Пленница (не) своих желаний

2

1 глав

Катя. За два года до похищения.

Каждый день после смерти моей мамы я думала, что всё наладится. Я смогу подняться на ноги, смогу отделаться от ненужной помощи своего появившегося из ниоткуда отца.

Этот человек не смог стать тем, кем видел себя. Может, он и был хорошим отцом для Тимура, моего брата, который тоже внезапно появился в моей жизни. Но он не стал и станет для меня кем-то особенным. У него нет шансов на такую роскошь! Он бы мог помочь моей маме, дать денег на её лечение, но он этого не сделал! Он просто ждал, когда она умрет, и ему будет разрешено взять надо мной опеку.

Но его появление в моей жизни только сильнее заставило меня его ненавидеть. Раньше я хотя бы не знала его, а теперь мне приходится ещё и жить с ним в одном доме. Моя ненависть толкала меня делать всё возможное, чтобы этот человек отказался от меня. Сколько раз ещё во время школы я умудрялась попадать в детскую комнату полиции, доводить директрису до психоза? Я промолчу о том, что творила на каких-то отцовских приемах. И всё это ради одного – чтобы он отказался от меня!

Этого не произошло, он не отказался. Он всё делал, чтобы мои поступки оставались незамеченными. Просто отец года! Господи, сколько раз я ругалась с ним, говорила, какой он человек, но всё впустую! Непробиваемый.

Он пытался загладить вину, дарил подарки, в которых я не нуждалась, говорил, как сильно сожалеет, как хочет всё исправить. Но моё горе было настолько сильным, что его слова оставались для меня пустым звуком. Этот человек не заслуживает моего прощения.

И с этой мыслью я прожила с ним под одной крышей до своих восемнадцати лет. Ни на минуту не сомневаясь, что я отсюда свалю, как только его опека перестанет быть актуальной. И в день моего совершеннолетия я четко запланировала свой уход. Громко. Скандально.

Но один человек в этом доме не дал мне этого сделать. Жена моего отца и мать брата, который всегда защищал меня. Валентина Николаевна. Светлая и добрая женщина. С моего появления в этом доме она ни разу на меня косо не посмотрела, ни сказала и грубого слова, а только ласковые и материнские. Ей было жаль, что всё так вышло, и она это повторяла изо дня в день.

В день моего Рождения она первая пришла в мою комнату, первая поздравила и попросила не дурить, не рубить с плеча, а просто подождать. Этот день принесет мне возможность стать самостоятельной и независимой. Так же она сказала, что я та девочка, о которой она всегда мечтала. И не смотря на всю мою злость и ненависть к своему отцу, ей я отказать не смогла.

И она была права, вечером за праздничным столом мне был подарен ночной клуб. И это действительно могло бы стать тем самым ключиком в мою независимость, если бы не одно но! Моя любовь к веселой жизни, где не было места для какой-то работы!

Буквально меньше чем за год у меня начались проблемы, приходилось отвечать перед законом. Отец не вмешивался в мои дела, ни разу не попытался помочь. Я сама об этом просила и не жалела до этого момента.

-Это шутка?! - крикнула в трубку, не скрывая свою злость.

-Нет. Их поймали за передачей товара, - отвечает остолоп, которому я доверила управление.

-Какого хрена в моём клубе эта дрянь делает?! Ты куда смотрел, придурок?!

-Я не знал об этом. Сам был удивлен, когда пришли менты.

-Чёрт!!! Что они теперь хотят? Они же поймали их!?

-Они сказали, что несколько человек умерли после проведенной ночи тут. Они уверены, что дилер — это ты, хозяйка клуба, — объясняет мне так, словно это правда!

-Ты что, совсем охренел?! Разберись с этим, иначе я тебя живьём закопаю! - потребовала у него, после просто отключилась.

Только мой приказ, как и мой управляющий, канули неизвестно куда, оставив меня разгребать всё дерьмо самой. И самое ужасное, что я понятия не имела, как именно мне всё исправить!

