По ту сторону

Глава 4

— Ничего, это дело привычки, — врач поворачивала меня во все стороны. — Хороший глазик, даже сразу и не поймешь, что такое.

Мне было непривычно. Непривычен был узкий ракурс видения мира. Все, что было слева, я больше не видела. И очень болела голова. Голова болела от напряжения, от желания объять то, что стало для меня теперь уже необъятным.

Докторша улыбалась.

— Только не плачьте. Глаз вам хороший сделали. А ты и так красавица, — перешла она внезапно на ты. — Тебя маленький изъян будет только…

Она запнулась, подыскивая слово.

— Изюминка, — подсказала я. — Стеклянный глаз будет изюминкой.

Я попыталась засмеяться. Она настороженно посмотрела на меня. Потом села и стала что-то писать в компьютерном окне.

— Дать вам успокоительного? — она оторвалась от клавиатуры.

Похоже, тут все читали мои мысли.

— Доктор, меня совершенно не волнует, сколько у меня глаз. Один вопрос, сколько в больнице пробудет человек с откушенным членом?

— Слышала твою историю, — рассмеялась женщина. — Ну столько же, сколько и ты, а может, и меньше. Да чего его держать, сразу выпишут, кровь остановят и выпишут.

— А куда таких возят обычно? — не отступала я.

— Обычно в склиф. А тебе надо своим делом заниматься, а не ловить бандитов. К тебе следователь приходил?

— Не по зубам ему мое дело. Самой придется их искать. Да и не поверил он мне.

— Оно и видно. Ты хоть поняла, что ты сказала-то? Не поверил он… Не в церкви… Его дело разбираться, проверять и находить, — она дала мне таблетку. — На вот, выпей и поспи немного.

Я вышла от врача, держа успокоительное в кулаке.

— Ну уж нет, рано мне спать, — подумала я и осмотрелась.

В коридоре не было никого. Удача. Спустившись вниз, я зашла в комнату приема больных. Машина скорой помощи стояла у входа. Двери были распахнуты. На каталке туда завозили какого-то полураздетого мужчину. Его голое огромное пузо горой возвышалось над всем остальным.

— Мне бы к склифу подъехать. На полминутки… — жалобно подъехала я к врачу, стоящему у каталки с бумагами направления.

— Ну… еще что скажешь? — женщина даже не подняла головы.

— Понимаете, доктор, мне очень туда надо… только одну вещь выяснить, — канючила я.

— Вот врать только не напрягайся. Тут все твою историю знают.

— Раз так, то сами понимаете, он уйдет — все потеряно. Мне очень надо убедиться. Я смогу, наверное, даже узнать его, — я замолчала на секунду, прикинув, что придумывать тут не нужно. — Даже в штанах… если он будет.

Врач, не подняв головы, и не улыбнувшись моим словам, как будто не осознав, о чем я говорю, вдруг деловито и тихо захлопнула папку с бумагами.

— Ладно, прыгай в машину. Только от меня ни на шаг, — она повернулась к выходу.

Ни на шаг. Скажет тоже. Сама пропала вместе с больным как только мы доехали до места. Нужно было действовать быстро. Как была, в халатике и рубашке, я вошла в вестибюль.

— Девушка, мне брата нужно найти. Ахмед его зовут. Ему подружка член откусила. Неделю назад… посмотрите… его неделю назад друзья привезли.

Девушка в регистрации даже не шевельнулась.

— Мадам, я вас очень прошу. Я сама из больницы сбежала, чтобы найти его и узнать, как у него дела. Ради бога, ну что вам стоит, посмотрите, в какой он палате. Мне очень нужно его повидать.

Девушка зашевелилась и открыла альбом регистрации. Потом так же медленно подняла на меня глаза.

— Фамилия у брата есть?

— Девушка, умоляю, у вас что тут полбольницы с откушенным членом? Он, небось, и имени-то своего не сказал, не то что фамилии.

Я попыталась заглянуть к ней в журнал. Внезапно ее глаза приобрели осмысленное выражение. Она смотрела мимо меня, куда-то дальше и в сторону. Громко рассмеявшись, она захлопнула журнал и отодвинула его в сторону. Я испуганно посмотрела на нее. Она перевела на меня глаза.

