Утро началось с тишины, непривычной после ночи, наполненной выстрелами и криками. Мы остановились в придорожном мотеле где-то на границе областей, выбрав самый дальний номер с видом на заснеженное поле. Отец спал, укутанный в три одеяла, его дыхание всё ещё напоминало хрип старых мехов. Лера отправилась в ближайший магазин за едой и медикаментами, оставив меня наедине с Максом.
Он сидел у окна, разбирая пистолет, его пальцы двигались автоматически — чистил, смазывал, собирал обратно. Солнечный свет, пробивавшийся сквозь грязные стёкла, выхватывал из полумрака его профиль: сведённые брови, плотно сжатые губы, свежий шрам на скуле, который он получил, прикрывая меня от осколков. Я наблюдала за ним, пытаясь совместить образ этого человека — жёсткого, расчётливого — с тем мальчиком, чьи шрамы