За какие-то несколько дней моя жизнь превращается в ад. Поездки в полицию, их приезд в клуб, меня саму – несколько раз в больницу с анализами. Это самый худший момент в жизни, когда на тебя вешают всё, что ты не совершала! Я могла бы согласится с тем, что бываю за рулем в нетрезвом виде, паркуюсь там, где не положено, но распространение наркотических средств? Это что-то новенькое!

От отца не получилась скрыть мою проблему, только он не особо рвался мне помогать.

-Катя, совсем уже свихнулась? Что за наркопритон ты устроила?

-Я ничего не делала!

Но разве он поверит мне? Нет! Ему легче верить всем, но точно не мне. Я даже сейчас радуюсь, что всё именно так обернулось. Пусть думает, что я порчу ему репутацию.

-Если ты думаешь, что я помогу, то ошибаешься, -мой папаня говорит серьёзно. -Клуб полностью принадлежит тебе, придется самой разбираться со всем, что происходит там. Я только могу дать тебе наводку на человека, который сможет решить эту проблему, если у тебя получится с ним договорится, -предлагает он мне. Я уже спешу отказать, но следующие слова заставили меня замолчать.

-Тебя посадят, как только смогут найти хоть намёк на наркотики в клубе. Этот человек единственный, кто сможет тебе помочь.

Это не то, что я ожидала получить после того как смогла отмазаться от покровительства отца. Какая мне тюрьма? Нет, нет, нет! Я лучше уж решу эту проблему, чем сяду за то, что не совершала!

Отец даёт мне нужные сведения о человеке по имени Виктор. Я его уже видела на нескольких приёмах, но никогда лично не общалась. По слухам, он человек слова, и его это слово – закон для многих, может, даже для всех. Вот только, с чего бы ему мне помогать?

Что я могу ему предложить? Он в возрасте, он успешный и влиятельный. Ему точно не будет интересно общаться с какой-то там девкой, но выхода нет. Это понятно становится, когда меня в очередной раз вызывают в отделение.

Я даже не знаю, что на это ответить. Вы меня обвиняете в том, что я не совершала, -пожимаю плечами.

Он, следак, смотрит на меня нагло так, разглядывает. Карьеру хочет на мне сделать, что ли? Надо было кого посерьёзнее сюда садить, а не этого зелёного юнца, чтобы меня запугать! А он продолжает, через стол потянулся, шепчет злобно:

-Нам поступил звонок от человека, который лично присутствовал в момент, когда вы принимали внушительную партию запрещённых веществ.

-Вот бы ещё знать, кто этот человек, -не скрывая сарказма, проговорила я.

Я никакой партии не принимала, где они этого свидетеля возьмут? А если он, свидетель, актёр, чем они докажут, что такое вообще было? Надо все закоулки в клубе проверить…

-С ним вы встретитесь только на суде, где вам определенно дадут больше пятнадцати лет строго режима.

-Если это пустые слова, то пожалуй, я пойду. У меня много дел и времени совсем нет, чтобы слушать этот бред, -сказала гордо и поднялась с деревянного стульчика, направившись к выходу. -В следующий раз не стоит звать меня из-за непроверенных глупых звонков.

Это стало последним словом. Я это сказала и ушла. Меня не стали задерживать, значит, звонок они действительно ещё не проверили.

Времени нет, чтобы долго тянуть и ждать у моря погоды. Надо хоть что-то выяснить про этого Виктора, прежде чем идти к нему.

Только что можно узнать о человеке, чье имя бежит впереди него. Лишь непонятные слухи о его жестокости и хладнокровном стиле. Ну я хотя бы смогла выяснить, где его искать, только и эта информация была смутной. В очень дорогом ресторане этот человек появлялся лишь чтобы заключить договоры, и то не всегда.

Отец всё-таки помог мне встретится с ним. Один единственный раз, когда мне пришлось составить ему компанию в его деловых встречах. У меня есть цель, и то, что мне придется знакомиться с неким богатым парнем — сыном его знакомого, не остановило меня. Зато точно стало ясно, что на этой встрече будет тот, кто сможет помочь мне с моей проблемой!

