Орк и эльф

Глава 16. Новая встреча

Внизу, в долине, был эльфийский город, но, как и все эльфийские города, он утопал в зелени и скорее походил на сад, чем на сборище тесно прилепившихся друг к другу домиков, как это бывает с городами людей. Некоторые землянки располагались почти полностью под землей, и их покрывали зеленые кровли. Некоторые жилища террасами, или уступами, спускались к воде - их тоже выдавали разве что двери и небольшие поблескивавшие в солнечных лучах разноцветные оконца. В противовес небольшим и скрытым среди травы и ветвей жилищам высился дворец - должно быть, городская ратуша или резиденция правителя. Он был высок, но стар, и камни его кладки заросли у подножия мхом. Высокая башня украшены была цветными витражами и оканчивалась красивым фиалом в форме цветка. Приблизиться к долине так просто не удалось бы - туда вело узкие ущелье, при входе в которое на уступе скалы стояла сторожевая башня. Несколько дозорных эльфов поприветствовали возвращавшихся и опустили мост через небольшую речку, что огибала скалы при входе в ущелье.  Бургуул с любопытством осматривался. Эльфийский город не вызывал у него особого трепета, но эльфы явно рады были вернуться на родину и встречали родные места приветственными возгласами и песнями. Что интересовало орка, так это ратуша, но попасть в нее ему так и не удалось: еще до входа их встретила группа других эльфов: видимо, их владыке (который был в действительности лишь военачальником) навстречу выехал другой эльф, не менее знатный. Они улыбались, обмениваясь приветствиями. Им предстояло делить сокровища и обсуждать военный поход.

 - Я привез много золота, но пленников не брал. Разве что привез одного орка, которого мы при случае сможем обменять на наших пленников, а пока что он своей силой сослужит хорошую службу и будет помогать при мельницах и каменоломнях.

Кратко указав на Бургуула, он перешел к обсуждению куда более волновавших эльфов вещей - золота и драгоценностей. Бургуула же отвели на хозяйственный двор, где ему явилась грязная изнанка эльфийских владений. Тут горели печи, в которых плавили металл, на речке чуть поодаль стояла мельница, и здесь от глаз знатных эльфов была скрыта вся хозяйственная жизнь эльфийского городка. Бургуула привели перед очи очередного надсмотрщика, который держался вначале надменно, как и прочие, но когда орк перекидал играючи несколько десятков мешков с мукой на повозки, а потом помог при кузнице, исполнился к нему если не искренней благодарности, то по крайней мере чувства, сильно на нее похожего.

- А ты трудолюбив и нравом не буен, - заметил эльф.

- А зачем мне это? Чтоб вы заковали меня в цепи и отхлестали плеткой? Мне же это невыгодно.

- Что ты! Как можно! Мы, эльфы, народ благородный. и никогда не позволим себе низменных и грубых наказаний, - возмутился эльф.

- Что-то тот ваш военачальник так не считал, и чуть я сказал пару слов ему поперек шерсти, велел меня высечь.

Эльф смутился.

- Ну, то другое дело - военный поход, там свои правила, - нашелся он. - Конечно, там нужна жесткая дисциплина.

- Что-то я не заметил, чтобы остальные держали себя особенно строго, - с ехидством ответил орк. - Пили и бродили ночи напролет, днем дрыхли, включая часовых.

- Что же ты не сбежал, раз все дрыхли? - парировал эльф.

- Ну, положим, не все, но весьма многие. Да и где укроешься в голой степи? Ваши на конях нагонят пешего в два счета и утыкают стрелами как ежа иголками.

- Вот видишь, - самодовольно улыбнулся эльф.

По мнению орка, гордиться тут было нечем, но спорить он не стал, а принялся, как и раньше, прилежно подметать пол кузницы, убирая попутно тяжелые железки в угол. Сейчас он сильно жалел, что не сбежал, когда была возможность во время перехода: из охраняемого города в этой узкой долине было выбраться куда сложнее. Но злиться на кого-то кроме себя не приходилось. Бургуул скучал по Глоссэ, корил себя за нерешительность, но старался не падать духом. Эльфы, особенно мастеровые и слуги, его полюбили и почти прекратили обидные шутки и насмешки - наоборот, делились, чем могли, и частенько благодарили за помощь.

***

Что же Глоссэ? Можно было подумать, что после того нападения караван понес большой урон, но это было не совсем так. Основную часть товара эльфы не отбили, и от них фактически откупились, обойдясь малой кровью. Не считая Бургуула и еще пары-тройки застреленных стражей, потерь не было. Но эльф не видел Бургуула в числе убитых и сперва полагал его спасшимся, а после, когда орк так их и не нагнал, надеялся, что тот жив и, может быть, взят в плен. Но когда он решился покинуть караван ради того, чтобы отыскать Бургуула, то столкнулся с тем что его попросту не отпустили. По мнению хозяев-купцов, ему было заплачено за сопровождение и помощь до конца пути или по крайней мере до первого большого поселения, до которого было еще не менее месяца пути, и отпускать его никто не собирался. Посетовав на жестокую судьбу, Глоссэ кое-как смирился с потерей. Он обещал себе, едва освободится от службы у торговцев, отправиться назад и во что бы то ни стало разыскать хоть какие-то следы Бургуула. А пока что ему скучать тоже не приходилось. Наступала осень, мучительная дневная жара спала, зато дневные переходы стали длиннее, и купцы погоняли их. Глоссэ объезжал караван, выходил в разведку, частенько сторожил обозы сутки напролет, не смыкая глаз, а в свободные часы предпочитал тренироваться в бою на мечах, лишь бы не возвращаться мыслями к Бургуулу. Сокровища их теперь хранил он один; будучи честным, Глоссэ твердо решил к ним не притрагиваться. Однако ни после первой ярмарки, ни после второго, ни после третьего встреченного ими города его не отпускали: хозяин-купец часто пользовался его помощью и уговаривал проехаться с ними ещё и ещё дальше на север к родным покинутым когда-то Глоссэ местам. Эльф видел, как снова плывут вокруг мимо них родные леса, и испытывал попеременно и желание проведать родных, и желание вернуться назад и разыскать Бургуула во что бы то ни стало. Наконец первое победило, и когда купец отпустил его с приличным вознаграждением, эльф двинулся вперед по старому тракту, который когда-то увел его прочь из этих мест. С ним был верный конь, сверток с драгоценностями, которые Глоссэ решил спрятать подальше, а лучше вообще закопать где-нибудь в лесу, и собственный кошелек и меч - ничего больше; но для одинокого путника и этого достаточно, чтобы тревожиться за свою жизнь. Чтобы не привлекать лишнего внимания, Глоссэ двигался лесом, все дальше вперед к оставленной родине. И когда он увидел, как вырисовываются вдалеке контуры родных холмов и густого темного леса, то не смог сдержать чувств. Ему хотелось рыдать, хоть он и не вполне понимал, почему. Кажется, он ни разу не жалел о том, что уехал, но все же расчувствовался, увидев вновь эти края.