Лилит. Те, кого мы любим.

Лилит. Те, кого мы любим. Книга первая. Часть первая. Глава

Лилит (Воительница)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава первая

1

У неё много раз были об этом пророческие видения - человек идёт по снежной бескрайней пустыне, отчаянно борется с пронизывающим ветром и холодом. Силы оставляют его, он падает и засыпает навсегда.

Неужели пророчество сбывается? Обидно будет погибнуть так примитивно.

Силы уходят. Если она прекратит движение, позволит себе остановиться и отдохнуть, то навсегда останется здесь, в этой снежной бездне. Желание жить и желание отдохнуть, опуститься в мягкий, обволакивающий снег и забыться коротким сном ещё какое-то время не уступают одно другому в ее сознании, но жизнь она же не сразу закончится, если она немного поспит, приляжет, наберется сил и продолжит свой путь в надежде, что кто-то ещё выжил кроме неё и ее заметят, подберут, не может же высшее существо Земли погибнуть вот так просто, замерзнув только потому, что в ее колеснице произошла утечка топлива. Спать, спать, всё остальное потом...

Просидели бы вы год вдвоём с напарником на краю света, вернее на самом, что ни на есть полюсе и, когда до конца вашей вахты остаётся два месяца ваш напарник умирает у вас на руках от острого приступа аппендицита, после того, когда он со скуки наелся подсолнечных семечек вместе с кожурой, после вашего рассказа, как вы в десять лет по той же причине попали в больницу с этим же самым аппендицитом. Из-за бурного всплеска творческой активности и неуемной тяги к научным экспериментам над самим собой единственного человека, который этот год не давал вам сойти с ума, вы должны оставшиеся два месяца провести в полном одиночестве отмечая каждый день, ставя жирный крест на настенном календаре.

Когда ожидаешь, что будет ещё хуже, то так оно и происходит. Напарника моего, Андрея, я похоронил. Мне, в утешение поступило заверение, что в этом году вахту поменяют с запозданием всего лишь на месяц, или два, так как желающих провести здесь год не могут найти даже на бескрайних просторах нашей Родины. Людей без опыта работы в полярных условиях сюда не отправишь, а люди бывалые шиш сюда согласятся ехать.

Когда мне предложили эту работу, то я имел уже солидный опыт, занимаясь доставкой снабжения для полярных станций. Я отвечал за груз, за то, чтобы техника не подвела в условиях запредельно низких температур, чтобы не произошло никаких накладок и борт встретили, даже если придётся лететь ночью, что бывало часто, так как приходилось иногда месяц ждать погоды, а она время суток не выбирает.

Это был проект какой-то заморской ассоциации по изучению климата планеты. Кого-то очень сильно волновало потепление и то, что такое изменение температуры грозит новым всемирным потопом. Вершиной маразма стал факт, что подрядчика для осуществления этого безумного проекта нашли именно в моей родной стране. Норвежцы и шведы, предлагавшие свои услуги были отклонены, а какая-то захудалая контора, зиждущееся на остатках несуществующего уже союзного министерства по изучению Севера была одобрена.

Идея заключалась в том, что будет создана станция в самой холодной точке на планете, и два раза в неделю будут производиться замеры температуры на глубине десять метров.

Официально самой холодной точкой на планете всегда называлось совсем другое место. То, что предстояло изучать вообще-то считалось засекреченным объектом. Мы с Андрюхой об этом узнали только после того, как проработали здесь полгода.

Аномальная зона. Семьдесят градусов в центре этой зоны и на две сотни километров в радиусе стабильные пятьдесят. Никакими климатическими условиями не обусловлено, противоречит всем законам природы, но факт. Возможно, эта ошибка природы не привлекла бы такого внимания, если бы учёные сразу нескольких стран не пришли к единому мнению - такое возможно только при наличии искусственного источника. И существует этот генератор искусственного холода уже около тридцати тысяч лет...