Буквально через несколько дней я смогла попасть в ресторан к очень влиятельным людям. Я, можно сказать, немного потерялась от ауры авторитета, что витал в воздухе над столиком, к которому мы приближались.

Молодого парня примерно моего возраста я сразу заметила. У него был нетипичный стиль, несмотря на его деловой строгий серый костюм. Его серьга в ухе, вот что выделяло его. Золотой крестик на такой же золотой короткой цепочке светил, словно солнечный зайчик. Светлые волосы аккуратно, и в тоже время беспорядочно зачесаны назад, а каштановые глаза похотливо смотрят на попу официантки, что наливает напиток в его бокал. Вывод только один – бабник.

Рядом с ним сидит его отец, это я поняла по тому, как мужчина осуждающе толкнул парня в плечо, отвлекая внимание от попы официантки. Так и захотелась крикнуть, чтобы тот не мешал, но я не тот человек, которому такое позволено. Пришлось прикусить губу и держать себя в руках.

Но стоит мне в тускловатом освещении увидеть того, кто сможет мне помочь, сердце пропускает удар. И это совсем не из-за его внешнего вида, из-за ауры опасности, что исходит от него. От него веяло не только опасностью, но и властью, умением одним взглядом подчинять. Как только его глаза поймали фокус на моем лице, я смогла вполне ощутить его доминантные качества. Мом глаза сами опустились, словно подчиняясь ему, делая меня его рабыней.

"Не самое подходящее время для трусости! "- ругаю саму себя и снова поднимаю глаза.

Чувствую ли я разочарование, когда становится ясно, что он уже потерял ко мне интерес? Да!!! На него мой наряд явно не произвел того впечатления, что я ожидала! Да и не странно это. Все же, он мужчина в возрасте, и таких, как я, в коротких чёрных платьях, у его ног миллион, а я просто очередная.

Но моя самооценка поднимается, когда глаза у отца и у сына, что сидят за столиком, начинают облизывать меня. Значит, не зря старалась.

-Простите за опоздание, -начал мой старик и тут же представил меня своим "друзьям". -Моя дочь- Екатерина.

-Здравствуйте, -проговорила я очень, даже с перебором, гордо.

-Катя, это Виктор Евгеньевич.

Тот только кивнул в знак приветствия. Отец продолжил, показывая на любителей пялиться на официанток:

-Сергей Иванович и его сын Коля.

Я так же кивнула им, как и они мне. Дальше всё происходило, как и полагается на деловых встречах. Мужчины начали обсуждать какие-то вопросы о поставке чего-то куда-то и делении денег. В этот разговор я не вникала, так как не видела необходимости, хотя, может, стоило хоть немного блеснуть умом, но похотливый взгляд молодого парня не давал покоя. Ужасно неловко стало, что он нагло и без стеснения разглядывает мою грудь, и даже умудряется осмотреть мои открытые голени.

На секунду захотелось всё же отчитать его за такую наглость, но разве леди подобает так себя вести? Нет! Проглотив всё, что сейчас хотелось выпустить наружу, я сидела, смирно гипнотизируя бокал вина, что принесла официантка.

Время проходило очень медленно и мучительно для меня. Я не привыкла так долго сидеть на одном месте, и при этом не позволять себе хорошо напиться. Боже, сколько можно одно и тоже обсуждать столько времени?! У меня уже голова закипела от этого гула вокруг!

Надежда, что я смогу поговорить с Виктором, с каждой новой секундой угасала. И, в конце концов, всё же, спустя полжизни, о делах говорить перестали, но радости не было, так как Виктор уже собирался уходить. Было глупо надеяться, что мой внешний вид сможет его остановить и заставить поговорить тет-а-тет. Больше сейчас бесит отец.

И вот зачем я сюда припёрлась, если возможности поговорить с человеком не появилось? Чёрт, папаня же знал, зачем я тут, так почему не даёт возможности поговорить? Он что, специально это делает?

