Текила-любовь...

Глава 9

Городской пейзаж за окном машины был расплывчатым. Солёная влага искривляла контуры домов и редких прохожих. Поставив локоть на выступ дверцы, Оля задумчиво смотрела в окно, кусая ноготь указательного пальца. А ведь не так давно она боялась стать всего лишь его игрушкой. А стала кем?

- Если тебя не затруднит, довези меня до дома.

- Меня не затруднит, но, - он сжал её ладонь и поднёс к своим губам. И, не отрываясь от дороги, поцеловал костяшки пальчиков, - у меня на тебя другие планы.

- Володя, я, - Оля попыталась выдернуть руку, - не надо.

- Это тебе не надо. Перестань накручивать себя, малыш. Нам хорошо вместе, это главное. Я знаю, что тебе сейчас нужно.

- Ты так в этом уверен? – и гадать не приходилось, что он намекал на секс.

- Доверься мне, - он выпустил ладошку из своей руки, - тем более, что мы уже приехали. Идём.

Он помог ей выйти из машины и всю недолгую дорогу до подъезда держал за руку, как будто она могла сбежать. Но делать это, увы, Оля не собиралась. Она ругала, корила, ненавидела себя за эту слабость, но знала, что устоять против магнетизма Комиссарова была не в силах. Да, стоило быть гордой. Стоило развернуться и уйти, так ни разу не оглянувшись. Но какая-то часть её самой маленькой юркой змейкой крутилась вокруг разума, гипнотизируя и уговаривая. Он правильно говорит, трах – это то, что тебе сейчас нужно. Жёсткий. Мощный. Только физическое удовольствие, которое отключает мозг, и ты перестанешь думать. Перестанешь корить себя. Ну и что из того, что ты влюбилась? Сердце – глупый орган. Мышца, качающая кровь. Разве оно раскололось? Перестало биться после предательства Сазонова? Нет. Оно по-прежнему работает. По-прежнему помогает тебе жить. И ему нужен этот кайф, этот адреналин от горячего страстного секса. Ну так давай, иди с ним и ни о чём не думай. Когда-то ты так и поступила.

- Поступила…

- Прости, что? Я не расслышал.

Комиссаров вставил ключ в замочную скважину и повернулся к ней. А Оля и не осознавала, что ответила самой себе вслух. Нет, не себе. Той чёртовой текиле, которая когда-то свела их и сейчас уговаривала сдаться.

- Нет, ничего. Так, задумалась.

- Проходи, - Владимир пропустил её вперёд, но, захлопывая дверь, задержал, зарываясь носом в сладкий аромат светлых волос. – Хочу тебя. Сильно. С той минуты, как увидел в Немчиновке.

- Но… - она хотела развернуться и спросить.

- Нет, всё потом. Тут ты моя, - мужские ладони огладили плоский живот и, поднимаясь вверх, накрыли высокую грудь. – Тут я главный.

Эти слова волной дрожи прошлись по всему телу, и острым, пульсирующим желанием осели в одной точке. Оля судорожно вдохнула, поднимаясь на носочки, и вся подалась назад, к нему, упираясь макушкой в сильную грудь. Даже через плотную ткань спортивной футболки она тонко чувствовала, какими напряжёнными стали её соски, как налилась под умелыми ласками грудь. Она вскрикнула, когда Владимир большим и указательным пальцами сжал ставшую похожей на камушек одну вершинку. Втянула живот, едва широкая ладонь легла на оголившийся участок кожи и скользнула вниз, проникая за пояс джинсов и дальше, за резинку трусиков. Ласкала гладкую кожу, возбуждая и пробуждая. Его средний палец с легкостью двигался по набухшим лепесткам, практически не касаясь клитора. И Оля была готова умолять его, просить, только чтобы он коснулся этого комочка нервов, даря ей освобождение. Господи, как же быстро он возбуждал её. Знал и владел её телом.

- Влажная, - его шепот опалял. – Ждущая. Ты хочешь этого. Жаждешь меня. Не меньше, чем я тебя. Так не сопротивляйся.

- Я, - Оля хотела, собиралась возразить, но именно в этот самый момент Владимир надавил на к****р. – Да…

Её колени дрогнули. Она ждала, что сноп искр, мелькающих перед глазами разноцветными точками, вот-вот взорвётся. Но ничего не происходило – Володя оставил её, отступая на шаг назад.

