Орк и эльф

Глава 15. У эльфов

Бургуула привели пред очи эльфийского владыки для допроса. Знатный эльф был надменен, держался отстраненно, и даже красота не спасала его от создаваемого неприятного впечатления. На лице его было написано презрешие к приведенному под его очи низкому существу. Бургуул должен был, по его замыслу, увидев сияющую красу и возвышенность эльфа, немедля пасть ниц и преклониться перед ним, а также устыдиться и-за собственного уродства, но этого не произошло. Хуже того, вел себя Бургуул нагло и равнодушно.

- Мне известно не только то, что ты шел с караваном, но и то, что ты вышел из города. И сведения о том месте, которое ты покинул, могут быть мне полезны. Скажи, что ты знаешь: хорошо ли он укреплен, легко ли на него напасть - и я, возможно, явлю свою милость и сохраню тебе жизнь, - начал эльфийский владыка, нетерпеливо постукивая по подлокотнику своего стула пальцами, украшенными самоцветами.

Бургуул рассмеялся и зафыркал крайне непочтительно.

- Догадаться о том, что я ушел из города, нетрудно, ваше остроухое величество. А казнить меня вы и так не казните, потому что не в ваших это интересах. Кто же у вас тут будет все прибирать и отчищать? Я вообще ума не приложу, как вы раньше без меня жили: будто свиньи, а не эльфы, честное слово!

Эльфийский владыка побледнел от гнева и махнул многочисленной страже рукой:

- Вон! Увести его прочь и всыпать ему десять плетей!

Бургуул и не возражал. Его ничуть не прельщало общество этого украшенного женскими побрякушками гордеца.

- А мне говорили, что эльфы народ столь благой, что не допускает телесных наказаний, - с фальшивой грустью в голосе бросил он, уходя из зала.

- Ты сам виноват в этом. Мне было больно приказывать сделать это, но что поделать? Твоя дерзость вынудила меня. Поверь, радости это не доставляет, - и эльфийский владыка скорбно закатил глаза.

- Типичное для эльфийских повелителей лицемерие, - сказал Бургуул напоследок. К его счастью, они уже вышли за пределы зала, и его ответа услышать было нельзя.

У эльфов не было палача, а у того, кого назначили сделать десять ударов плетью по орочьей спине, был слабый замах. Потому особого урона эти десять плетей шкуре Бургуула не причинили. редкие выступившие капельки черной крови быстро подсохли, и скоро места ударов походили на ссадины, полученные из-за удара веткой или упавшей доской, к примеру. Так что оправился Бургуул быстро.

Скоро пришла ночь. Эльфы, впрочем, не спали. Кто-то устало дремал, несколько вернувшихся устроили пирушку и успешно уничтожали плоды орочьих стараний, опустошая одну бутылку вина за другой, другие бродили по лугу и небольшому леску, напевая песни и аккомпанируя себе на простеньких лютнях и флейтах, третьи сидели, рассматривая звёзды, и пели песни; словом, с дисциплиной в эльфийском лагере было не очень хорошо. Бургуула все же держали под надзором и заперли в небольшом тесном сарае. Стены были хлипкими, но разрушить их, не опасаясь шума и переполоха, не представлялось возможным. Он, насколько понял, был единственным пленником. Вначале он прикорнул ненадолго, рассчитывая, что к утру эльфы задремлют, но нет; те всё же выставили нескольких часовых у входа, да двоих на вышку, да и его сторожил один эльф: он был темноволосый, мрачный и мало походил на Глоссэ. Утром, едва поднялось солнце, его вывели на работу. Первого надсмотрщика сменил новый — этот казался более легкомысленным и смешливым, и напоминал Бургуулу разлученного с ним друга. Конечно, можно было попытаться сбежать, тем более что эльф часто отвлекался на беседы с другими, но делать это на виду у всего лагеря, чтобы его в минуту изрешетили стрелами, пока он не станет похожим на ежа? Бургуул решил выждать, пока к нему не привыкнут, и попытать счастья ночью. Эльф-надсмотрщик сам очевидно побаивался его и силы не применял, да и с оскорблениями не привязывался. Скорее, наоборот, удивлялся орочьему трудолюбию. Бургуул сам поглядывал на него изредка, но без особого желания, так, оценить ситуацию. У него ведь был свой собственный эльф, к которому он, между прочим, очень хотел вернуться, но не мог. 

Эльф-надсмотрщик проявлял естественное для всех эльфов любопытство, и когда  Бургуулу было приказано вновь вычистить главный зал, где накануне состоялась пирушка, наконец решился к нему обратиться. Повод к тому дал сам Бургуул, когда увидел на миловидном, как и у прочих эльфов, лице, отвращение.

- Просто не верится, что такие красивые существа могут жить в подобной грязи. Вам самим не противно?