Мы уходим из залы, я спрашиваю:

-Какого лешего?! -начинаю злится. Как только мы с отцом остаёмся одни в холле этого дорогого ресторана, я слышу:

-Ты благодарить меня должна, а не выпендриваться.

-ЗА ЧТО?!! -не удерживаюсь. -За то, что не дал мне возможности попросить у него помощи?!

-За то, что я смог убедить его с тобой встретиться наедине! -рявкает отец на меня, отчего я даже на секунду теряюсь.

-Я не просила... -отвечаю ему намного тише, чем говорила до этого. — Не просила же совсем наедине!

-Не просила, но я это сделал, - отвечает отец всё так же грозно. -Завтра он будет ждать тебя у себя в офисе, -продолжает уже со вздохом. -Не вздумай меня позорить, и делай всё, как он говорит.

-Всё?!

-Всё, Катя! Он очень важный человек не только в нашем кругу, но и в моём бизнесе.

-Запахло подставой, папаня.

-Ты сама решишь, что нужно и что возможно для тебя. Он не тот человек, который пойдёт на изнасилование.

-Какие разговоры! Я и думать об этом не думала! -возмутилась я.

Но на самом деле, как это выглядит? Встреча наедине? Но ведь в офисе, значит, это деловая встреча, а вовсе не...

-Просто, Катя, не забывай о манерах и приличиях, я тебя очень прошу!

В ответ я рявкнула:

-Поняла я! Что ты, как маленькой, по десять раз повторяешь!

Виктор

Лань робкая, а взгляд любопытный, — первое, что подумал. Зашла, платьице короткое, а знает ведь, как оно действует. Сергей со своим Колькой глазами её замусолили. Зыркает во все стороны, не понимает как будто, где оказалась. Дочь Маркова, с ним пришла. Приблудная, кажись. Раньше у него никакой дочери не было. А тут нарисовалась. Хотя, это пару лет назад, или больше? Кто бы следил за Маркухой и всем его выводком. Сколько ей?

Взглянул и забыл. В таких местах, как это, дела важные не решаются. Да ещё при посторонних. Так, болтать больше, кто на что горазд, да кто про кого осведомлён лучше.

Времени жалко. И пустобрехов слушать надоело. Ду-ду-ду по мозгам, что ты скажешь, Виктор? В глаза заглядывают, а изо рта мясо. Прожуй, скот, и проглоти.

Вот такой ты стал, Виктор Евгеньевич, к своим неполным сорока двум. Раздражают все. Что ты, свинья, чтобы чавкать, или ты не за столом сидишь, не с людьми?

— Прожуй!

— Так и я говорю, Вик...

— Прожуй и запей!

Послушался.

— Теперь говори.

И пошла тарабарщина. Выслушал, прервал:

— Пустое.

— Да почему, Виктор... Виктор Евгеньевич? Евгеньевич?

Никогда меня по одному отчеству не называли. Не та среда, не те люди. Виктор Евгеньевич только на официальных сборищах, вот как это. А так Виктор. В последнее время обращаются с придыханием. Благоговея. Витьки-то давно в свой адрес не слышал. Кто постарше был — передохли все. Теперь, стало быть, я самый старый.

Опять она. Подвёл свою Маркуха, представляет мне. Кивнул. А она глазки подняла – зырк и сразу в пол. Бабы эдак умеют. Как же это им от матери к девке передаётся? Не умели бы, вымерли мы все давно. И закончилась бы человеческая порода.

Екатерина, значит? Катерина... Хитро Маркуха смотрит, девка у него горячая. Родную дочь привёл. И куда? Колька слюной изойдёт.

— Виктор, а вот если...

А вот если б так, ты б тут уже не сидел. Не было б тебя. Проще б было, чтоб тебя внезапно раз – и не стало, чем решать так, как ты решить предлагаешь.

Понимает или нет? Понимает, а то бы не суетился. Вспотел, как боров, капельки пота на лице, на свиных щеках.

