Раскаяние альфы - У моей луны родился сын

Глава 1: Эверли

~Эверли~

Моя голова кружится, и я оглядываюсь вокруг, мгновенно жалея, что так много выпила. Паника охватывает меня, когда я не сразу узнаю окружающую обстановку. Я вижу, что нахожусь в комнате; свет, льющийся из окна, слепит меня, пока я пытаюсь понять, где я. Последнее, что я помню, это ежегодная встреча Альф, костюмированная вечеринка, на которую я пошла с семьей. Мы с сестрой ускользнули, чтобы встретиться с другими будущими Альфами — отец всегда настаивает на том, что я должна 'ладить с ними', учитывая, что я следующая в очереди, и стая перейдет ко мне в конце моего восемнадцатилетия. Однако я совершенно не могу вспомнить, как оказалась в этой комнате.

Я стону, потирая глаза и надеясь, что вижу правильно — алкоголь, горящий в моей системе, все еще сбивает меня с толку. Однако, когда я пытаюсь повернуться, я внезапно осознаю тяжелую руку на своей талии. Я поворачиваю голову в сторону, молясь, чтобы эта тяжелая рука принадлежала моей сестре и что мы обе отключились где-то. Но мои худшие страхи сбываются, и я пытаюсь сдержать крик ужаса, когда обнаруживаю рядом со мной обнаженного мужчину. И это не просто мужчина, а сам 'Кровавый Альфа', Альфа Вален из стаи Ночная Тень . Этот человек владеет половиной города и принадлежит к вражеской стае.

Отец убьет меня, если узнает!

"Чёрт!" — шепчу я, прежде чем опустить глаза и обнаружить, что тоже обнажена. Легкий дискомфорт между ногами заставляет меня болезненно осознать, что я выбросила свою девственность в окно и совершенно ничего не помню. Так вот и весь волшебный момент. Должно быть, он ужасен в постели, я усмехаюсь про себя. Из всех людей это должен был быть именно он.

Мой телефон вибрирует на полу рядом с кроватью, и я почти ныряю за ним. На экране высвечивается лицо моей сестры. Я быстро отвечаю, шепча в трубку и стараясь держать голос тихим. "Алло?"

"Где ты? Папа с ума сойдет. Я сказала ему, что ты со мной, но он велел мне возвращаться домой!" — кричит она в телефон. Я оглядываюсь вокруг, прежде чем посмотреть в окно, пытаясь понять, где я. Чёрт. Я понимаю, что все еще в отеле, где проходила встреча Альфов.

"Все еще в отеле Бэнкс", — шепчу я, и она замолкает, оставаясь тихой на несколько мгновений.

"О, боже, скажи мне, что ты не переспала с этим Альфой-ублюдком?" — шепчет она, зная, что папа убьет меня — возможно, даже отречется от меня — если когда-нибудь узнает. Репутация Альфы Валена скандальна и ужасна. Я смотрю на греческого бога, лежащего в постели рядом со мной, полностью отключенного и не осознающего, что я на него смотрю. Мне бы хотелось увидеть ужас на его лице, когда он проснется, но он, возможно, встанет в очередь следом за моим отцом и тоже убьет меня. Чёрт, они даже могут сговориться, чтобы сделать мою смерть особенно ужасной.

"Нет, конечно, нет. Я просто заснула в одной из комнат здесь, совершенно одна", — лгу я, надеясь, что Ава мне поверит. Я не собираюсь вовлекать ее в свою маленькую проблему, если папа будет её расспрашивать; она ужасна в лжи. Она не знает, что не может попасть в беду из-за меня.

"Тише. Если папа спросит, скажи ему, что ты осталась с Эмбер и мной. Я попрошу Эмбер забрать тебя; мы будем там через пять минут", — говорит она, отключаясь.

Я быстро оглядываюсь вокруг, собирая свою одежду с пола и натягивая обтягивающее платье. Я выбрасываю дурацкие крылья феи в мусорное ведро в ванной.

Глядя на себя в зеркало, я пытаюсь поправить макияж — мое лицо все еще усыпано нелепым количеством блесток, а маска для глаз, которую моя сестра нарисовала мне на лице, все еще скрывает половину моего лица. Я усмехаюсь про себя, зная, что Альфа, вероятно, проснется так же сбитым с толку, как и я, и будет удивляться, почему он покрыт блестками.

Я смутно помню, как разговаривала с ним, чувствуя к нему необъяснимую тягу. Но теперь, глядя на его парализованную фигуру, я не могу не задаться вопросом, кто из нас воспользовался ситуацией.