Кто придумал изучать это? Зачем? Но деньги были выделены и подрядчик с радостью приступил к их освоению. Конечно никакой экспедиции создавать никто не собирался. Построили станцию, посадили туда двух специалистов, которыми волею случая стали я и Андрюха, и счастливым заказчикам, как и было указано в договоре, раз в две недели предоставляли отчёт о состоянии температурного режима, составленный с соблюдением всех требований.

Желающих рисковать жизнью, которая зависела только от количество соляра и работающего дизеля, искать пришлось долго. Но случилось так, что я сам завозил оборудование на станцию, и своими глазами видел, как устанавливали сразу пять генераторов с дизельным мотором на каждый.

Один рабочий и четыре резервных генератора - зимовать можно. Подрядчик на оборудовании тоже не решился экономить - было завезено такое, как и было указано в договоре. А вот на обслуживании станции два-три миллиона долларов отбить вполне получилось, и вместо вахты, которая должна была меняться каждые три месяца, когда надо было создавать целую экспедицию, чтобы доставить людей, гнать технику, пополнять запасы еды, топлива, везти специалистов, которые должны делать ежеквартальный профилактический ремонт оборудования, отправили двух человек сразу на год - поступили в духе героического освоения Арктики времён первых советских пятилеток. Завезли побольше солярки, ударный запас консервов, солонины, других продуктов, которые в условиях температуры не выше сорока пяти градусов мороза, могли храниться вечно. Небольшие трудности возникли с желающими трудиться год не покидая своё рабочее место, но, как уже было выше сказано, нашлись я и Андрюха.

Я собственно, остался на станции сразу, доставив туда оборудование и огромное количество запасов еды и топлива. При мне оборудование и смонтировали, а Андрюха как раз и был тем, кто командовал монтажом дизельгенераторов. Вот как-то не захотелось расставаться со всем этим добром, и мысли дурацкие - а пожить бы здесь с год вдали от всего. И, видимо, на лице что ли было написано, или уж такой ушлый попался нам руководитель проекта, но мы так и остались на станции вдвоём с Андрюхой...

И только проведя здесь первые полгода мы узнали, что место это случайно было открыто учёными благодаря комплексному анализу данных, полученных со спутников сразу нескольких сверхдержав. И интерес к аномальной зоне, где круглый год, на сравнительно небольшом участке в две сотни километров сохраняется запредельно низкая температура, возник в первую очередь у военных, а поскольку территория эта была частью нашей бескрайней Родины, то изучать ее решили для начала малой кровью, отправив туда двоих добровольцев под благовидным предлогом контроля над изменением температуры и толщины снежно-ледяного покрова.

На станцию доставили ледоколом оборудование, пригнали тракторами все это на точку, в условиях семидесятиградусного мороза смонтировали станцию пятью бригадами полярных строителей, и оставили меня с Андрюхой здесь, пообещав, что на год.

Интерес к этому проекту у военных по каким-то причинам быстро угас, финансирование в условиях санкций от заокеанских партнеров прекратилось, и снарядить новую экспедицию, использовав атомный ледокол оказалось невозможно. После смерти Андрюхи мое пребывание на станции стало для кого-то головной болью, и все мои запросы о том, когда меня отсюда заберут, вызывали сильное раздражение, и мне в очередной раз напомнили насколько большую зарплату мне каждый месяц переводят на счет. Справедливости ради надо сказать, что деньги действительно исправно поступали, грея мне душу тем, что я мог позволить купить себе квартиру даже в столице нашей Родины.

2

Она приняла решение и включила защиту. Программа сработала и был выбран оптимальный режим. Начала формироваться защитная оболочка. Чтобы защитить человека на срок, который определить не удалось, была сгенерирована энергия, поддерживающая оптимальный температурный режим семьдесят градусов холода. Внутри защитной капсулы была создана среда, которая сохраняла тело вечно. Сам человек был погружен в состояние сна. Программе не было известно, когда человек будет спасен, и она взяла все заботы о его теле на себя...