— Виктор! Виктор Евгеньевич, слушай! — ещё один, пьяный в драбадан, в пальцах кость куриная, жирная.

— Руками не размахивай.

— Да тебя не дозовешься, Виктор!

Взмахнул таки ещё раз. Кость из пальцев выскочила, упала под стол. Свиньи. А приём, официоз, официантки бегают по скользкому паркету, улыбаются. За жопу кто схватит, тому тоже улыбка. Тут по другому нельзя.

Катерина сидит, не то скучает, не то нервничает. Стакан свой в руках крутит, но не пьёт. Хороша. Вроде и холёная, но лоск внешний только недавно навела. Видно, что как дикий зверь – всего дичится. Не привыкла ещё? Когда ж Маркуха её забрал и откуда?

Подошёл, лис, пошептаться. Я уже уходить собрался. Подловил.

— Виктор, тут у дочери моей, у Катьки, проблемка небольшая...

— А ты что?

— Да я не вмешиваюсь, в воспитательных целях. Она там немного накуролесила, курица. Менты теперь страха нагоняют.

— Я зачем?

Небольшая, значит? Понимаю я проблемку. Только проблема не у Катерины, у тебя, Маркуха.

— Дочерью пришёл торговать? Я тебе на то, про что говорили, добра не дам. — Дочь есть дочь, — он нахмурился. Обидел его? Велика персона.

— Ну а что ты привёл её? Не знаешь, куда пристроить? Сам устал водиться, воспитатель?

— Пусть поймёт, как дела делаются. Чтоб за мной, как хвост, не бегала. Я ей сопельки вытирать не буду.

— Я должен? Маркуша, ты бы шёл с такими просьбами...

— Виктор, ты её прими. Выслушай. Клуб я ей отдал. Тот самый. Понимаешь же, из-за чего менты возбудились? И кто конкретно! Кусок-то лакомый. Место очень хорошее. Точка бы была прибыльная.

Место действительно хорошее. Сейчас мода такая – сразу на детей недвижимость оформлять и бизнес. И дитё при делах, и на тебе меньше записано — а то и ничего. Тут на жену, там на тещу, что-то на собаку Тузика. Стребуй с тебя — а ты гол как сокол. Это смотря как требовать. И смотря кому. Я и с тёщи выколочу, и с жены, и с собаки. И с дочери, если придётся.

— Клуб заберу, если что не так пойдёт, понимаешь меня?

— Бога побойся, — Маркуха покачал головой.

— Пусть он меня боится, — я пошёл к дверям. — Дочь завтра пришли. Посмотрим.

Она пришла ко мне в офис. Оделась так по деловому. Костюм нацепила на мужской манер, и туфли. А каблуки такие, что, пожалуй, если в глотку воткнуть... обойдусь без аналогий. Высокие. И она на них: фьють-фьють. Как бы не свалилась.

— Виктор Евгеньевич... — Виктор.

— Виктор, — она повторила, уже тише. Уставилась на меня. Стояла у двери, как школьница.

— Проходи, рассказывай, зачем пожаловала?

— Я...

— Чай, кофе?

Головой мотает. Волосы смешно так собраны: хвост этот только по воротнику и шуршит.

— Коньяку?

Замерла. Думает. Выдавила из себя наконец:

— Можно.

Я в кнопку ткнул, попросил своего секретаря вежливо:

— Наташа, коньяку сообрази.

У меня тут всё как положено. И секретарша теперь прилагается. Кофе мне носит. В дела не лезет. В помощницах у меня другая баба.

Скоро коньячок принесли. С шоколадом и какими-то ломтями фруктовыми. Два коньячных бокала. Всё красиво, на подносе. Наташа старается.

— Ещё что-нибудь, Виктор Евгеньевич? — Нет, иди.

— А мне водички бы, — гостья выдавила.

— Так на столе, вот, пожалуйста! — махнула рукой Наталья, кивнула мне и вышла, плотно закрыв за собой дверь.

— Подходи, не бойся, — налил ей коньяка, себе плеснул. Взял бокал в руки. — С чем пришла?

