Осенённая ангельским крылом

Дороги, ведущие к приключениям

Роскошный чёрно-красный красавец-спортбайк, изготовленный фирмой BMW по индивидуальному заказу Мари Амиди, давно ждал своего часа, тоскуя в подземном гараже. С шестнадцати лет Мари мечтала о мотоцикле. Были в её жизни мопеды, скутеры, были поездки с байкерами - за чьей-нибудь надёжной спиной. Всё это - не то. Хотелось ловить "лицом к лицу" встречный ветер, испытывать полное ощущение полёта и щекочущий нервные окончания по всему телу восторг от того, что мощная машина подчиняется твоим желаниям.

Наверное, нужно поблагодарить того лысого и бородатого байкера в Лос-Анджелесе, что подвёз Мари к отелю, ставшему для неё воротами в новую жизнь. Последней каплей упала та поездка на весы доводов в пользу осуществления юношеской мечты. Превратилась в такой знак судьбы, который размахивал руками, громко топал ногами, бил в барабаны и дудел в трубы.

Когда продажи предыдущего романа принесли помимо достойного гонорара еще и неплохие бонусы от издательства - что сделала Мари? Правильно — нашла специалистов, описала, чего бы ей хотелось, получила рекомендации, изучила каталоги, сделала заказ и записалась на курсы при ближайшем мотоклубе. Это была самая неромантичная часть их отношений с железным конём: зубрить теорию, запоминать техническую часть, изучать причины возможных поломок — в общем, тоска зелёная. Но — необходимая.

Потом прибыл «Боливар». Бесполезно спрашивать, почему она назвала так свой мотоцикл. Сама не знала. Понятное дело — сыграл свою роль рассказ О. Генри «Дороги, которые мы выбираем» и ставшая крылатой фраза о том, что "Боливар не выдержит двоих" - но почему именно это имя пришло на ум, когда был размотан последний слой защитной плёнки и чёрно-красный мотоцикл покинул своё временное «стойло» в грузовом порту Квебека?

Ах, как радостно забилось сердце, когда руки коснулись свежевыкрашенных боковых панелей! Это была любовь с первого взгляда и, как показала практика, любовь взаимная. Боливар не подводил свою хозяйку в отличие от мужчин, которых та выбирала.

С началом занятий по вождению, душа Мари развернулась и обратно уже не сворачивалась. Инструктору приходилось прятаться от назойливой дамочки, которой всё было мало и она просила дополнительных часов езды за удвоенную плату.

Мотоцикл оказался великолепен: ловко маневрировал в городе, в меру осторожничал на трассе, раскатисто и отважно гудел мотором дорожную песню.

Охранник в подземном гараже вскинулся было со стула в своей каморке, как чёртик из табакерки, но тут же плюхнулся обратно, восхищённо присвистнув. В последний момент он узнал в быстро движущемся по гаражу «Робокопе» затянутую в мотоциклетные доспехи мадам Амиди из пентхауса.

Венсану нравились жильцы роскошных апартаментов - «небожители», как их называл между собой обслуживающий персонал дома. Не в осуждение называли, а лишь потому, что жили те в непосредственной близости к бездонному и безграничному небесному океану. При этом не было в манере поведения Мари Амиди и Мориса Лангелитье «божественного» снисхождения к простому смертному: с охранниками, консьержами и служащими клининговой компании разговаривали они как с равными, в отличие, например, от Морелей со второго этажа или Делормов с седьмого. Стоит ли удивляться тому, что у пары Лангелитье-Амиди никогда не терялась почта, вовремя осуществлялась любая их просьба, для автомобиля и мотоцикла им выделили лучшие места, а после еженедельной уборки в их гостиной в любое время года появлялся свежий букет цветов (хотя это не входило в базовый список услуг, а стало личной инициативой уборщицы Миранды, брат которой владел небольшим цветочным магазинчиком).

Морис Лангелитье, узнав, что мать Венсана является его верной поклонницей, не забывал порадовать своими новыми альбомами. Пару раз привозил диски за несколько дней до их официального поступления в продажу. Просил только никому не хвастаться раньше времени. А Венсан что — бестолковый? Никому ни словечка!