— Да вон ваш Ахмед стоит. Идите, встречайте. Выписывается он. Только драку тут не устраивай. Наружу выйди и там делай с ним… что хочешь…

Я обернулась и посмотрела в ту сторону, куда указала девушка. Там стоял он. Не могу сказать, что я узнала его, или почувствовала по запаху. Но это был точно он. По манере двигаться, по тому, как он наклонился, чтобы взять свою медицинскую карту. Последних слов дежурной сестры я уже не слышала: я бежала к Ахмеду.

— Домой собрался? — для надежности я схватила его за пояс джинсов.

«Откуда у него тут джинсы? Он же вряд ли смог бы их надеть тогда, — мелькнуло у меня в голове. — Наверное, с собой взял в пакетике, — я тут же одернула себя. — Какие дурацкие мысли лезут в голову в самые ответственные минуты».

Он обернулся… Посмотрел на меня… Это был обычный представитель южных цивилизаций бывшего союза. Обросшее лицо его было грубо отесано и мало чем отличалось от лиц смуглых национальностей. Возможно, объективно, это было и не так, но субъект не может быть объективным, а для меня все они были на одно лицо.

Мгновение он смотрел на меня молча, без всякой реакции. Потом глаза его стали расширяться. Огромные и черные — они стали круглыми. Внезапный страх заморозил меня, сменив решительность к сопротивлению и желание докопаться до правды — ужасом перед неизвестностью, жестокостью и болью.

— Тя ахар вала, кяг уюрг. Тебя тут добить? Иль до дома проводишь? — он обрел способность говорить. Удивление прошло.

— А ты домой собрался? Думаю, провожать тебя туда мне нет необходимости. Наверняка тебя там уже ждут с тортиком в морду.

— Ментов навела?

— Свои добьют. На кой ты им? Ты же все о них знаешь, и, при этом, ни к чему больше не годен. У тебя ведь теперь там, — кивнула я на его джинсы. — Только чтобы пописать…

Он поднял руку. Зубы скрежетнули челюсть по челюсти. Но он сумел сдержаться, и рука застыла в воздухе. Кругом были люди, в том числе охрана. Девушка из регистрации не спускала с нас глаз.

— Чего ты хочешь?

— Я тебе сделку предлагаю.

Ахмед рассмеялся.

— Тебя почти нет. Я позвоню ребятам, и они тебя вытащат из любой норы.

— Так же, как и тебя. Сам-то подумай, что с тобой сделают твои ребятки. Когда выяснится, что я живая… Ты — высвеченная ниточка к ним, что выведет милицию быстро и точно, как нить Ариадны, — я почти шипела ему в шею, выше я не дотягивалась. Бессильная злоба на тупость и несообразительность этого парня захлестывала меня и заставляла тоже стиснуть зубы. — Я только из больницы домой приду, и тебе конец. А может, и так тебя уберут: зачем им отработанный материал. А ты ведь как раз в эту категорию укладываешься, — в горле у меня пересохло от волнения и горечи. Надежда, что он поймет наши обстоятельства улетучивалась. Нетерпение подыскивало слова. — У меня собака в будке огород стережет — умнее, чем ты, урод…

— Ага… С той только разницей, что она не знает нужных тебе номеров. И я не на твоей цепи… — его глаза сузились, налились кровью. Я даже представить не могла, что можно так быстро ввести его в состояние ярости. — Сука… — в свою очередь прошипел он, склонившись к самому моему уху. Его дыхание участилось. Я попыталась отодвинуться.

— Не возбуждайся так, для тебя это уже бесполезно, — хихикнула я, пытаясь разозлить его теперь как можно больше. Раз доводы к разуму не подействовали — выход был один — вызвать бурю, а потом и нужную информацию.

— Зато они и нор всех моих не знают, — продолжала провоцировать я его. — Я смогу спрятаться, только раззвоню повсюду, что жива. А ты куда денешься? Тебя видели врачи, медсестры, нянечки. Твои фотороботы появятся на всех перекрестках! А может и фотографии… Твоя медицинская карта… О тебе известно будет все — даже группа крови. А я спрячусь.