Надо идти и делать свою работу. Данные бурения необходимо передавать раз в две недели по спутниковой связи. Для меня самым тяжёлым в этой работе было то, что не было никакого контроля. Никто тебя не заставит что-то делать. Главное пробури скважину два раза в неделю и передай данные в срок.

И даже никаких белых медведей. Мишки это место обходили стороной - холодно, однако.

Это был четыреста семнадцатый день моего пребывания на станции, и сороковой день, после того, как умер Андрюха.

За день до его смерти нам сообщили, что мы остаемся здесь ещё на полгода. А потом произошла эта история с аппендицитом. Меня консультировали врачи по спутниковой связи. Я надавливал ему на живот, потом резко отпускал. Это вызывало боль. Специалисты сразу поставили диагноз - острый приступ аппендицита. И дело не в семечках. Врачи по моим рассказам сделали вывод, что причина в говяжьей тушенке, которую поглощал друг мой Андрей по нескольку банок в день. А к утру следующего дня Андрюха умер.

Сороковой день, как я живу на этой станции один. Я долго думал, что мне сделать, чтобы этот день отличался от остальных. Ничего не смог придумать иного, как поставить крест на могилу Андрюхи.

Вы представляете, что это такое - похоронить человека, когда на улице минус семьдесят? Вот и я тоже задумался.

Нашёл большой ящик из-под оборудования, обложил его полиэтиленовой плёнкой, налил туда воды и положил Андрюху, таким, как он был, когда умер - в ватных штанах, валенках и его любимом свитере, который он за год пребывания на станции снимал пару раз, чтобы постирать.

Тягачом вытащил ящик на улицу и оставил его в двухстах метрах от станции. Кругом снежная равнина и в одном месте торосы. Вот один из самых больших, с плоской скошенной верхушкой, словно специально предназначенный для того, чтобы на него что-то установили, я и выбрал для ледяной могилы Андрюхи.

За те десять минут, которые ушли, чтобы добраться сюда, вода в ящике застыла, разорвала деревянные стенки, и мой Андрюха оказался похоронен в ледяном гробу.

Лебедкой я водрузил гроб на ледяную глыбу тороса и сам ужаснулся содеянному. Ледяной прозрачный гроб на ледяном постаменте.

Произошло что-то мистическое, но вокруг этого постамента тут же засиял свет. Вот поэтому-то у меня и возникло желание поставить здесь крест.

Крест я решил сделать из стальной трубы, которую нашёл в хозяйстве Андрюхи. При его жизни я никогда сюда не совался. Он постоянно что-то смазывал, подкручивал, приваривал и надо отдать ему должное - за год пребывания на станции ни разу не было сбоя в работе оборудования, а это значит, что у нас постоянно было электричество, отопление, холодная и тёплая вода из растаявшего льда, и ещё множество бытовых мелочей, которые при его жизни я даже не замечал.

Обращаться со сварочным аппаратом мой напарник стал обучать меня с первых дней пребывания на станции. Он словно предвидел, что мне придётся как-то существовать здесь без него. Так что сварить крест из железной трубы это будет данью памяти Андрюхе.

Мне всегда было немного жутковато находиться в машзале. Даже когда мы бывали там вдвоём с Андрюхой меня не покидало ощущение, что я слышу чей-то разговор. А сейчас мне предстояло несколько часов провести здесь в сварочной маске с держаком в руках, зная, что рядом за тысячи километров нет ни одной живой души.

Представляете, что это такое, когда ты опускаешь сварочную маску? Ты абсолютно ничего не видишь, кроме сварного шва! В пару сотен метров от тебя ледяной гроб, в шуме работающего дизеля слышишь чей-то разговор, и постоянное ощущение, что кто-то трогает тебя за плечо...

Когда Андрюха был рядом, и я учился у него сварке, то всё казалось проще простого. На деле всё оказалось далеко не так.

