Земля тридевятая

Глава шестая

Собираясь добраться до конца мира, охраняемого Бугром, Олег вдруг сообразил, что, как любой человек, плутающий по лесу, может долго ходить по кругу и о том не подозревать. Звезд здесь не было, компас отсутствовал. Приходилось полагаться на извечное русское «авось». Если даже повезет попасть к таинственному проходу, как одолеть этого Бугра, Олег понятия не имел. Решил, что на месте что-нибудь придумает.

Обогнув лесной массив, полный хмельных орехов, вышел к очередной деревеньке. На завалинке у крайней избы сидел пожилой худощавый абориген. В руках он держал тонкую трость и что-то чертил на земле.

-   Привет, дядя! – сказал Олег.

- И тебе не хворать, странник! – ответил тот и слегка подвинулся: - Присаживайся,  потолкуем.

Наш герой садиться не собирался, однако ноги вдруг заныли, словно отмахал  пару десятков километров без отдыха. Присел, ноги гудящие вытянул.

-  Откуда путь держишь? – спросил абориген. – Странники в нашу деревеньку Небыль редко забредают.

-  Край мира ищу.

-  Эка хватил! Зачем он тебе?

Олег пожал плечами.

-  Домой хочу вернуться.

-  Нешто твой дом за краем?

-  Мой дом подальше будет.

-  Дальше не бывает, - уверенно заявил собеседник.

-  Тебе откуда знать?

-  Я  Колдун.

-  Не бывает колдунов, - ляпнул Олег, потом спохватился, -  скажи, как подругу вернуть?

-  Что с твоей подругой?

-  Огромный лягух утащил.

-  Ступай к болоту, крикни: «Верни, жабень, что взял, или болото высушу».

-  Разве можно болото высушить?

-  Нет, конечно, но, если хочешь потерянное получить, так сказать надо.

-  Может, ты меня домой вернешь?

-  Расскажи-ка, мил человек, о своей деревне!

Как ни пытался Олег описать каменные здания, автомобили на дорогах,  самолет, который потерпел крушение и утонул в болоте, ничего Колдун из его слов уразуметь не смог. Так и сказал, добавив, что в болоте  даже  свирепый деув утонуть может.

В это время подтянулись селяне. В листвяных одеждах и таких же зеленых сандалиях. Хмурые бородатые мужики, остановились, неподалеку, гостя разглядывая.

-  Думаешь, отчего они недовольные? – спросил Колдун, вырисовывая на земле  закорючки. И, так как Олег не ответил, продолжал:

-  Мысли меня замучили неправильные. Травницы говорят, нельзя кушать траву улль, хотя вкуснее она любой сладкой ягоды. Будешь кушать, люди исчезнут, орехи засохнут. Понять бы, отчего так? А ответа нет. Случается, тоска нападает, желание появляется странное, чтобы имелось у меня в достатке то, чего у других нет.

-  Эй, Колдун, - обратился к нему один из мужиков, - можно в лес сходить,  сил нет, как питья хмельного захотелось.

-  Ступайте! – махнул тот рукой. –  Не пустишь в лес за хмельным, помрут. Я  сон недавно видел, будто на меня вся деревня работает, а я мужикам за то хмельные орехи даю. Думаю, что бы сон этот означал? Какая у них может быть работа?  Орехи они и так рвут и сюда приносят. Сиди себе, жизни радуйся. Разве только в отхожее место вместо меня не ходят. – Снова принялся Колдун за свои закорючки: - Боятся, потому, как меня зверье слушается. Могу деува из леса позвать, любому голову оторвет, и опять вопрос, для чего? Не жизнь, а одни вопросы.

-  Мне Эгая предсказала, будто в последующей жизни свиньей стану, - вспомнил  Олег, - может ли такое быть?

-  Эгая сказала, значит, сбудется, -  кивнул Колдун. – А вообще с этим просто. Хочешь поросячью жизнь прожить, перед кончиной свиной капусты должен пожевать. Коли ягоду турмагоры съешь, родишься в образе дикого зверя.  Борзянку попробуешь, помереть не успеешь, двигуном обернешься.

-  А свиной жизни избежать можно? – с надеждой поинтересовался Олег.

-  Пожуешь человеческий корень жезаль, в следующей жизни человеком на свет появишься. Только коли, Эгая обещала, все одно, когда-нибудь, в свинью переродишься. Чем тебе свинья не по нраву? Никто ее не трогает, разве в ночь перемен деув скушать может. А так лежи себе, орехи с земли подбирай, в грязи валяйся и похрюкивай. Красота!

«Сдается мне, предел мечтаний у аборигенов валяться и похрюкивать» - с неприязнью подумал Олег. Не для него такая жизнь. Мужики в это время вернулись из рощи, неся тяжелые хмельные орехи. Кое-кто уже был навеселе, судя по довольным физиономиям и блестевшим глазам. Тихонько прошли стороной, Колдун словно бы их и не заметил.

- Иной раз от скуки помираю, - сообщил он, - тогда знаки всякие придумываю,  либо начинаю слушать, кто и где о чем мыслит. У меня это получается без маковых зерен. Вот сейчас, в Величках, к примеру, бабы после обеда спать легли. Олунья и Шхурга поссорились из-за удобного местечка в избе. В Малявках дети камешки в воду бросают, жабеня дразнят.  В болоте неподалеку кто-то  Олега зовет, не тебя ли?

-  Зовет? – подскочил наш герой. – Где?

-  За тем кустарником, - махнул рукой Колдун. - Постой, куда побежал?

Но Олег не слушал, вломился в колючие кусты, какая-то крупная живность, на сказочного колобка похожая, под ногами недовольно фыркнула.

-  Извини, друг! – сказал Олег, торопясь дальше. В ответ то ли хихикнули, то ли чихнули. Он не обернулся, некогда было. Оказавшись на берегу, замер. Недалеко  от берега из воды торчало то, что лицом назвать можно было с большой натяжкой. Зеленое, бородавчатое, склизкое, лупоглазое, вдвое шире человеческого.

-  Олег, вытащи меня отсюда, не нравится мне здесь! – неожиданно тонким голоском обратилось к нему создание.

-  Катя? – ахнул он.

-  Что, не нравлюсь? – зло сказала та, которая раньше была Катей.

-  Да нет, ты чего, ты, в общем, выглядишь…, - он сбился  с мысли, не зная, что  сказать. Ясно было, ни успокоить, ни помочь, не получится. Да и чем тут поможешь?

-   В ночь  перемен поцеловать не решился, может, теперь поцелуешь? Кха-кха-кха! – заквакало существо, Олега всего передернуло.

-   Говорят, корень жезаль пожуешь, в следующий раз в человека обернешься, - сказал он.

- Мужиком с бородой до пупа стану, тогда и поцелуемся? Кха-кха! – существо, подняв тучу брызг, нырнуло, мелькнули в воздухе кривые зеленые лапы. Разошлись по воде круги, болото успокоилось, словно и не было никого.