— Размечталась… Заказчик знает о тебе все.

— Не думаю… Назови мне имя. Ты мне говоришь имя заказчика, а я забываю о тебе… Тебя хоть милиция искать не будет, — я сделала попытку улыбнуться.

— Тебя сейчас у***ь, или ребят позвать? Заказчик ведь ждет, — он повернулся и двинулся к выходу.

— А вот это ты тут будешь залечивать?! — я вытащила припрятанный как последний аргумент скальпель и полоснула им по его рельефному заду. Кровь брызнула мне на пальцы, он взвыл.

— Дура, ты что ко мне прицепилась! — взревел он.

— Будешь хорошо себя вести, — вспомнила я его фразу, — я тебя отпущу.

И тут же пожалела, что не удержалась от дешевой кормежки самолюбия. Скальпель, по ходу, сыграл против меня. Если ты сам слаб и не владеешь приемами нападения и защиты, то лучше действовать без оружия, либо сразу убивать. Ахмед лишь сделал неуловимое движение, и хирургический инструмент оказался в его волосатых пальцах. Он обхватил меня за шею с виду ласково, но я почувствовала, как струйка крови побежала мне за пазуху.

— Сам решил во всем признаться?! И труп в доказательство? — как ни странно, мне удавалось сохранять спокойствие. — Молодец, удалец, облегчаешь работу милиции.

— Дура, — снова повторил он. — Быстро на выход.

— Посмотри налево… видишь? Девушка в регистратуре зорко наблюдает за нашим разговором. Уверена, она уже вызвала милицию. Вряд ли мне удалось держать скальпель так же незаметно, как тебе… да и кровь твоя уже на пол капает…

— Да не знаю я заказчика! — он опустил скальпель. Я с жадностью глотнула воздуха. Прием мой сработал. Такие наглядные доводы почему-то подействовали на него сразу. Что возьмешь с примитива, который понимает только очевидное. Сложно было бы Копернику доказать такому, что земля вертится вокруг солнца…

— Верю. Позвони тому, кто может знать, назначь встречу. Скажи адрес вашей студии.

— Она телефон крутит, твоя регистраторша. Здесь сейчас милиция будет.

— Выход один. Подойди к ней сам и попроси телефон позвонить. Звони, пока не поздно. Действуй!

Ахмед сделал лихорадочный шаг к регистраторше. Его пухлые губы расплылись в восточной улыбке.

— Девушка, дорогая, разреши позвонить, друзья не встретили.

— Я могу и охрану позвать, вы потише тут свои разборки устраивайте. У вас вон кровь сзади.

— Да, ерунда… Мне теперь такие пустяки не страшны… — он попытался засмеяться.

Он взял трубку из рук девушки и повернул аппарат к себе. Я тоже прижалась к трубке.

— Настеныш, дорогой, почему не встретили? — продолжал мурлыкать Ахмед, но уже в динамик телефона. — Поговорить нужно. Может, мне пенсию хозяин выплачивать будет?

В трубке послышался смех.

— Встретиться надо, — сменил он тон. — Прямо сейчас, ты сможешь?

— Ну подъезжай к моему дому на Тушинскую. Я в Макдоналдс выйду, пожру заодно. Буду ждать тебя на улице, у входа, или за столиком, — она почти промычала это. Слова расплывались и как будто растекались в ее горле.

— Ты что там? Воробушком летаешь?

— Нет… у нас тут возникли обстоятельства… — она снова рассмеялась. — До встречи, дорогой. Ребята хотели уже ехать к тебе. Что-то долго ты в больнице провалялся… — трубка замолчала, и лишь короткие гудки говорили, что телефон технически исправен.

— Ах вот ты где, дорогуша, — врачиха показалась как-то слишком не вовремя. — Это он?

— Мы же договорились, — шепнул мне Ахмед на ухо.

— Нет… нет…

— Тебя на приключения тянет? Нам пора, — она оценивающе осмотрела Ахмеда.

