Потерянный во лжи

1996 - 3 часть

2 октября, 1996 год

Сегодня познакомился с пакистанцем, который, оказывается, учится в одной группе со мной, а я и не знал. Прихожу на практическое занятие, а кабинет закрыт. Гляжу, стоит у кабинета какой-то иностранец.

– Тут химия будет? – на ломаном русском спросил он меня.

– Да, – ответил я.

– А где все? – продолжил он расспрашивать.

А я понятия не имею, занятие должно быть, а никого нет, видимо, отменили или перенесли в другой кабинет.

– Не знаю, а чего ты хотел? – спросил я его.

– Я в этой группе учусь.

– Боец невидимого фронта?

У нас полно таких, которые в ведомости числятся, а я их ни разу и не видел, кто такие. Деньги заплатили – и всё, можно не появляться. Правда, он не понял, что я имел в виду. А я и не стал объяснять, обидится еще.

– Пошли, не всю же жизнь здесь стоять, – сказал я ему.

– Подожди, а что на объявлении написано? Может, там что-то сказано про занятие?

Смотрю: на стене у туалета действительно объявление висит, подошел, прочитал: «Студенты, не вывинчивайте лампочки в туалете». Вот как иностранцу объяснить, что здесь такое написано? В общем, познакомились мы. Имя у него я никак не мог выговорить, часа два, наверно, учил, как его зовут, Олмгханджикастхала, вроде так, но не уверен. Это же как надо ненавидеть свое дитё, чтобы так его обозвать. В общем, я ему дал имя Олег.

Ему двадцать один год, старик уже. Он из богатой семьи, занимающейся производством лекарств. Учился в престижных университетах, занимался своим бизнесом, но нигде у него ничего не получалось. Из университетов его выгоняли за неуспеваемость, бизнес у него не получался, наделал кучу долгов, вот его родители и направили к нам в Россию, в Вознесенск.

Ну, а куда еще? Конечно, в Вознесенск. Из всего мира выбрали именно наш город, именно наш институт. У нас же как? Деньги заплатил – и учись на здоровье. Так что отсюда-то его уже никак не выгонят.

4 октября, 1996 год

Пили сегодня пиво с Олегом. Капусты у него немерено. Я даже за него волноваться стал, страна нищая, а он деньгами светит, придурков-то полно в стране. Зашли в магазин за пивом. Решили к пиву взять рыбы. На витрине увидели копченого лосося, Олег решил узнать у продавщицы, что это за рыба, и спросил ее: «Как зовут?».

– Наташа, – ответила она.

– Мне два Наташи взвесьте, – сказал он ей.

– Он про рыбу спрашивал, как зовут, – пояснил я продавщице.

– Рыба не Наташа, Наташа я, а рыбу зовут тухлятина по-мойная, – не растерялась продавщица.

– Простите, два тухлятина помойная взвесьте и четыре пива Мономах, – показывая на пальцах количество, сказал ей Олег. А потом еще мне стал рассказывать, что он уже ел тухлятину помойную, и она очень вкусная.

7 октября, 1996 год

Ехал на автобусе домой. Автобус задел какую-то машину, слегка поцарапал. Машина стояла на проезжей дороге, автобус стал ее объезжать и задел. Из машины сразу вылезло пять парней крепкого телосложения и стали разводить водителя. Авто-бус, естественно, дальше не пошел. Все вылезли и стали ждать следующего автобуса. Никто даже не пытался заступиться за водителя. Средь бела дня бандиты подставили свой автомобиль, чтобы развести водителя на деньги. Они его обступили и сказа-ли: «Решать будем без гаишников, тыщу долларов заплатишь и дальше поедешь».

Я подумал: мне терять всё равно нечего и подошел. «Лучше вызвать гаишников, так безопасней», – сказал я водителю. Один из бандитов повернулся ко мне и отвел меня в сторону, а остальные остались с водителем. Я сначала не хотел никуда идти, но он меня развернул и повел силой. Физически было бесполезно сопротивляться. Силища у него нереальная была. Он отвел и сказал: «Тебе что, больше всех надо? Мужик виноват, за свои косяки надо отвечать, и гаишники признают, что виноват, так что он заплатит независимо от того, приедут гаишники или нет. Только гаишникам тоже надо будет заплатить, за вызов. Поверь, без гаишников ему будет дешевле. Так что иди и не переживай, всё будет хоккей». Что я мог сделать в такой ситуации? Если что-то и мог, то я не придумал что. Так ничего и не сделал. Я готов был жизнь отдать, но это ничего бы не решило. Поразило равнодушие прохожих. Всем пофиг.

14 октября, 1996 год

Олег меня удивил конкретно. Прихожу на лекцию в институт, он с какими-то двумя амбалами сидит. Думал, еще пакистанцев прислали на учебу, оказалось, это его отец ему телохранителей прислал. Недавно в Вознесенске убили одного студента из Пакистана на почве межрасовой вражды, вот папаша о нем и позаботился. Они по-русски ни бе ни ме, сидят как пень-ки, ничего не понимают. Я Олегу сказал: «Что у тебя земляки плесенью покрываются, отпусти их, ничего с тобой не случится». Полчаса объяснял Олегу, что на самом деле плесенью они не покрываются, это выражение такое. Когда до него дошло, он мне сказал: «Так вот где собака зарыта». Вчера полдня ему объяснял, что эта собака значит, теперь ее вставляет через каждое предложение. С пословицами у него туго. Но это весело.

18 октября, 1996 год

Олег купил копейку, всю ржавую, но главное, что на ходу. В выходные покатаемся на ней по городу.

