка скромно потупила свои глупенькие глазки. – Ты мне тоже нравишься…

            — Ты здесь как дома, — подал он, наконец, голос, когда очередной морской моллюск был тщательно пережеван и отправлен в желудок.

            — Да, — согласилась Лика. – Мне здесь нравится, здесь миленько…

            Лорман кивнул, соглашаясь. Постепенно ему тоже здесь начинало нравиться. Противный дым после выпитого уже так не раздражал как в самом начале, когда они только сюда вошли и музыкальный гром не давил уже так на уши. Правда, приходилось иногда кричать, чтобы твои слова дошли до собеседницы, но и это неудобство с каждым следующим выпитым глотком спиртного постепенно исчезало, растворяясь в сизых клубах дыма. Разговор тек, за первым выпитым бокалом следовал второй, затем третий и так далее…. Настроение поднималось, а денег в кошельке становилось все меньше и меньше, но это обстоятельство уже волновало все меньше и меньше… Чуть позже к ним за столик подсадили еще одну молодую пару и стало совсем весело. Соседи оказались очередными ее знакомыми, которых она тут же, как только они отправились танцевать, окрестила полными идиотами, но при этом, когда они вернулись, продолжала им мило улыбаться и даже чмокнула Игорька, так, кажется, звали парня подружки, в щечку. К столику подходили и другие ее знакомые. Кто просто здоровался и отходил, а кто и присаживался… Горячительное лилось по стаканам и все повторялось сначала.

            А это моя самая лучшая подруга, — представила она Лорману смазливую брюнетку в сногсшибательной кожаной мини юбке и такой же кожаной жилетке, надетой поверх белоснежной просвечивающейся блузки, чуть прикрывающей торчащие соблазнительные груди. Лорман было, залюбовался открывшейся картинкой, но тут же спохватился и быстро отвел взгляд в сторону, что, впрочем, не ускользнуло от внимания его спутницы, значительно уступающей своей подружке в некоторых размерах, особенно спереди.

            — Рита, — представилась подружка, присаживаясь. – Мы учимся вместе…

            — Эверт, — буркнул Лорман и понял, что еще немного, и он уже не сможет своим заплетающимся языком произносить это нерусское имя.

            — Как? – не расслышала девчонка.

            — Он немец, — вставила пять копеек Лика, — и имя у него немецкое, Э-верт. Поняла?

            — А-а, — понимающе протянула Рита. – Эберт?

            — Какая разница, — Лика весело рассмеялась. – Тебе он все равно не достанется. Это мой трофей… Правда? – и она как можно выразительней посмотрела в его сторону.

            — Правв-да, — пьяно улыбнулся Лорман. – Я есть твой в-ввещ…

            — Прелесть, он у тебя просто прелесть, Лика, — Рита подняла свой бокал с вином. – Солнышко, я предлагаю выпить за твой собственность!

            — Согласен, — Лорман плеснул себе в стакан еще виски и, покачиваясь, поднялся с места. – Предлагаю за себя выпить стоя, — и, не дожидаясь, пока девчонки тоже поднимутся, опрокинул содержимое стакана в глотку. Подружки понимающе переглянулись и последовали его примеру. Вечер продолжался…

            — Мы завтра едем на Волгу, — сказала, закуривая, подруга. – Поехали… Будут все наши, — пригласила она Лику. – Можешь своего немца взять, будет еще веселее.

            — Он работает.

            — Тогда сама поезжай, без пары не останешься.

            — Я подумаю, — Лика напряглась, что-то прикидывая в уме. – Если предки не напрягут после сегодняшнего…

            — Я тебе завтра позвоню. Представляешь, — Рита глубоко затянулась и выпустила тонкую струйку голубого дыма, — никак не могу отвязаться от Сержа. Пристал как банный лист к жопе…

            — А ты его пошли, — Лика тоже закурила.

            — Да посылала уже, — вздохнула она. – Возвращается…

            Что было дальше, Лорман почти не помнил. Кажется, подруга потом ушла с кем-то, а вскоре засобирались и они. Денег еле хватило, чтобы рассчитаться, а вот на такси их уже и не хватило. Спасибо подружке, взяла их с собой и подбросила до метро, прелесть такая… В метро им пришлось спускаться вниз, где его, раскачивающегося из стороны в сторону, чуть не задержал дежурный милиционер, но все обошлось. Мент, наверное, сам был уже пьяный, раз пропустил…

            — Черт, — выругался Лорман, с опаской делая первый шаг на убегающие из-под ног ступеньки эскалатора. Было очень поздно и людей уже не было. Где-то в самом конце виднелась одинокая фигурка запоздавшего пассажира, но вскоре и она пропал из виду. Ребята остались совсем одни на длинной ленте эскалатора. Мимо медленно проплывали светящиеся столбики фонарей, а впереди постепенно открывалась надвигающаяся платформа мраморного перрона. Что было дальше, ни Лика, ни, тем более Лорман, еле державшийся на ногах, потом так и не вспомнили. Полусонная дежурная старушка проводила недобрым взглядом пьяную пару, но ничего не сказала, решив, наверное, что раз наверху их пропустили, то значит, так тому и быть. Ребята благополучно ступили на отполированную за долгие годы эксплуатации ярко освещенную платформу. Подошел поезд, двери вагона открылись и закрылись, впуская запоздавших пассажиров, которые сразу же завалились на пустое сидение, и поезд пошел дальше, причем даже без объявления следующей остановки. Лорман покрепче прижал к себе, почти сразу же отрубавшуюся подружку и с облегчением закрыл глаза. «Дальше конечной, все равно не уедем», — успел он еще подумать напоследок и отключился. А электропоезд, тем временем, мерно покачиваясь и гремя железом, увозил спокойно посапывающих ребят все дальше и дальше в глубь многочисленных подземных тоннелей, раскинувших свою обширную паутину под одним из самых больших и красивейших городов мира.

Габаритные огни последнего вагона еще некоторое время продолжали светиться из глубины тоннеля, пока их окончательно не поглотила тьма. Зеленый свет светофора сменился на красный, а электронное табло высвечивало всего лишь второй час ночи… Как правило, в это время поезда уже под землей не ходили…