"ВОЛЧИЙ ХУТОР". (Военный Хоррор)

Засада у болота

  Серафим  Кожуба, заперев  своего  блуждающего  по  всей  деревенской  округе нагулявшегося  без  присмотра  борова  Борьку  в  сарае, с  полицаями  сидел  на краю  заросшего  высокой  травою  лесного  болота. Дальше  дороги  не  было. На  часах  было  двенадцать. Но  в  Снежницах  работа  по  обороне  деревни  все еще  не  прекращалась. Было  слышен  лязг  гусениц  от  множества  гусеничных машин  и  танков. Это  немцы  зарывали  в  землю  за  огородами  свою материальную  боевую  часть.

  Пели  звонко  на  краю  болота  ночные  сверчки. Они  заглушали  любые ночные  шорохи  вокруг,  и  мешали  слушать, да  еще  эти  звуки  из  деревни  и звук  танков  и  машин.

- Когда  они  только  кончат  это  делать! - возмутился  Серафим  Кожуба - Ни черта  ничего  со  стороны  болот  не  слышно!

- Ты  должен  знать  как  староста, Серафим - ему  ответил  полицай  Хлыст - Немцы  кропотливые  по  происхождению  трудяги. Че  в  комендатуре  Когель тебя  не  просветил  на  счет  немецкого  трудолюбия.

   Серафим  промолчал  и  ничего  не  ответил  на  едкое  замечание  Хлыста. Он помнил, когда  пришли  в  деревню  фрицы, эта  мразь  из  пришлых, сразу пригрелась  у  новой  на  селе  власти. Он  тогда  мало  кого-то  и  знал. Отсиживался  где-то  до  прихода  немцев  как  все  они  полицаи. Это  ему местному  и  раскулаченному  в  прошлом  Советской  властью  кулаку  пришлось  доказывать  лояльность  свою  немецкому  оберполковнику  и преданность, через  предательство  всех  кого  Кожуба  считал  нужным  сдать фашистам. Ему, вот  так  как  им  запросто  немцы  шнапс  не  наливали, и  он  это  помнил  и  презирал  сам  теперешних  своих  по  предательству подельников.

   Становилось  совсем  темно. Здесь  у  края  болота  было  холодно, и  полно комаров  да  мошки. Они, буквально  заедали  местных  деревенских  полицаев. Они  знали  тоже  своих  врагов  и  ели  их  не  жалея.

   Серафим  Кожуба  был  умнее  и  хитрее  остальных. Он  нацепил  накомарник, а  этих троих  комары  с  мошкой, просто  заедали  буквально  насмерть. Они  еле отмахивались  от  надоедливых  и  кровососущих  болотных  насекомых. Их черные  шинели  полицаев  не  спасали  от  этого  болотного  гнуса.

- Да  ты, папаша  шухера  на  селе  навел - выпалил  Дрыка.

- Ну, да – продолжил  за  него  Прыщ – Немцам  теперь  тут  не  до  смеха! - он рассмеялся – Вон  как  очконули  и  роют  землю  под  своими  танками.

- А ну, заткнись! - прикрикнул  на  него  Хлыст – Весело  им! Нам  летчика  этого поймать  надо! А то, чем  будем  получать  доверие! Вон  Серафим  сдал  своего партизана  брата  да  этих  двух  баб  и  порядок!

- Слышь, Хлыст - полушепотом  ему  сказал  Прыщ - Слышь, а  немец  тот летчик, он  откуда  тут  к  нам  тоже  упал?

- С  неба  тугодум! - огрызнулся  на  Прыща  Дрыка.

- Тебе  то, какое  до  этого д ело? - огрызнулся  Хлыст - У тебя  есть твоя Любка Дронина, вот  и  думай  о  ней, пока  можно.

- Да, так, просто интересно – ответил ему  Прыщ - С  какого  аэродрома  этот  как его  оберест  Шенкер. Ишь, как  немцы  то  своего  поприветствовали. Даже шнапсу  налили.