Что касается Мари Амиди, то она привела в полнейший восторг подружку Венсана, когда не просто дала автограф, подписав свой самый первый роман, а спросила как зовут девушку и быстро сочинила небольшой стишок, первые буквы каждой строки которого сложились в имя — Эжени.

Ну а ещё — они были очень красивой парой. Не очень высокий, но широкоплечий и мускулистый Морис, с гривой чуть волнистых тёмно-каштановых волос и внимательным взглядом карих глаз и хрупкая черноволосая Мари, чей глубокий низкий голос заставлял Венсана постоянно краснеть, потому как внизу живота у него начинали напрягаться некоторые мышцы, о наличии которых стоило бы забыть на время рабочей смены...

- Решили немного развеяться, мадам Амиди?

Мари улыбнулась, плотнее затягивая ремни на куртке.

- Пора обкатать «Боливара». Застоялся уже. Не бьёт ещё копытом по ночам, пугая дежурных?

Парнишка засмеялся, а Мари продолжила свой путь, пряча ухоженную бархатную кожу рук под специальные перчатки, сшитые по индивидуальным меркам. Что, как ни скорость способно лучше и быстрее развеять противное послевкусие от перепалки в Морисом? Смысл её жизни, похоже, в очередной раз упал с комфортной полки, как китайская ваза династии Мин и разбился на миллион крохотных драгоценных кусочков.

Горы. Шоссе вырывалось из-под колёс огромной шуршащей лентой. Свет фар выхватывал из темноты ветви деревьев, густые заросли кустов орешника, груды камней. Мир летел навстречу Мари или мотоцикл нёсся навстречу миру — уже не важно. Растворялось шипучей таблеткой аспирина в воде раздражение, терзавшее миллионы нервных клеток в домашних стенах.

Адреналин подогревал кровь: всё ещё новый для неё мотоцикл, незнакомая дорога…

«Не вернусь домой, пока окончательно не успокоюсь!»

Мари не замечала усиливающегося к ночи холода и не ощущала голода, хотя уже забыла, когда нормально ела в последний раз. Ощущение полёта кружит голову похлеще спиртного. Тело вибрирует, словно подключенное к волшебной установке, щедро восполняющей запас жизненной энергии. Слёзы давно уже высохли и счастливая улыбка сменила ту опрокинутую скобку губ, с которой Мари покидала подземный гараж их дома.

Как она умудрилась разглядеть это объявление на бешеной скорости?

Намотав на спидометр около сотни километров и дозаправившись на одной из бензозаправок активно растущей сети Couche-Tard, повернула обратно. Возвращаясь в Квебек, мечтала только об одном: найти пристанище на вечер, чтобы быть подальше от Мориса, не углублять пропасти, растущей между ними…

И вот, пожалуйста: «Приглашаем усталых, отчаявшихся путников посетить комплекс «Le touriste noir»*

(* «Черный Турист»)

- То, что доктор прописал! - хмыкнула Мари.

Пара мгновений, крутой разворот на стоянке — и вот уже мотоцикл остался остывать после раскалившего металл "забега", из-под шлема освободилась копна спутавшихся волос. Расчёски, конечно же, нет! Оставив тщетные попытки уложить распоясавшуюся шевелюру с помощью пяти пальцев, Мари Амиди направилась к манящему яркими огнями зданию, всем телом ощущая только что прерванный полет — в ночную мглу, слившись с мотоциклом в единый организм. Хочется выпить, хочется курить — и ну его к черту этот здоровый образ жизни!

Комплекс «Le touriste noir», не взирая на «тёмное» название, представлял собой ряд белоснежных домиков, раскиданных по небольшому подлеску. Отсыпанные щебнем дорожки, освещённые стилизованными под старинные газовые фонари светодиодными уличными светильниками, соединяли здания между собой. В прохладном ночном воздухе плыл дурманящий запах ночных цветов. Мари не имела понятия, как они называются, но запомнила навсегда этот интенсивный сладкий аромат, смешанный с запахом влажной листвы — ночная роса выполняла свою работу, смывая дневную пыль.