— С просьбой, — она выпила залпом. Хотя такие бокалы не предназначены, чтоб из них залпом. Да и коньяк хорош, кому-то когда-то придётся научить её пить правильно.

— Рассказывай.

И она рассказала про клуб, телефонные звонки, намеки на свидетеля и наркоту, вызовы в отделения, разговоры о возможной статье. Менты расстарались.

— А если подумать хорошо, сообразишь, может, почему так? — взглянул на неё, она допивала второй бокал, запихивая непослушными пальцами в рот дольку шоколада. Разнервничалась.

— В каком смысле? — удивилась, смотрит на меня. Лань дикая, одновременно и собранная, и растрёпанная — по последней их дурацкой бабской моде. Глаза накрашены, сама чуть не плачет, только бокал в руках, как волчок, вертится.

— Что ментам от тебя надо?

Уставилась на меня. Только сейчас рассмотрел, какие у неё глаза. Цветом-то как у Маркухи, порода проступает. Но выражение совсем другое. Огромные глазищи, как асфальтовые озёра. Были знакомые, которые в таких при мне тонули. И я сейчас про асфальт и битум, не про женские глазки. Но в таких кто хочешь потонет. Может, кто и добровольно. А я старый, битый, я так, пока полюбуюсь.

— Не знаешь?

— Нет.

— Хватит шоколадом давиться. Поехали, поедим нормально. Она только кивнула, соображая, обо что вытереть пальцы.

В ресторане ела как птичка. Понимаю, еда в глотку не шла. Мысли о другом. А я поел. В процессе объяснил ей, что если бы у ментов что было, уже бы предъявили. Она закивала, сказала, что так им напрямую и... Остановил её, объяснил, что она их тонких ментовских намеков не понимает. Денег они хотят, для начала. Клуб Катькин, Маркуха не большой авторитет, сам не рад, что такое место отхватил. А что на дочь переписал... Проблемы бы начались, вопрос времени.

— Должна мне будешь, понимаешь?

— Что я...

— Или ты должна будешь, или твой отец. С тебя-то брать нечего. Она голову понурила. Салат её так нетронутым и стоял.

— Ты давай-ка, ужинай. После все обговорим.

Особо обговаривать и нечего. В чем проблема, девка вроде сообразила, что сама не решит, тоже. Запуганной стала ещё больше. Потянулась к коньячной рюмке. К тому, что уже в офисе выпила, ещё добавила. Я не нянька ей. Но если развезет, в машину не посажу.

— Ты закусывай. Проблема решаемая. Мы с твоим отцом разберёмся. Она кивнула и понурилась ещё больше.

Закончили ужинать. Из ресторана вышли, сели в машину. И сюда ехали, сидели рядом, а сейчас Катерина как будто ближе подвинулась.

— Не надо отца...

— Что говоришь-то? Шепчет себе под нос.

— Отца не надо! — голову вскинула, посмотрела на меня, и такое в глазах бешенство. Тут что-то во мне и случилось. Но отмахнулся, не обратил внимания. Спросил её:

— Это как же?

— Я сама расплачусь! Не хочу от него зависеть! Клуб мой!

Как разгорелась она вся. Пылает огнём.

— А раньше, что думала? У тебя и управляющего толкового нет.

— У меня... — молчит. А я уже разузнал, пока ехали, что к чему. Её проныра управляющий вороватый сам у ментов с лапы ел. Он бы её, Катерину, и подвёл под монастырь. И найдут его в таком же озере, как глазки Катькины, глубоком. Точнее, не найдут.

— У тебя вообще ничего нет, — прикоснулся к ней, по лицу провёл, получается, погладил. Особо ласковым я никогда не был. А тут нашло что-то. Зря это было, зря. Только ладонь была на щеке её, уже на шее, а теперь на груди. Блузка тонкая, а девка вся горит. Или пьяная, или больна. Или бог весть что. В глазах только дикость. Ненавидит она кого-то всей своей душой бабской, да вроде этот кто-то не я. Руку убрал, отвернулся.