- Гляди-ка  балбес, балбесом, а  имя  фрица  летуна  запомнил! – встрял  в  их разговор  Кожуба – И  о  шнапсе  помнит! Наверное, из-за  шнапса  и  запомнил имя  немца!

- Я  те, че дурак  совсем – возмутился  Прыщ.

- Ладно, не  обижайся, Прыщ  на  старого  человека, все  путем - полушепотом сказал  Кожуба - Заскочишь  после  этой  охоты  ко  мне  в  хату, я  тебе самогонки  налью. За  чудесную  память.

  Хлыст  и  Дрыка  прыснули  втихушку, над  шуткой  Кожубы. А  Прыщ продолжал - Да, говорят  его  напарника  тот, что  в  лесу  русский  крепко ощипал. Там  же, где-то  он  должен  лежать  со  своим  Мессером.

- Ага - добавил  Дрыка - Или  порознь. Рука  вон  там, другая  вон  там, а  ноги, вообще  может  быть  в  реке.

  Он  головой  показывал  по  сторонам  и  добавил - Я  слышал, его  самолет  в  куски  разорвало  взрывом.

   Полицаи  заржали  как  кони, заглушая  своим  диким  придурковатым  хохотом  звуки  разголосившихся  на  краю  волчьего  болота  ночных  сверчков.

- Тихо, уроды! - скомандовал  Хлыст  и  задал  Серафиму  Кожубе  вопрос - Этот твой  подопечный, Всеволод  Артюхов  то  сбежал – сказал  Хлыст - Сбежал  со своим  малолетним  ублюдком  сынишкой. В  лес  убежал  к  партизанам. Убежал вместе  с  рыбой. Надо  было  сдать  его  в  комендатуру. Мы  пришли  за  ними, их  дома  след  простыл.

- Надо  было  их  ловить  у  реки - сказал  Кожуба  Хлысту.

  Он  смотрел  в сторону  болота  и  леса, сидя  в  бурьяне  на  болотной  кочке.

 - Вот  они  и  смылись, обойдя  деревню  стороной  по  берегу  и  ушли  к партизанам  в  лес – продолжил  Кожуба - Теперь там  и  останутся. Всему  вас учить  надо  идиоты.

- Но  ты, полегче, старик! - возмутился  Хлыст – Полегче  с  нами, а  то.

 - А то, что! – Серафим  произнес  в  ответ  и  направил  ствол  на  полицая Хлыста. Те  наставили  карабины  на  него.

- Профукали - сказал  уже  более  спокойно  Кожуба  старший, опуская двустволку  к  земле – Я  все  методично  готовил, а  они  профукали. Надо  было не  Жабу  искать, а  брать  этих  двух  рыбаков  и  брата  с  партизанами. Жаба про  них  мне  докладывал, как  они  рыбу  не  немцам, а  в  отряд  партизан возили. И  дорогу  к  партизанам  знали.

- Да, а что  ты  нам  его  своего  брата  и  их  тогда  сразу  не  сдал, когда  они были  у  тебя  дома! - продолжил  Хлыст, опустив  тоже  карабин, пока  не намереваясь, нападать  на  Серафима.

  Серафим  опять  молчал  и  смотрел  в  лес.

- Серафим, а  ты  часом, не  знаешь  туда  дороги, а? – спросил  уже  ехидно Хлыст  у  Серафима  Кожубы – Че  родной  партизан  брательник  не  поведал?    Он  ведь  не  знал  твою  работу  на  два  фронта? Смотри, Кожуба, чуть, что  я тебя  сдам  в  сельскую  комендатуру  самому  Когелю. Лично  сдам, понял!

 - Заткнись, Хлыст! - отпарировал  ему  грубо  Кожуба - У  меня  против  тебя, тоже  кое-что  отыщется! Про  твои  дела  с  тем  немецким  фельтфебелем.

- Ладно, Серафим – уже  пошел  на  попятную, и  тихо, и  спокойно  ответил полицай, искоса  и  злобно  посмотрев  на  Кожубу - Забыли.