- Раздевайся и иди в душ.

- Но? – тело протестовало, не желая оставаться ни с чем.

- Тебе нужен горячий душ. Ты поняла?

- Зачем? Он же, наоборот, расслабляет, и я…

- Это мне и нужно. Раздевайся.

Наклонив голову к плечу, Владимир стоял и смотрел на неё, пряча улыбку в уголках губ.

- Прямо здесь? – её голос взлетел на несколько октав.

- Что тебя смущает? – Оля знала, что он дразнил, играл с ней, как это было между ними ни раз. – Профессор гостит у соседки, тебе некого стесняться.

- Ну, ну и ладно, - Оля взялась за нижний край футболки. – Только имей в виду, что я отыграюсь.

- Я и не сомневался.

- И я не намерена тебя соблазнять. На мне спортивный лифчик, - но Оля нарочно выпятила грудь. – И простые трусики, так что…

- Лисёнок, - Комиссаров наклонился, опаляя ставшей невероятно чувствительной кожу своим дыханием. – Соблазнение оставь мне, - он забрал у неё футболку и джинсы, - горячий душ. Твоя кожа должна стать розовой.

Раздеваться перед ним Оле приходилось и раньше, и особого стеснения она никогда не испытывала. Наоборот, соблазняла его, устраивая целое эротическое шоу. Но сегодня такого желания не было. Именно поэтому в Комиссарова полетели скомканные трусики. А она сама, гордо виляя попой, пошла в ванную.

Горячий душ расслаблял тело, но не очищал голову от невесёлых мыслей. Однако, стоило только прикрыть глаза и можно было сразу представить, что это руки Володи вот так, медленно, плавно и чувственно скользят по её телу. Она даже наклонила голову точно так, как делала это всякий раз, когда он стоял тут с ней и приближался, обнимая за талию и удерживая на скользком кафеле, чтобы она не упала, когда он ловил языком капельки влаги, что стекали по её телу. Ох, ну почему так? Почему стоило только представить всё это и…

- Оля, - громкий и настойчивый стук в дверь заставил её вздрогнуть, - ты там не уснула?

- Н-нет, - она распахнула глаза, бубня себе под нос: - что б тебя…

- Только душ, малыш, ничего больше.

Удерживая полотенце на груди, она вернулась к Владимиру и замерла, увидев, что он выдвинул узкую кушетку на свободное пространство спальни и накрыл её большой мягкой тканью.

- Ложись на живот, руки вдоль тела. Я сейчас.

- Зачем? – непонимание ситуации, замешанное на лёгком испуге, сквозило в её глазах.

- Ты обещала довериться мне. Ложись.

Но она не спешила: стояла и следила за тем, как бросив летний пиджак на кровать и оставаясь в футболке и джинсах, Владимир направился в ванную и вернулся, держа в руках флакон с косметическим средством.

- Что это?

- Твоё масло для тела, - закончив изучение этикетки, он вылил щедрую порцию на ладонь. – Ложись, я пока согрею его.

Борясь с недоверием, Оля откинула полотенце в сторону и легла на невысокую узкую кушетку, которая обычно стояла в изножье кровати, устраиваясь удобнее. Постаралась расслабиться и закрыть глаза. Будь что будет. Она всегда сможет сказать «нет».

- Не стоит так переживать, - теплые руки нежно коснулись её спины, - я не сделаю тебе ничего плохого. Наоборот, ты получишь незабываемое удовольствие.

- Ты так в этом уверен? – Оля не могла не усмехнуться.

Сначала он просто распределил косметическое масло по её телу, легкими движениями втирая его в кожу. По спине, предплечьям; подушечками пальцев разминал ладонь, вызвав у Оли новый приступ удивления:

- Массаж?

- Да, - Володя не отрывался от своего занятия, - я владею им профессионально. И я не шучу. Опусти голову. Я тот самый представитель лихих девяностых, который искал любой способ заработать денег и выжить. Но с этим делом я пролетел. Лежи смирно, - его сильный руки двигались верх по плечу Оли, - и тогда я расскажу тебе эту историю.

- Я обещаю, - Оля улыбнулась и повернула голову на бок, расслабляясь от профессиональных действий Комиссарова.