Эльф нахмурился. Слова орка его явно задели.

- Что же, мне самому марать руки? Нет уж. Лучше прослежу за тобой.

- Но ведь собственный меч и свою одежду ты как-то чистишь. Что мешает собраться всем вместе и прибрать зал после вашей попойки?

- В основном то, что под утро пора или заступать в караул, или слишком уж хочется отдохнуть от той самой попойки, - хохотнул эльф. Голос у него был мелодичный, как колокольчик, ничуть не грубый.

- А назначить ответственных?

- Что ты, что ты, - замахал руками эльф. - Кто станет таким заниматься? У нас и готовят-то через раз, а ты об уборке.

- Понимаю. недостаточно возвышенно, - Бургуул снисходительно улыбнулся.

Эльфа-надсмотрщика это уязвило.

- У вас будто много лучше. Готов поспорить, та же грязь. 

- Мы всегда прибираем за собой. И дисциплина у нас построже вашей. Может, не больно изысканно мы живем, но чисто ( в разумных пределах), не беспокойся.

- Почему тогда от тебя несет, как от козла? - эльф картинно зажал нос.

- Потому что тут жара и негде мыться. А вот сводил бы ты меня к роднику или дал хоть таз с водой...

- К роднику? Ещё чего! Ты возьмешь и сбежишь, а хлеще того, утащишь меня с собой, - эльф при этих словах вздрогнул. - А так - это можно, только потом, вечером.

Бургуул принялся выметать объедки из-под стола, потом начал отскабливать с помощью ножика залитый вином и засиженный мухами стол.

- Сбежишь со мной - так поглядишь на орочье житье-бытьё. Или испугался? - подмигнул эльфу Бургуул.

- Ну уж нет! Нашел дурачка. Чисти давай, не отвлекайся, - приказал эльф, но сам меж тем присел рядом на лавку, посматривая на орка со все большим интересом. Потом, увидев ответный взор, смутился: - И не думай, орочье отродье! Никуда я с тобой не сбегу. Я сюда-то согласился поехать в поход только из-за приказа, и потому что я клялся быть верным владыке, а так бы в жизни не покинул родной дом.

- А где ты жил? Тоже в лесах?

- В лесах? Ещё чего. Я не какой-то там презренный лесной эльф, и живу далеко отсюда, в горной долине, я потомок великих завоевателей, и... - осекся он, потому что на ум ему пришла внезапная мысль: - Почему ты сказал "тоже"?

Бургуул решил не лгать - сказать все как есть, пусть и опасался, что признание в дружбе с Глоссэ сыграет против него.

- У меня был друг из лесных эльфов.

- Друг? - и эльф-надсмотрщик звонко и довольно обидно расхохотался. Тон его стал насмешливым. - У тебя, образина? Ни за что не поверю. Разве что он был слепой... Или ты выкрал его обманом.

- Вовсе нет, - спокойно ответил Бургуул. - Скорее, он был моим охотничьим трофеем. Но это не помешало нам позже сблизиться.

- Наверное, он лгал тебе, чтобы сбежать.

- Вообрази себе, нет. Под конец он даже удивлялся тому. Насколько бедной и жалкой была его жизнь в лесной глуши. Но это позже, конечно, когда он посмотрел на остальной мир и убедился, что с ним хорошо обращаются.

Эльф-надсмотрщик смотрел с сомнением. Он прикусил губу и нахмурил брови, отыскивая подвох в этой невероятной истории.

- Это невозможно, - объявил он. - Это противно эльфийской природе - водить дружбу с такими искаженными созданиями, как вы. Он должен был испытывать к тебе инстинктивное отвращение.

- Тем не менее. этого не было, и мы сдружились.

- Ещё скажи, что он тебя полюбил.

- И скажу, - проворчал Бургуул. - И твердил, что хоть сперва я и казался ему уродливым, как жаба, потом он понял, что я умный, надежный, верный, и куда добрее прочих его сородичей.

Эльф мучительно выискивал, за что уцепиться, и наконец отыскал лазейку:

 - Но ведь теперь он не с тобой, так? Значит, вы расстались?

- Потому что вы пленили меня, - помрачнел Бургуул. - А на самом деле мы как раз собирались вернуться назад, найти тихое место, где никого нет, и зажить вдвоем в свое удовольствие: охотиться, путешествовать, или, наоборот, выстроить дом и заняться ведовством... Стать шаманами, знаешь ли... На севере далеко живет племя, которое занимается колдовством...

Эльф смотрел по-прежнему недоверчиво, но было видно, что история тронула его, и он нервно кусал губы.

- Да, такова судьба, - решил он. - Никогда не знаешь, что ждет тебя за поворотом.