- Забыли – ему  ответил  Серафим, заметив  его  взгляд. Он  знал, что  Хлыст  не такой  дурак, как  его  напарники  и  злопамятная  дрянь. Он  не  упустит  шанса отплатить  ему  если, что. Да  и  так, чтобы  спасти  свою  перед  немцами  шкуру. Наверняка  уже  подумывал, как  бы  оказаться  круче  других  верхом  на коне.

- Ну, вы че, мужики! - встрял  между  ними  Дрыка - Вы  кончайте  перепалку  то.

- Заткнись  ты  тоже, урод! – прикрикнул  на  него  Серафим – И  смотри  в  оба туда  на  болото! Надо  было  самому  все  мне  организовывать, а  не  доверять еще  кому-то! Одни  уроды!

  Серафим  посмотрел  в  лес  и  заметил  какое-то  движение  среди  сосенок  и березок  в  самой  топи.

- Тихо! – он  скомандовал  полицаям.

                                                                                   ***

   Cергей  Аниканов, не  мог  найти  себе  покоя. Ему  мерещился  его  боевой друг  Арсентьев  Дмитрий. Он  не  мог  поверить  в  его  смерть. Он  считал  его живым, там  на  тех  болотах  в  том  лесу, куда  он  упал  с  парашютом. Он  не мог  спокойно  объяснить  сыну  полка  Ваську, куда  подевался  его  любимый друг  дядя  Дима. Почему? Да, как? И  хотя  мальчишка  знал, не  понаслышке, что  такое  война. Мальчишка, потерявший  своих  родителей  и  всех родственников  в  своем  селении. И, видел, как  чуть  ли  не  ежедневно, гибли летчики  их  полка  в  боях  над  Белоруссией. Но  не  мог  объяснить  прямо причину  исчезновения  Дмитрия  Арсентьева  совсем  еще  юному  Ваську. Он врал  ему, и  от  этого  Аниканову  было  плохо. Он  ворочался  на  койке  в полевой  аэродромной  замаскированной  фронтовой  землянке.

   Он  побоялся  сделать  ребенку  больно  и  сказал, что  дядя  Дима  скоро прилетит, что  у  него  особое  секретное  задание. Когда  он  подбежал  после того  полета  к  нему   у  полевой  землянки  и  спросил, недвусмысленно, где дядя  Дима. И  он  соврал. Соврал  машинально. Но  так  получилось. И  может даже  к  лучшему. Неизвестно  как  отреагировал  бы  на  это  Васек. Он  был совсем  еще  ребенок. Но  так  продолжаться  долго  не  могло. Если  Димка  не найдется  при  освобождении  деревни, то  придется  сказать  пацаненку  о  его гибели, в  конце  концов. Все  конечно  можно  списать  на  войну, но  сердце ребенка. Он  не  смог  бы  смотреть  спокойно  на  слезы  и  плачь  ребенка. Они стали  Ваську  здесь  самыми  близкими  и  родными  людьми  в  их  летном военном  полку.

  Он  чувствовал  всем  своим  нутром, что  Дмитрий  живой. Что  он, где-то  там на  тех  лесных  болотах. Глубоко  в  самом  лесу. Раненый, но  живой. Но  он  не мог  ему  сейчас  никак  помочь. И  это  не  давало  покоя  Сергею. Он  ворочался без  конца  с  боку  на  бок. И  не  мог  уснуть.

- Димка! – Сергей  произнес  тихо, чтобы  никого  не  разбудить  из  летного состава, про  себя  в  отчаянии  вслух - Где  же  ты  друг? Найду  ли  я  тебя, когда  отобьем  эту  деревню? Что  я  скажу  твоему  другу  Ваську? С  кем он будет  играть  в  футбол!

  Вскоре  навалившаяся  все  же  усталость  и  переживания, быстро  овладели Сергеем. И  он  отключился, почти  мгновенно, думая, что  завтра  скажет  сыну полка  Ваську  их  такому  же  боевому, как  и  они  с  Димкой  близкому  другу.