- Массаж – единственное, с чем я пролетел. Думал, что дам объявление и ко мне толпами повалят молодые и красивые девушки. Каюсь, насмотрелся почти недоступного в те времена немецкого порно. Но денег у молодых и красивых не было. Впрочем, их не было почти ни у кого. Ну а тем, у кого они были, массаж был не нужен. Ну, - он усмехнулся, - не от меня.

- И что ты делал?

- Работал и учился, - Володя передернул плечами и переключился на девичьи стопы. – Именно в такой последовательности, иначе мои дорогие и любимые родители умерли бы с голоду, сидя на одних дешевых макаронах.

- Ты шутишь? Мне всегда казалось…

- Вовсе нет, - Комиссаров усмехнулся, отметив для себя, насколько чувствительные к его ласкам были пальчики на её ногах.

- О, боже… Что же ты творишь? – мелкая дрожь волной удовольствия распространилась по её телу. – Если ты ещё раз… да, вот сюда… ох, твою ж… я сейчас кончу.

Ольга дрожала. Её дыхание было прерывистым. Каким-то непонятным образом и страх, и все сомнения улетучились, оставляя место только предвкушению того удовольствия, которое обещали эти сильные руки.

- Буду знать, - Владимир довольно хмыкнул, - но, не сегодня.

Оставаясь ни с чем и не скрывая своего разочарования, Оля ответила с раздражением:

- Тогда рассказывай, что было дальше. И почему твои родители?..

- Мои родители очень славные и хорошие люди, но они оказались совершенно неприспособленными для той жизни. Самые настоящие московские интеллигенты. Мама до сих пор работает в пушкинском музее. Если тебе посчастливиться встретить на улице пожилую даму с благородными седыми волосами, причесанными так, словно сейчас самое начало двадцатого века, в блузке, под воротником которой брошь с Камеей, то знай – это моя мама. А папа профессор философии. Они позаботились о моём классическом образовании – репититор по английскому, преподаватель музыки и гимназия. И, поэтому, до сих пор не могут понять, почему я не стал писателем, известным музыкантом или, на крайний случай, врачом, а выбрал такую приземлённую работу. Ну и не очень-то приветствуют моих друзей. Вот.

- А ты мог стать известным музыкантом? – Оля приподняла голову.

- Да, я неплохо владею скрипкой.

- Что?

- Только то, что слышала. Только учти, никто из наших об этом не знает.

Странно, что он мог именно с Олей поделиться такими подробностями своей жизни. Этот массаж, он расслаблял не только Ольгу, но и его самого. Руки помнили всё; он действовал интуитивно, разминая напряженные мышцы изящного девичьего тела.

- Но, но это же сенсация!

- И пусть она останется нашей маленькой тайной, - вылив ещё немного масла на ладони, он переключился на спину, - расслабься или я всё брошу.

- Хорошо, постараюсь, - Оля вздохнула. – Тебя, наверное, недолюбливали ребята во дворе?

- Наоборот, меня ценили и уважали, - Владимир несильно надавливал на напряженные мышцы, разгоняя кровь и снимая усталость. – Уже в то время я был полезен своим друзьям, ну и обрастал нужными для себя связями. Благодаря своему отцу я проводил мальчишек на футбол на большие стадионы совершенно бесплатно. Ну, не места на центральных трибунах, но они были рады и этому. Я был герой, - он усмехнулся, - а потом, когда всё развалилось… Мы с Мишкой где и кем только не работали. За копейки и бесплатные хот-доги и чебуреки – в костюмах ростовых кукол раздавали прохожим флаеры. Но, в один прекрасный момент Прокошин не выдержал и психанул. Сказал, что плевать на всё. Что моим родителям необязательно знать о моей жизни, но с улицей пора заканчивать. И привёл меня в тот ресторан, с которого началась «Роща».

- Твои родители сейчас гордятся тобой?

- Не уверен, я тебе уже говорил. Они до сих пор не могут понять, как из приличного, культурно воспитанного мальчика, вырос беспутный шалопай, который ничего, кроме как купить подешевле и продать подороже и не умеет. Эта врожденная интеллигентность у них в крови. Кровь, как говорится, не водица…

Оля снова вздохнула:

- Я бы им не понравилась. Я из простой семьи.

- А твои были бы от меня в восторге, случись нам?..

Задумавшись на миг, Оля грустно улыбнулась: нет, мама так точно. Она же велела ей держаться подальше от разведенцев, да ещё и с детьми. Но Владимир перевернул все её мысли.

- Хватит разочарований. Пора исполнить мою мечту.