— Минуточку, я сейчас.

— Все, что просила, я сделал. Настю ты запомнила?

Я кивнула.

— Больше ничего не знаю, — затараторил он, стараясь говорить как можно тише. — У меня только один телефон. Она может знать больше. Хотя… сомневаюсь. В группе у каждого один телефон. Хотя… Они — четверо — все очень дружны… Откуда заказчики берутся — спроси у Арсения.

— А Арсений кто? Хозяин? — мой вопрос повис в воздухе. Прикрыв разрезанный и кровоточащий з*д курткой, он кинулся к дверям.

Я поплелась следом. Было совершенно ясно, что сам Ахмед на Тушинскую не поедет. Его там ждет не одна Настя.

— Халата лишнего нет у вас? — я залезла в больничную машину.

— Ну ты, барыня, мы что, ждать тебя должны? — врачиха поморщилась, но, приглядевшись ко мне, улыбнулась. — Что, нашла того, кого искала?

— Тетенька, раз вы такая добренькая, отвезите меня к Тушинской, и немедленно, и дайте мне ваш халат.

Она снова внимательно посмотрела на меня.

— А другого выхода нет? Может милицию позовем? Это вроде их дело.

— Вроде их. Но кто это им объяснит? У меня не получилось. Да и времени нет. Милиция даже не почесалась поискать его.

— Может раненого потревожить побоялись? — хихикнул шофер.

— Там подельники его должны подойти. А мне заказчик нужен. А эти спугнут всех — ничего не узнаем. Следователь меня за наркоманку принял.

— Ясно, хотя тут мы можем ему анализ твоей крови дать. Чтобы не было сомнений.

— Если человек уверен в том, что я вру, ему уже ничего не поможет. Он скажет, что у меня новые наркотики, которых вы даже и определить не можете.

— Тормозни-ка, — врачиха показала придорожную лужу. — Вот что.

Она вышла из машины. Я растерянно смотрела на нее.

— Дай свой жилет, — кивнула она шоферу. — И рубашку… тоже сними.

Шофер неохотно снял с себя одежду.

— Ничего, ничего, — скороговоркой пробормотала врачиха, увидев недовольную гримасу парня. — Не замерзнешь.

Она сдернула с сидения грязную просиженную тряпку неопределенного цвета и повертела ее в руках.

— На вот, надевай прямо поверх своей рубашки. А халат больничный сними, — она протянула мне вещи. — Сначала — конспирация. А то нам потом опять тебя штопать.

— Да кто меня узнает — без глаза. Волосы подберу, и все.

— Девочка, ты не знаешь, с кем имеешь дело. Никогда нельзя недооценивать болезнь. Лучшее лечение — это профилактика заболевания. Они же делали фильм… Кто знает — какая у них возможность запоминания… Да что я тебе объясняю! Ты же биолог…

Не замолкая, в каком–то яростном приступе разговорчивости, она помогала застегнуть мне чужую рубашку и жилет. Я растеряно натянула на себя мужские вещи. Короткая ночнушка нелепо торчала из-под клетчатой сорочки шофера.

Женщина присела на корточки у лужи и опустила руки в мокрую грязь, с прилипшим к ней тополиным пухом. Погрузив их полностью и вымазавшись основательно, она поднялась и стала вытирать их о шоферские шмотки.

Вопль протеста раздался из глубины кабины.

— Молчи, дорогой. Отстираем. Простая грязь. Главное, чтоб потом крови не было.

Она схватила тряпку и обвязала ее вокруг талии, сделав прочный узел.

— Вот так хорошо будет. Тряпку обмазывать не буду, — оценивающе оглядела она плоды своего труда. — Теперь волосы. Тут ты права. Они тебя по волосам могут узнать, — она сняла свою докторскую шапочку и тоже вымакала ее в грязи. В заключении всей операции, просто вытерла руки о мое лицо.

— Отлично! — удовлетворенно бросила она. — Где тебя высадить, чушка?

— Во дворах, напротив Макдоналдса, на Тушинской. А в больницу я уже сама доберусь. Пешком. Там два шага.