По ту сторону

Глава 9

— Алло, Аркадий Вениаминович, пап, звонок за твой счет, — я попыталась рассмеяться. В голове моя попытка гулко отразилась болью.

— Марин, хватит шутить, я же просил тебя не звонить сюда. Откуда ты? — его раздраженный голос прозвучал резко и громко. Но он смог сдержаться и тут же перешел на шепот.

— Почему ты спрашиваешь? Хотя… ты верно догадался… Пап, мне жить негде, — я постаралась сообщить это как можно радостнее.

— Ну что опять не так?

— Пап, паспорт я тоже потеряла. И денег нет.

— А что ты хочешь от меня?

— Пусти меня пожить. Мне некуда без паспорта идти.

— Езжай домой, — он явно не горел желанием приютить меня. — Ты же понимаешь, что ко мне нельзя. Не маленькая уже.

— Я не могу, пап, ну пусти меня пожить. Скажи, что дочка друзей… а?

Когда я появилась в Москве и позвонила ему, он сразу же признал меня. Даже не стал делать никаких экспертиз. Это не было для меня удивительным: сначала я пошла к его родителям и милым голосом назвала их бабушкой и дедушкой. Дед рассматривал меня минуты три.

— Да, вылитый Аркаша. Не переживай, всякое в жизни бывает, — похлопал он меня по руке.

Это было странное признание. Все всегда говорили, что я, как две капли воды, похожа на мать. А тут вдруг такое.

Дед был уже давно не у дел. Когда-то он был главным инженером какого-то завода. Бабка недоброжелательно косилась на меня, видимо злясь на собственного сына, поставившего их в такое дурацкое положение. Мне было выгодно так думать, потому что вряд ли я им за несколько минут моего присутствия сделала что-то плохое. Современная квартира была обставлена старомодной мебелью, накрытой белыми чехлами. Марлевые занавески завершали этот невероятный дизайн. Впрочем, все это могло сойти за средиземноморский стиль, мысленно хихикнула я тогда.

Бабуля угостила меня чаем с конфетой и вышла вместе со мной на улицу. В автобусе она купила мне билет. Это была моя единственная встреча с бабушкой и дедушкой. Они, правда, дали мне номер телефона отца.

Отец. До моего переезда в Москву я его не знала. Мать даже не говорила о нем никогда. Случайно наткнувшись на ее старые дневники, запылившиеся тетрадки, лежавшие, перевязанные бечевкой, в темном углу чердака, наполовину залитые дождем, затекавшим сюда в оконную щель, я перебрала их сначала просто так, в тайне от матери, а потом стала целенаправленно искать. Либо дату рождения, либо дату зачатия. Ровно за 9 месяцев до моего появления на свет, в этих листочках была совершенно пустая страница с коротким росчерком посередине. Аркадий Прокудин — Москва. Никаких описаний, разговоров, сцен нежности, или свиданий. Ничего. Но немому и буква — слово. Я-то вообще ничего не знала. А знать хотелось. Ну не из пробирки же меня вытащили в кунсткамере.

Когда я начала его искать, то делала это исключительно из любопытства. И тут мне повезло. Он оказался крупным человеком, имеющим деньги и, наверное, власть. Я ничего не понимаю в бизнесе, но, кажется, это было что-то связанное со строительством. Мы встречались с ним несколько раз в год в течение тех лет, что я училась, и каждый раз на наши встречи он приезжал на новой машине. Помощи от него никогда не было. Обычно не было и звонков. Кем он меня считал и почему держал на расстоянии — я не очень старалась заморачиваться этими вопросами. Есть кто-то родной в городе, ну не помогает, может, хочет посмотреть, что я сама смогу. Я тешила себя надеждой, что в случае чего, я всегда смогу к нему обратиться. И вот этот «случай чего» — настал. Никто в Москве не знал, что у меня есть отец. Его номер я хранила в глубинах моей памяти, запомнив его легко и сразу, как только увидела написанный толстым карандашом на обрывке газеты, протянутой мне дедом. Хвастаться тут было нечем, и я помалкивала, охраняя эту тайну от всех. Даже матери я не позвонила и не сказала, что нашла отца, чтобы не волновать ее не значащими вобщем-то ничего фактами.

— Езжай к матери, — повторил он свой отказ.

Ну уж нет, домой я не поеду. Лучше умереть. Мать. Мать была учительницей в заштатной белорусской деревушке. Во дворе ходили куры и кот. Я до сих пор содрогаюсь при воспоминании о нашем туалете. С выгребной ямой за стенкой, которую приходилось чистить именно мне.

— Пап, мне глаз выбили, — попробовала я объяснить ситуацию ближе к реалу. — Я не могу сейчас ехать домой без паспорта, без глаза. Надо мной вся деревня смеяться будет. Мне документы нужны даже для того, чтобы купить билет, — уже совсем тихо добавила я.

Можно ли было ехать к матери? Они знали откуда я приехала, где я живу, и мое имя. А что знали они еще? Как выследили? Какой принцип выбора жертвы? Эти вопросы оставались без ответов. Страх, в который раз за последние дни, железным обручем сжал мне мозги. Боль смешалась с ужасом. И то и другое — плохие советчики. Мне нужно было где–то спокойно передохнуть и подумать.

— Боже мой, ты явно не в меня. Я в твоем возрасте не дрался. Ладно. Где ты находишься?

— В больнице. Ты что, не поверил мне что ль?!

— Ну ладно, есть одна идея. На дачу ко мне езжай. Там все равно никто не живет.

— Пап, куда ехать-то? — я прикрыла трубку рукой.

— Это сороковой километр от Москвы. От метро Беляево. Там сядешь на автобус. Уж не помню, кажется 80 номер. Доедешь до остановки «Школа». Спросишь, где там дачи. Ну это легко, дорога одна — вглубь.

— Пап, так я не смогу доехать.

— Да там недалеко, найдешь. А я подъеду, открою. Пройдешь минут 20, у тебя что, и денег нет?

— Да, нет, — мой голос звучал почти радостно.

— Ясно. Так где ты говоришь находишься?

Я сказала адрес больницы и пошла высматривать его в окно.