- Какую мечту?

- Лежи смирно и всё узнаешь.

Его руки, одна за другой двигались вниз, обрисовывая контур каждого позвонка. До талии.

Потом снова вверх. Но уже параллельно друг другу, как будто Владимир, растопырив пальцы, рисовал раскидистую крону дерева. Надавливая, массировал мышцы лопаток, расслабляя каждый напряженный мускул в податливом теле. И снова вниз, но уже по контуру хрупкой фигурки: затрагивал талию, округлые бедра, надавил на точку под коленом, вынуждая Олю блаженно закатить глаза от такого нехитрого прикосновения. И снова вверх, но уже по ногам, захватывая в плен своих рук ягодицы, сминая их и разводя в стороны; нажимая подушечками больших пальцев на выступающие косточки позвоночника; разминая шею. Плавные, ленивые движения, на какую-то долю секунды превращались в дразнящие и быстрые касания, делая тело невероятно чувствительным. Оля невольно разводила пальцы ног, расслабляла и опускала плечи. Её дыхание становилось прерывистым. И она опасалась, что Владимир мог почувствовать мелкие мурашки, что приподнимали короткие волоски на её теле, и понять, насколько приятным было всё это.

Она немного напряглась, когда его руки снова опустились на ягодицы. Но его пальцы, словно лапы тигра, который вовремя спрятал свои когти, двигались по кругу, не царапая, но

опаляя. Один раз, второй, третий… Он поднялся немного вверх по линии копчика, а затем его пальцы легко скользнули вниз, между ягодиц. Дразняще коснулись чувствительных половых губ, к которым прилила кровь. Обласкали их. Прихватили и несильно жали, похищая тихий стон, что невольно вырвался из приоткрытого ротика. Пальцы на руках непроизвольно сжались в кулачки, а попка приподнялась вверх, призывая и приглашая.

Польщенный такой реакцией, Владимир улыбнулся и почувствовал влагу, что просачивалась из готовых раскрыться для него лепестков женского естества. Ольга млела и возбуждалась от его ласк, забывала сделать вдох и шумно выдыхала, когда он стал действовать напористее и смелее. Его средний палец плавно двигался между складочек, затрагивая твердую фасолину, ставшую невероятно чувственной. Ольга елозила, не могла спокойна лежать,

приглашая его действовать смелее. Не переставая дразнить её, он наклонился к её уху и, согревая и обживая своим дыханием, хрипло спросил:

- Чего ты хочешь, лисёнок?

- Хочу ещё… больше…

— Это не ответ. Чего ты хочешь?

Заикаясь и краснея от смущения, чего раньше с ней никогда не было, Оля выдохнула:

- Тебя… я хочу тебя. Глубоко в себе…

- Сильно хочешь? – его зубы царапали мочку уха, посылая волны дрожи по всему телу.

- Да, очень.

Она была готова начать умолять. И не понимала, почему он медлил. Он же чувствовал, насколько она была возбуждена. Но его пальцы продолжали кружить внутри неё, заполняя, растягивая. Что ещё ей надо было сделать, чтобы и Владимир сдался?

- Хочешь, чтобы я шлёпнул тебя?

Борясь с нараставшей тревогой и сомнениями, чувствуя себя совершенно растерянной от

того, какое действие на неё оказали его слова, Оля смущенно кивнула. Его предложение только на долю секунды вызвало замешательство и чувство неловкости, что она сознается в своих тайных желаниях. Но страха, что Владимир воспользуется этой её слабостью, она не испытывала. Странно, но она доверяла ему.

С влажным хлюпающим звуком его пальцы покинули её лоно. Оля разочаровано выдохнула и хотела прикрыть глаза, но то, как Володя потянулся одной рукой к пуговицам на поясе джинсов, а другой достал из кармана цветной шуршащий конвертик, притягивало её взгляд.

- Встань на четвереньки, малыш. Ноги как можно шире.

Она выполняла его просьбу, именно просьбу, не приказ; с замиранием сердца смотрела, как он резко отдернул в стороны расстёгнутую ширинку и, не снимая ни брюк, ни уж тем более белья, дал свободу готовому ринуться в бой члену. Сжал его в кулак, несколько раз проводя по всей длине, и не отрывая похотливого взгляда от её лица. Это было эротично. Возбуждающе. Кончиком языка Оля провела по пересохшим губам и чуть приоткрыла рот. Ей хотелось вкусить его. Распробовать. Захватить в плен своего рта, играть и получать удовольствие от той неоспоримой власти, которую в этот момент будет иметь над ним. Но хитрая улыбка, приподнявшая уголки губ, сказал Оле о том, что он разгадал её замысел.