3

Крест должен быть таким, чтобы его было видно. Когда пойдёт сюда тракторный поезд, чтобы увидели его за много километров и вспомнили сразу об Андрюхе. Вот таким огромным мне хотелось видеть этот крест, но все, что я мог на самом деле сделать, так это приварить к десятиметровой трубе два куска трубы по два с половиной метра.

Нижнюю, косую перекладину мне не удалось приварить сваркой. Слишком сложным для меня оказалось подогнать трубы друг к другу под косым углом. Я сначала попытался сделать срез болгаркой, но ничего не вышло. Попробовал резать электросваркой, получилось еще хуже. Пришлось смириться с тем, что у креста будет только верхняя перекладина.

Выкрасив своё творение в ярко-оранжевый цвет, а именно такая сигнальная краска в изобилии присутствовала на станции, я был готов установить его на сороковой день смерти моего напарника, решив совместить это событие с бурением очередной скважины.

Скважины бурились по схеме. Каждое бурение производилось на новом месте. Мы с Андреем пришли к умозаключению, что делалось это с целью найти эпицентр источника холода. За год двадцать шесть скважин. А сегодня мне предстояло пробурить тридцатую.

Бурить скважины в семидесятиградусный мороз было возможно только благодаря уникальной бурильной установке на платформе мощного армейского тягача. Он стоял в обогреваемом ангаре, вход в который шел прямо из машинного зала.

За час до бурения мы заводили тягач и основательно прогревали дизель. Все движущиеся части бурильной установки обогревались специальным антифризом, который благодаря постоянной циркуляции не терял своих свойств даже при минус семидесяти. Единственной проблемой было то, что все железные части находящиеся на тягаче намертво примерзали друг к другу сразу же, как только он выезжал из ангара.

При бурении не было даже необходимости выходить из тёплой кабины тягача. Всё было полностью автоматизировано. Десятиметровая штанга с буром при помощи захвата вертикально устанавливалась в необходимой точке, параметры которой были введены в бортовой компьютер. В течении пятнадцати минут пробуривалась скважина, тут же по спутниковой связи передавались данные с датчиков, установленных внутри бура, и штанга, автоматически выйдя из скважины, укладывалась на платформу тягача. И все это без единой остановки, чтобы ничто не успело примерзнуть. Единственное, что Андрюха усовершенствовал в этой системе - сделал деревянные подставки под штангу, чтобы она не примерзала к платформе.

А сейчас мне все это надо было приспособить к тому, чтобы установить десятиметровый крест. Первое, что я придумал, так это приварил к кресту один из запасных буров. Затем сделал дополнительные деревянные подкладки, и с помощью захвата буровой установки уложил крест на платформу тягача рядом со штангой. По диаметру труба была точно такой же как и штанга. Она собственно и предназначалась для того, чтобы ее использовать в случае, если придётся ремонтировать штангу, и поэтому она идеально вошла в лапы захвата.

И вот здесь возникла главная проблема. Установив крест мне придётся выйти из кабины тягача и вручную переставить захват с креста на штангу. В семьдесят градусов мороза! Даже, если я сегодня не буду бурить скважину, то мне не избежать того, что нужно будет выйти из кабины и освободить крест от захвата. Такого варианта никто не предусмотрел - захват автоматически не отсоединялся. А раз уж всё равно придётся выходить из кабины, то надо будет сразу же подсоединить штангу и пробурить скважину.

Я вспомнил, как тяжело мне далась первая моя скважина, которую я бурил без Андрея. Мы всегда выезжали на бурение вдвоём, я сидел рядом с ним и наблюдал, как это он всё делает. И казалось, что легко смогу повторить все эти операции самостоятельно. Но стоило мне только подойти к тягачу и завести двигатель, как тут же возникла масса вопросов.