19 октября, 1996 год

Олег меня учил ездить на машине. Я впервые в жизни сел за руль. Олег сел рядом, его амбалы на заднем сиденье еле уместились. Еду по дороге, виляю, впереди гаишник нарисовался, поднимает свой жезл, чтобы мы остановились. Как ехать, мне Олег показал, а как останавливаться, еще не успел показать. Я еду прямо на гаишника, на второй передаче, он испугался и по-бежал от моей машины, я за ним, кричу Олегу: «Как тормозить?». Гаишник по всем лужам от меня несется. Олег кричит что-то на своем языке. В итоге остановились с горем пополам, недалеко от машины гаишника.

– Мать твою, ты что творишь? В первый раз за рулем, что ли? – наорал на меня гаишник, подойдя к машине.

– Извините, – сказал я.

– Документы предъявите, – сказал он.

– У меня их нет, – честно сказал я.

– Выйдите из машины, – сказал гаишник.

Всё это время я держал ногу на тормозе. Как только я вы-шел, машина сразу покатилась на машину гаишника. Гаишник забежал вперед нашей машины и уперся в нее руками, чтобы она не катилась.

– Ставь на ручник, – орал он.

Я быстро сел обратно в машину.

– Ставь на ручник, – продолжал он орать.

– А что это? – крикнул я ему в ответ.

– О, Господи! Палка такая в салоне, справа от тебя, на себя ее потяни.

Стал искать палку, нашел, потянул, но наша машина есть наша машина – как катилась на гаишника, так и катилась.

– Ставь на передачу, – еще громче орал гаишник, – я не могу больше удерживать!

В итоге разобрались, поставили на передачу. Я вышел из салона, гаишник, позеленевшей от злобы, вышел из лужи, в которой стоял. Посмотрел на меня злобно.

– У вас нормальное самочувствие? – сквозь зубы спросил он.

– Нормальное, – спокойно ответил я.

– Машину я отгоню на штраф-стоянку, нельзя вам за руль садиться, – сказал гаишник.

Я, естественно, извинился, признал, что неправ был, сказал, что впредь буду внимательней.

– Что значит впредь, – переспросил он, – вы что: собираетесь снова за руль?

– Естественно, – сказал я, – теперь я знаю, как тормозить, и такое теперь уже не повторится.

Он на меня долго смотрел и соображал, что же такое происходит. Потом ничего лучше не нашел, как сказать: «А что вы на меня так смотрите?».

– А вы что на меня так смотрите? – спросил я.

– Мне всё это надоело, скажите, чтобы все вышли из ма-шины.

Я Олегу сказал, что он хочет. Олег вышел со своими амбалами. Гаишник аж отступил на шаг назад, увидев таких горилл.

– Мы вам причинили некоторые неудобства, – сказал я гаишнику, – и были бы вам очень признательны, если бы вы приняли от нас небольшой презент.

Он сразу оживился.

– О какой сумме идет речь? – спросил он.

– Пятьсот долларов.

– Ладно, пойду вам навстречу, только поедете, когда я уеду.

Мы так и сделали: когда гаишники уехали, мы сели в свою копейку и поехали.

20 октября, 1996 год

Придумали занятие мы для этих амбалов. Пусть отрабатывают хлеб. А то сидят, ничего не делают, а зарплату получают. Да причем больше любого рабочего в десятки раз. За месяц ничегонеделанья зарплата – как у рабочего за год. Только рабочий-то за свою зарплату пашет, как негр. Вот мы и придумали, как им оправдывать свое никчемное существование. Этих горилл посадили на заднее сиденье и поехали кататься. Стали искать крутых ребят, в которых можно врезаться, вернее, в которых нельзя. Амбалы, конечно, не в курсе, что мы затеяли, сидят, как бараны, только наблюдают, что происходит. Конечно, мы разводить никого не думали, даже не собирались отказываться от нанесенных повреждений. И деньги сразу приготовили. Главное было посмотреть на реакцию этой всей распальцованой крутизны. Сначала врезались в мерин, слегка. Мы ни-кого не собирались калечить, просто немного задели, поцарапали. Как и предполагал, сразу выскочили распальцованые ребята, обступили нашу копейку, один достал бейсбольную биту и разбил фару. Олег вышел из машины, за ним, естественно, его телохранители. Один Олега толкнул и сразу же оказался на земле рожей вниз. Остальные попытались помочь, но ничего хорошего у них не вышло. Двоих скрутили, другие двое убежали. Я вышел из машины и вежливо спросил:

– Ребят, вы что-то хотели?

– Ты кто такой? – спросили они.

– Студент вознесенской академии, – гордо ответил я.

Их это озадачило.

– Как будем решать проблему? – спросили они.

– Собственно говоря, я и не отказываюсь ее решать, давайте посчитаем ущерб, и мы вам всё оплатим.

– Баксов на пятьсот тянет.

– Странно, недавно тысячу стоило, а теперь пятьсот.

– Тыща – это для лохов, а для нормальных пацанов, как вы, – пятьсот.

– Окей. А что с нашей фарой делать будем?

– А что с ней?

– Она разбита. Вы что считаете, если вам ущерб нанесли, то надо заплатить, а если вы кому, то платить не надо, что ли?

– Окей, всё поняли, разойдемся полюбовно, никто никому ничего не должен.

– Ни хрена вы ничего не поняли, я не об этом, я о том, что мы вам должны не пятьсот баксов, а четыреста девяноста, де-сять баксов мы вычитаем на замену своей фары.

Такие тупые рожи я еще ни разу в жизни не видел. Отсчитали мы им четыреста девяносто баксов, и они уехали, так и не поняв ничего. Подобная ситуация и с бумером была. Но после бумера наши амбалы, поняв, что их используют, отобрали у нас машину и не дали нам больше ездить.