- Но ты можешь помочь нам воссоединиться, если отпустишь, - заискивая, но без особого уничижения, заметил орк.

- Нет уж, нет уж. С меня тогда наш повелитель шкуру живьем сдерет. Тебе разве меня не жалко?

- Так беги со мной вместе. Встретишься с моим Глоссэ, потом отыщешь себе занятие по душе. Готов поспорить, жизнь у тебя не сахар, особенно если ты не сам повелитель, не один из его любимчиков, и не его советник или военачальник.

- Звучит твоя история красиво, но я в ней все-таки не поверю.

Было заметно, что эльф лжет и попросту боится неизвестности, да и кто мог его в том упрекнуть? Какими бы невнимательными не были эльфы, какой-никакой караул на ночь они выставляли, а делать подкоп под частокол или перебираться с помощью лестницы значило долгое время возиться у всех на виду. Худшим же было то, что ввиду дурной дисциплины лагерь эльфов не жил по единому расписанию. Да, часовые были ленивы и невнимательны, часто позволяли себе задремать на посту, но компенсировалось это тем, что ночью кто-нибудь да не спал, а чаще - многие. Одни эльфы пели и тихо перебирали струны инструментов, извлекая из них тоскливые звуки, другие бродили туда-сюда, выбираясь то на охоту, то в ближний лесок, и так продолжалось до рассвета, а уж с лучами солнца пробуждались почти все, кроме самых отъявленных пьяниц и лентяев.

Конечно, рано или поздно Бургуул извернулся бы и отыскал способ сбежать. На крайний случай, уговорил бы того эльфа, который за ним присматривал - но только эльфы скоро сами снялись с места. Быть может, эльфийский владыка выслал несколько лазутчиков, которые выведали-таки, что город, где живут южане, как минимум в трех неделях пути, и очень велик, так что его не завоевать. А может, эльфам вполне хватило того золота, что они захватили до этого: орка здорово забавляло то, как эльфийский владыка оправдывал их поступок тем, что южанами движет стяжательство, орками - дикая жадность, а эльфами - благородство. В один день они снялись с места, и Бургуула вновь заковали в цепи на руках.

- Зачем я вам? - предпринял он последнюю попытку убедить отпустить себя.

Главный стражник хмыкнул.

- Ты же сам говорил: мы без тебя как без рук. А в походе надо будет кому-то готовить, чистить котел и другую утварь.

- Но потом-то вы меня отпустите? 

Эльф только пожал плечами.

- Быть может, тебя обменяют на пленных эльфов у других орков - потому владыка и распорядился не отпускать и не убивать тебя, как я думаю.

Оставалось согласиться. Они выдвинулись в путь. Дорога была незнакомая - двигались все по степи, но скорее на северо-запад, а не на северо-восток, откуда пришли сюда Глоссэ с Бургуулом. До орка доходили раньше отдаленные слухи, что места тут дикие и царит запустение, но он не представлял себе, насколько слова верны и даже бледны. Они не описывали и половины впечатлений от бедных деревень людей-кочевников. А потом Бургуулу и эльфам на пути встретился настоящий город. белокаменные стены зияли черными провалами окон, кровли провалились - город был пуст. Когда-то тут было богатое королевство, но ныне обитатели его покинули, и неизвестно было даже. были ли они людьми или эльфами. У орка, уж насколько он не был склонен к пустой боязни, и то по спине проходил холодок, когда они шли по пустым и голым улицам. Эльфы пели свои тоскливые песни, грусть которых особенно оттенялась нежностью их голосов, Бургуулу казалось, что он видит тени живших тут - но то были лишь его мысли, не имевшие ничего общего с восставшими мертвецами или кошмарами. Эльфы не гнушались, однако, тем, чтобы обследовать все высокие башни, но город стоял пустым многие столетия, и они не встречали там ничего, кроме птичьих гнезд и обломков камней. Потом и город кончился.

Степь была бедна и скудна, редкие животные попадались им на пути, и выжить тут было сложно: даже привыкшие есть понемногу эльфы страдали, что говорить об орке?

После степей начался край, где луга перемежались лесами. редкий перелесок сменялся густыми зарослями, но эльфы не забредали вглубь и держались опушек. С добычей тут дела обстояли гораздо лучше, и Бургуул начал вновь возвращаться к мыслям о том, чтобы сбежать. Прятаться в лесу было куда сподручнее, чем в голой степи. Потом начались горы - впрочем, невысокие, больше походившие на холмы, и они целыми днями переходили от одного горного гребня к другому. Тут, в этом край, начинались их владения, и они встречали эльфийские тропы. А в один из дней, а точнее, утром, когда ночной туман едва-едва уступил место солнечному свету и рассеялся, стала видна небольшая плоская долина и каменный замок на краю холма.