- Я тоже хочу этого, но не сейчас, - отбрасывая в сторону пустую обертку, Владимир раскатал презерватив по всей длине, - сейчас иди ко мне.

На мгновение прикрыв глаза, Оля повернула голову наблюдая, как Володя обошёл кушетку, пристроился позади неё и прежде, чем заполнить собой, несколько раз повёл членом вдоль её раскрытого лона. Она дрожала, издала невольный стон, замирая и ожидая, что он, как и обещал, шлёпнет её. Но вопреки всем желаниям Владимир медленно толкнулся вперёд, входя совсем ненамного. Вышел, и снова неспешно, расслабленно – в неё.

- Олюшка, что же ты… - его движения были нарочито медленными. – Так ощущаешься, пульсируешь… уже. Я хочу дальше, глубже… пусти меня, малыш.

Но она не могла. Возможно, именно потому, что он вот так медленно овладевал ею, как будто завоёвывал, впервые, с каждой фрикцией продвигаясь вперёд на несколько миллиметров. Она чувствовала, как сжимает его внутренними мышцами, словно тисками, не сопротивляясь, нет. Наоборот, не желая отпускать.

Широкая мужская ладонь чувственно огладила одну ягодицу; подушечка большого пальца коснулась тугого колечка мышц. А потом шлепок, сильный и звонкий, снизу вверх, вызывая вскрик, разбавляя их тяжелое прерывистое дыхание. И вслед за этим он плавно заполнил её собой, входя на всю длину.

- Володя, о, боже…

- Ты этого хотела, лисёнок?

- Нет… да…

Оля слышала его усмешку, борясь с дрожью, что волной удовольствия разливалась по венам.

- Хочешь ещё?

- Не знаю, - Оля запиналась, цепляясь за уплывающее сознание. Сжимала в кулачках хлопковую ткань и кусала губу.

- Хочешь, я знаю.

Он почти вышел, а потом, одновременно с очередным звонким ударом, снова заполнил её. Он чувствовал внутренний тремор её тела; ощущал, что двигаться в ней стало легче из-за того, что она возбудилась ещё больше. Её попка манила к себе нежным розовым цветом, а по позвоночнику катилась капелька пота.

Опираясь коленом о край кушетки, Владимир чувственно и размеренно двигался в ней, строго контролируя и своё, и её удовольствие. Сегодня быстрого траха ему было мало. Сегодня он завоёвывал не только Олино тело, но и её душу. Эта молодая женщина была воплощением его мечты, его самой сокровенной фантазией. Он ощущал ту гармонию, что царила между ними в сексе. И этого ему было достаточно. Вот только где-то в глубине души зудела мысль, что Оле этого мало. Но его беда была в том, что дать этой желанной девочке то большее, что она заслуживает, он не хотел.

Хаотичный поток его мыслей прервал её просящий голос:

- Володя, пожалуйста.

- Да, Лисёнок, - он наклонился, целуя ямочки на спине над тазовыми косточками и меняя угол и силу проникновения. Провёл ладонью вверх и, массируя основание шеи ускорил темп. – Держись, малыш.

Но держаться было трудно. Руки дрожали, а его ритм - быстрый, беспощадный, пробуждающий внутри неё все нервные окончания, что звенели от возбуждения, словно оголенный провод – сводил с ума. Сегодня Комиссаров обескураживал её. Сначала его откровения, а теперь вот это.

- Мы сделаем это вместе, - его шепот у самого уха обжигал. Губы дразнили, заставляя повернуть к нему лицо и выпрашивать поцелуй. – Вместе, слышишь.

Но реальность уплывала куда-то за темную грань и всё, что она смогла сделать перед тем, как её начало трясти, только коротко кивнуть. Кулачки разжались, выпуская из плена ткань простыни. Оля грудью рухнула на кушетку, крича и тяжело дыша. Чувствовала, как Володя пульсирует в ней и слышала его прерывистый рык. Улыбалась, наслаждаясь весом мужского тела, дарящего тепло и покой, и блаженно закрыла глаза, слыша:

- Моя девочка…