Я бросаю на него последний взгляд, поднимаю туфли и хватаю сумочку, прежде чем поспешить к двери отеля и открыть её, наткнувшись прямо на Бету Альфы Вэлена. Я врезаюсь в его грудь, и он отступает, глядя на меня.

Я узнаю его по вчерашнему представлению, хотя, к счастью, он, похоже, не имеет понятия, кто я, так как я была в конце зала, когда его представляли. Я благодарна за краску на моем лице, потому что без неё он мог бы узнать меня как дочь моего отца, а это последнее, что мне нужно.

Он ухмыляется, явно находя забавным, что я убегаю из комнаты отеля Альфы.

"Мой Альфа там?" — спрашивает он. Я опускаю голову, надеясь, что он меня не узнает, и быстро киваю. Я прохожу мимо него, стараясь не касаться его.

"Всё в порядке, или вам нужно, чтобы вас подвезли?" — спрашивает он, заставляя меня остановиться.

"Что, вы предлагаете поездку всем случайным партнёршам вашего Альфы?" — усмехаюсь я, и он улыбается.

"Только красивым," — говорит он, и я закатываю глаза, машу ему рукой, чтобы он ушёл, прежде чем поспешить к сестре. Нам нужно поторопиться домой, прежде чем мой отец отправит поисковую группу, чтобы прочесать Маунтинвью (Вид на горы) в поисках своих дочерей.

***

3 недели спустя

Одна ночь.

Вот всё, что понадобилось, чтобы выбросить на ветер всё, что я когда-либо знала. Я знала, что что-то не так, когда чувствовала себя немного плохо несколько дней подряд. Оборотни редко заболевают. В конце концов, после того как я провела последнюю неделю больной, мой отец — Альфа стаи Тень Луны — потащил меня к врачу стаи.

Наш родной город, Маунтинвью (Город с видом на горы), полностью населен оборотнями, разделенными на четыре стаи. Стая моего отца — вторая по величине, что обеспечивает нам высокий статус в регионе. Более того, тот факт, что у него всего две дочери, означает, что я, как старшая, следующая в очереди.

Наконец, я была, пока доктор не вернулся в смотровую после проведения нескольких тестов и не разрушил эту мечту. Взгляд разочарования на лице моего отца сжимает мое сердце. Одна ночь, один мужчина, самая большая ошибка в моей жизни.

"Она беременна."

Я чувствую, как мое сердце падает в желудок. Нет, я не могу быть. Я занималась сексом только один раз, и даже не помню этого, потому что была полностью пьяна. Как, черт возьми, это могло случиться? Мой отец ошеломленно смотрит на меня с того места, где он сидит, прежде чем перевести взгляд на нашего врача стаи.

"Это неправда; сделайте тест снова. Она не нашла своего спутника. Она не может быть беременной", — говорит мой отец. Я съеживаюсь на своем стуле. Мне всего семнадцать, почти восемнадцать, и правило номер один, которое все волчицы держат в голове, — это сохранить себя для наших спутников. Это огромное дело, особенно для моего отца. Это принесло бы позор нашей семье, если бы я нарушила единственное священное правило для волчиц. Конечно, мужчины развлекаются (немного предвзятости, кто-нибудь?), но если мы это делаем — особенно кто-то вроде меня в позиции власти — это плохо воспринимается. Я была бы позором для семьи.

"Альфа, я дважды проверил образец мочи", — говорит доктор Дарнел, но мой отец качает головой, не веря его словам — или не желая верить.

"Нет, проверьте снова; это неправда. Моя дочь не ренегатская шлюха", — говорит он с определенным тоном в голосе.

Я морщусь от его слов: женщина, забеременевшая от кого-то, кто не является её спутником. Это худшее, что можно назвать, кроме предателя, хотя их и так же клеймят.

Ренегатки запрещены на землях стаи, им разрешено находиться только на нейтральной территории: главной улице города и двух улицах позади с каждой стороны. Большинство волчиц, которые беременеют в других городах, изгоняются, как и те, кто предает или совершает измену среди стай; изгнанники. Без какого-либо контакта со стаей они становятся дикими, безумными и яростными, и вынуждены жить за пределами городов. Никто не хочет быть там в одиночестве. Это небезопасно, и это не тот образ жизни, который кто-либо хочет вести.

В нашем городе всё иначе. Мы не изгоняем женщин из города. Наше обращение немного более... гуманное, можно сказать. Вместо этого мы просто делаем их ренегатками, свободными жить своей жизнью, но без помощи стаи. Раньше я смотрела на них свысока — на этих женщин, которых видела, пытающихся свести концы с концами из-за их 'неудачных выборов'. Возможно, это моя карма; я скоро стану одной из них.