Я представил, как у меня на морозе глохнет двигатель и я не могу его завести. Мгновенно выходит из строя буровая установка, кабина тягача покрывается коркой льда изнутри и я начинаю замерзать. Хотя от самой дальней скважины до станции не больше полукилометра, но их ещё надо пройти.

Такая нерадостная картина возникла в моей голове впервые за всё пребывание на станции. Когда был рядом Андрюха то я настолько был спокоен за технику, что даже отправлялся с ним на бурение не одев костюм с подогревом и не взяв с собой защитную маску для лица. И только оставшись один я понял насколько это опасно. При минус семидесяти любой открытый участок кожи это серьёзная степень обморожения.

Итак перед тем, как выехать на первое своё самостоятельное бурение я два дня отрабатывал каждое своё действие в ангаре. Сейчас, когда мне предстояло установить крест и выйти для этого из кабины мне тоже необходимо было серьёзно подготовиться, отработав каждое своё действие до автоматизма.

В первую очередь я проверил, как работает подогрев в костюме, обогревают ли стельки и перчатки. Прежде чем одеть защитную маску я тщательно смазал лицо кремом. На ноги я одел валенки. Опытным путём мы с Андрюхой установили, что в них ноги мерзнут намного меньше, чем в специальной обуви.

Одевшись по полной программе я завёл двигатель тягача, развернул бурильную установку и установил вертикально крест. Размеры ангара позволяли полностью привести бурильную установку в рабочее положение, поставив десятиметровую штангу вертикально. Андрюха специально настоял, чтобы был собран такой ангар, на случай, если придётся производить ремонт какой то из частей установки.

Я остановил вращение креста, проследив, чтобы перекладина находилась в нужном мне положении, вышел на площадку, и попытался открыть захват. Крест я подвесил зацепив его ручным тельфером.

Оказалось, что не зря всё это я затеял. Захват не поддавался. И это в теплом ангаре! А что бы было на морозе?

После нескольких попыток я всё-таки открыл захват, использовав деревянный черенок лопаты как рычаг. Любая железка тут же бы примерзла к рукавицам и к захвату.

Несколько раз повторив операцию по установке креста, и манипуляции с захватом, который мне надо было снять с креста и установить на штангу, я наконец-то, решился выехать из ангара.

4

От ангара до ледяной могилы Андрюхи было двести метров. Утеплился я со всей ответственностью. Единственное за что могу добром помянуть иностранных компаньонов этой экспедиции, так это экипировка. Костюм, подшлемник, маска, рукавицы и даже следки с подогревом - все с подзарядкой на солнечных батареях. В общем даже если тягач заглохнет, то есть всё-таки шанс добраться пешком до станции и не замерзнуть.

И только когда тягач подошёл к могиле я понял, что не всё предусмотрел. Я тренировался перекидывать захват в обычных рукавицах! А импортные рукавицы с подогревом не предусмотрены для работы! Видимо по понятиям тех, кто придумал дизайн этих рукавиц - человек в семьдесят градусов холода просто не может работать и главная функция одежды полярника - это просто не замерзнуть.

Обидно было из-за такой ерунды возвращаться в ангар. Я посмотрел на ледяной гроб Андрея и вспомнил как он работал. Буровая установка полностью автоматизирована и можно бурить скважины не выходя из кабины. Но Андрей часто пренебрегал этим и выходил на площадку тягача, проверяя крепление захвата. И он одевал огромные меховые рукавицы. Они должны быть где-то здесь - в кабине...

Рукавицы отыскались в бардачке, среди инструментов. Тягач подошёл к могиле. Я набрал режим бурения на бортовом компьютере. Крест поднялся над платформой и встал вертикально в точке бурения. Я перекрестился и задал минимальное количество оборотов. Крест начал медленно вращаться, бур пробил верхний слой и начал вгрызаться в ледяную твердь. Процесс ничем не отличался от бурения скважины. Сейчас, когда крест возвышался над могилой стало видно, что десять метров - это будет слишком высоко. Естественней будет смотреться, если установить его высотой в семь метров.