— Отец твой расплатится. Управляющего больше не увидишь. Про проблемы с ментами забудь. От меня в клубе будет помощница — толковая б...

— Не надо вмешивать моего отца! Клуб мой!

— А что не надо-то? — опять взглянул на неё. Опять зря. В сердце заползла змея. Отравила ядом.

— Не хочу быть ему должна, — прошептала злобно. Так, что я поверил — не хочет.

— А мне задолжать лучше? — наклонился к ней. А она лица не отвела.

— Может и лучше, — обдала меня хмельным дыханием, а сама вся сладкая. На губах коньяк с шоколадом. Дура малолетняя.

— Сколько лет тебе?

— Девятнадцать.

Малолетняя дура и есть.

— Я поеду с тобой, Виктор, — отвернулась к окну, а сама мне на колено ладонь положила.

— На меня посмотри, — приказал ей. Хоть у самого сердце дрогнуло. А она послушалась. Повернулась резко, так, что хвост её дурацкий ей самой по лицу хлестанул.

— Соображаешь, что говоришь?

— Да, я так хочу.

— Чего хочешь?

Она что-то пролепетала, но я уже не слышал. Да и слушать не было необходимости.

Катя

Не знаю, что именно меня испугало? То, что мне придётся быть должницей отца, или то, что я осмелилась сделать. И из-за чего теперь могут быть проблемы.

Я уверенно и резко прижалась своими губами к губам человека, что согласился мне помочь! Не знаю! Не понимаю, с чего я решила, что моя девственность может оплатить такой долг, но давать заднюю уже поздно!

Нужно дать понять, что я даже на такое готова пойти, лишь бы только отцу не быть должной!

Но мой пыл тут же угасает, когда сухие губы мужчины не шевелятся. Не отвечают на мой поцелуй. Боже, неужели я снова переоценила себя!? Почему я думала, что всё не так будет? Откуда в моей голове появилась мысль, что стоит мне прикоснуться к его губам, как такой, как он начнёт срывать меня одежду, распускать руки?

-Настолько не хочешь отца вмешивать? — Виктор меня не отталкивает, но и не отпускает. Скользит губами по лицу выше, останавливается на лбу и прижимает мою голову, запуская руку под волосы.

Но тут я уже сама делаю движение назад, разрываю легкое прикосновение сухих губ к моей коже, опускаю глаза на свои колени. Хочется сказать, насколько он прав, но я молчу. Странно ведь сейчас ему душу изливать, да и с чего бы ему меня выслушивать? Вопрос, скорее, был риторическим – для того, чтобы я пришла в себя и перестала так делать.

-Простите, -зачем-то извиняюсь перед ним.

Он молчит, и только губы начинают растягиваться в ухмылке.

Это было необычно, ведь на моих глазах он всегда выглядит строгим и даже жестком. Но его эта ухмылка напрочь сбила меня с толку. Я почувствовала себя настолько глупо, что моё смущение переросло в агрессию, точно нежелательную в данной ситуации!

-Я просто решила вас поблагодарить за помощь, что вы окажете! -сказала и резким движением откинула волосы назад.

-Всегда так благодаришь? -не скрывая насмешки, спросил он.

-Да, всегда!

После моего ответа в машине раздался смех, грубый и в тоже время бархатный. Необычное сочетание смеха, и я снова начала краснеть.

К Виктору присоединился водитель. Пару раз усмехнулся, качнув головой. Может, большее ему и не положено. Виктор же заметил:

— Слышал, Андрей, какая благодарная у меня сегодня барышня!

Они опять посмеялись оба. Мне не показался их этот смех злым, но обидно было до чертиков! Тем не менее, меня никто не высадил! Ехали мы к нему домой!

После была только тишина.

Когда приехали и оказались одни, без понятия, как так вышло – в таком большом доме должно быть полно прислуги! Как по команде они скрылись, что ли? Так вот, как только мы оказались одни, я поняла, что моя жизнь круто изменится…