Разворачивая этот сценарий в голове, я начинаю задыхаться. Интересно, не потеряю ли я сознание.

"Да, Альфа, я проверю еще раз", — говорит доктор Дарнел, прежде чем поспешно выйти из комнаты, подальше от убийственного взгляда моего отца. Мой отец начинает нервно ходить взад и вперед, и мое сердце начинает биться быстрее, когда он останавливается, поворачиваясь ко мне.

"Он должен ошибаться; ты не такая. Ты не опозоришь меня таким образом", — говорит он, ища подтверждения. Я съеживаюсь на своем стуле. Возвращение доктора мешает ему сказать больше.

"Результаты те же, Альфа", — говорит доктор, прежде чем посмотреть на меня с сожалением.

Я сглатываю, глядя на доктора стаи с широко раскрытыми глазами, надеясь, что он сможет спасти меня от гнева моего отца, но даже я знаю, что пожилой человек с седыми волосами не может сравниться с моим отцом.

Я тоже не могу, поскольку я все еще не трансформировалась.

После трансформации на наш восемнадцатый день рождения мы можем найти своих спутников. Я видела, как через это проходили друзья и семья. Это считается священным. Я, в ужасе, задаюсь вопросом, насколько беременность задержит этот процесс. Тела не могут трансформироваться во время беременности; это механизм безопасности для защиты будущего волчонка.

Мой отец рычит, резко поворачивается и сверлит меня глазами, сжимая кулаки вдоль тела, борясь с желанием трансформироваться. Часто оборотни трансформируются, когда теряют самообладание или готовятся к бою. Несмотря на все свои усилия, он едва сдерживается, его глаза начинают мерцать черным, а тело дрожит от гнева.

Мой отец всегда так гордился мной и моей сестрой, всегда показывал нас и рассказывал всем, какие мы замечательные дочери и какой великой Альфой я стану, когда возглавлю стаю. Я похожа на него — темные волосы и серо-голубые глаза, я унаследовала эти черты от него — и он воспитал меня по своему образу, готовя к преемственности. Но в этот момент, с моим лицом, отраженным в черных орбитах его волка, он кажется готовым у***ь меня. Я никогда не видела его таким злым за всю свою жизнь, и это о многом говорит.

"Как долго она беременна?" — спрашивает мой отец. Яд в его словах заставляет мою кровь стынуть.

"Мы можем сделать УЗИ на следующей неделе, чтобы подтвердить срок беременности", — говорит доктор, и я смотрю на свои руки.

"Нет, сделайте это сейчас, чтобы мы могли разобраться с этим, прежде чем слухи распространятся. Я не потерплю дочь-ренегатку. Это не должно выйти за пределы этой комнаты, вы понимаете, доктор?"

Доктор нервно кивает.

Смутно я замечаю, что мой рот открыт, когда я смотрю, абсолютно ошеломленная тем, что только что произнес мой отец. Это противоречит воле Богини Луны — прерывать беременность!

"Подождите!" — говорю я, наконец обретая голос. Мой отец смотрит на меня, и доктор отходит от него, когда чувствует, как аура моего отца выходит из-под контроля.

"Чего ждать? Ты не оставишь это уродство. Мы можем замять это, никто не должен знать, и ты всё равно сможешь стать Альфой; нам просто нужно исправить эту ошибку, и тогда всё вернется в норму", — говорит мой отец. Он делает это таким простым делом, как будто это не грех против Богини Луны.

"Нет. Я не могу этого сделать, отец. Пожалуйста, позволь мне просто поговорить с мамой. Мы можем всё уладить", — умоляю я его.

"Нет, ты прервешь беременность, а потом мы вернемся домой. Док, берите всё, что нужно. Я не уйду из этого кабинета, пока всё не будет решено", — говорит мой отец.

Я чувствую, как слезы наворачиваются на глаза от его слов. Конечно, я не хотела быть беременной, но я не убийца; прервать беременность хуже, чем родить ребёнка от того, кто не твой спутник.

"Альфа, боюсь, если ваша дочь не согласна, я не могу провести такую процедуру, если только нет медицинских причин."

"Она согласна, не так ли, Эверли?" — говорит мой отец, пытаясь заставить меня согласиться, но я выдерживаю его взгляд. Мое решение принято; я этого не сделаю.

"Нет!" — говорю я ему, не ожидая его следующей реакции. За всю мою жизнь отец никогда не бил меня, никогда не поднимал на меня руку, и шок от его действия более болезненный, чем сам удар, когда его рука касается моей щеки. Я чувствую отпечаток его пальцев на моей щеке, когда жгучее ощущение от его ладони распространяется по ней.

"Тогда ты больше не моя дочь", — говорит он и выходит из комнаты.