Тень Ариадны

Глава 3. Незапланированное сообщение

Воздух в переговорной комнате на 48-м этаже был стерильным и прохладным, с нотками дорогого кофе и свежеотполированного черного дерева. Длинный стол отражал в себе строгие лица японских инвесторов и холодные экраны презентаций. Ариадна Соколова стояла во главе стола, ее прямая спина и собранный взгляд излучали абсолютную власть.

— Ваше предложение по дивидендам, господин Танака, основано на прогнозах докризисного рынка, — ее английский был безупречным, каждый звук отточенным оружием. — Мои цифры учитывают новые реалии. Либо мы работаем с актуальными данными, либо вы ищете себе более рискованного и менее прибыльного партнера.

Глава делегации, господин Танака, человек с невозмутимым лицом, слегка подался вперед. Его пальцы сложились в замок.

— Соколова-сан, мы должны учитывать интересы наших акционеров...

Ариадна позволила себе легкую, холодную улыбку, которая не добралась до ее глаз.

— Именно их интересы я и учитываю, предлагая реальный, а не виртуальный доход.

В этот момент на ее личный телефон, лежащий экраном вниз на столе, пришло сообщение. Тихая вибрация была едва слышна, но она ее уловила. Ее взгляд на долю секунды скользнул к аппарату, но голос не дрогнул. Она продолжала, жестикулируя одной рукой, иллюстрируя свои слова на графике B7.

— Как вы можете видеть, даже при консервативном сценарии...

Ее другая рука, лежавшая на столе, совершила незаметное движение. Большой палец легко нашел кнопку разблокировки, не глядя коснулся экрана. Сообщение открылось.

На ярком дисплее засияло откровенное селфи. Марк. Тридцатилетний мальчик с телом греческого бога и пустотой в глазах. Без рубашки, загорелый торс слегка блестел, на губах играла дерзкая, самодовольная ухмылка. Подпись: «Соскучился по тебе. Жду вечера. Твой М.»

Марк. Она мысленно произнесла это имя с легкой гадливостью. Они познакомились полгода назад на закрытой презентации нового Mercedes-Maybach. Он был там в роли хоста — красивый, ухоженный, с ослепительной улыбкой и умением подать дорогой алкоголь. Он сразу выделил ее из толпы, подошел с бокалом Dom Pérignon, и его комплименты были не такими топорными, как у других. В ту же ночь он оказался в ее постели и показал себя старательным, почти профессиональным любовником. Он угадывал желания, был вынослив, и главное — восхищался ею так искренне, так жадно, что это льстило даже ее холодному эго.

Но с тех пор он стал дорогим приобретением. Очень дорогим. Новая квартира в престижном районе, дорогие часы, которые он «случайно» показал ей в журнале, поездка на яхте в Средиземное море... Он был искусным альфонсом, чьи запросы росли пропорционально его уверенности в своей незаменимости. И в последнее время его навязчивость начала переходить все границы. Сначала это были милые «Доброе утро, королева» сообщения. Потом — фотографии из бутиков с намеком на понравившийся галстук. А теперь вот это — вторжение в святая святых, в рабочее время, во время сложнейших переговоров.

Ее веки не дрогнули. Дыхание осталось ровным, как у спящего хищника. Она не отвлеклась ни на секунду. Палец совершил одно точное движение — заблокировал экран. Она убрала руку со стола, продолжая говорить о цифрах и процентах.

Но что-то изменилось. Японцы, секунду назад видевшие перед собой жесткого, но корректного переговорщика, почувствовали перемену. Ее глаза, всегда холодные, стали похожи на ледяную гладь озера в лютый мороз. Голос не изменил тональности, но в нем появилась стальная твердость, не оставляющая места для возражения. Она больше не вела переговоры. Она диктовала условия.

— Итак, господа, — ее взгляд стал пронзительным, он скользнул по каждому лицу, заставляя съежиться. — Мы принимаем мои условия по дивидендам, или я заканчиваю эту встречу прямо сейчас. У меня нет времени на иллюзии.

Давление было оказано с такой силой, что воздух в комнате стал густым. Господин Танака молча кивнул. Через десять минут документы были подписаны на ее условиях.

Когда дверь за последним из инвесторов закрылась, Ариадна осталась одна в гулкой тишине переговорной. Она медленно опустилась в кресло и взяла в руки телефон. Ее лицо, наконец, исказила гримаса ледяного презрения. Она открыла скриншот, просмотрела его с холодным любопытством патологоанатома, изучающего неинтересный экспонат, и переместила номер Марка в черный список для подобных выходок.

Ее раздражение было направлено не на глупое фото или нахальную подпись. Нет. Его вызывала несвоевременность, непрофессионализм и наглая уверенность тридцатилетнего мальчишки, который решил, что его присутствие в ее жизни дает ему право нарушать границы. Марк позволил себе вторгнуться в ее святая святых — в работу. В пространство, где она была богом и судьей. Он нарушил негласное правило: он был красивым аксессуаром, тихим и послушным украшением ее личного времени. А аксессуары не имеют права отвлекать свою владелицу от дел. Особенно когда их срок годности подходит к концу.

Она положила телефон обратно в сумочку. Идеальный образ Марка дал первую, но уже серьезную трещину. И Ариадна терпеть не могла трещин. Особенно в тех, кого она считала своей собственностью.