Судя по мигающим разноцветным огням, в ближайшем к парковке двухэтажном особнячке помимо конторки ресепшена находились так же бар и бильярд.

- Похоже, мне сюда, - Мари смело толкнула дверь, ведущую в бар и...оказалась в настоящем салуне из вестернов, которые так любила смотреть в детстве.

По всей видимости, запрета на курение здесь вводить и не думали — сигаретный дым слоился под потолком, как осенний туман. Мужчины, игравшие в карты за столиком в углу, зажимали сигареты краешками губ, щуря глаза от поднимавшихся струек едкого дыма...Время от времени пепел серыми снежинками осыпался прямо на пол — похоже, местным уборщицам работы хватает! Из соседней комнаты раздавался стук бильярдных шаров. Мари заглянула туда мимоходом, направляясь к барной стойке: и за бильярдным столом смолили, как паровозы.

«Ну и слава богу, похоже, тут никто не будет приставать с замечаниями о том, что негоже такой симпатичной барышне дымить, как канадский лесоруб».

У стойки клубился народ - не пробиться. Публика разношёрстная, не поддающаяся элементарному раскладу по типажам и рангам. Но в этой разномастной толпе нашлись джентльмены — перед Мари как по волшебству возник свободый высокий табурет, и она тут же взгромоздилась на него, не обращая внимания на грациозность движений, к коей жестковатая «мотоциклетная броня» вовсе не располагала.

Окинув взглядом полки, Мари растерялась: что выбрать? Заметив выжидающий взгляд бармена, всем телом подавшегося в сторону новой клиентки, чтобы расслышать заказ сквозь какофонию звуков, заполнявших не такой уж просторный зал, она тоже невольно потянулась ему навстречу.

- Джин-тоник, пожалуйста, - Мари старалась говорить как можно громче, но ей казалось, что она сама себя не слышит. Перекричать лирические завывания музыкального автомата, крики и хохот, звон кружек и глухие удары бильярдных шаров друг о друга оказывается не так-то просто. Однако, бармен кивнул и принялся смешивать нужные напитки, а его клиентка кожей почувствовала на себе чей-то пристальный изучающий взгляд. Мари смело подняла глаза и принялась без стеснения рассматривать того, кто имел наглость так дерзко на неё пялиться.

Она сразу отметила про себя: у незнакомца очень бледная кожа. Совсем не похож на много работающих на свежем воздухе местных лесорубов. Чёрные гладкие и блестящие волосы собраны в хвост на затылке, от чего обнажается высокий лоб, своей белизной способный конкурировать с гипсовыми статуэтками. Огромные серые глаза с глубокими тёмными подкружьями. Взгляд исподлобья — резкий и тяжёлый. Чётко очерченные губы — нижняя чуть выдаётся вперёд, отчего выражение лица приобретает оттенок брезгливости или обиженности. Отталкивающе-манящая наружность. «Интересно, какой у него голос?» - с неожиданным интересом подумала Мари, но в ответ на настойчивый, словно раздевающий, взгляд, вскинула руку с неприлично поднятым вверх средним пальцем.

Незнакомец тут же ответил ей таким же жестом. Затем написал что-то на картонной обложке спичечного коробка и щелчком отправил его в сторону особы с раскрасневшимся лицом и взъерошенными волосами.

Коробок совсем чуть-чуть не долетел до Мари, но сосед справа, в чей бокал виски едва не приземлилось злополучное послание, равнодушно подвинул картонку к Мари, слез со своего табурета и направился в бильярдную - от греха подальше...

И ведь хотела же проигнорировать нахала! Но пальцы, завладевшие картонкой, уже разворачивали "книжечку" с логотипом бара на верхней обложке. На белой поверхности чётко, размашисто написано: ПЕТЕР НАТТГРЕН** и ряд цифр — явно телефонный номер.

(** Natt (швед.) - ночь, gren (швед.) - род, ветвь)

Мари похлопала себя по карманам. Глупый жест: кто же берёт с собой ручку на мотопрогулки? В глубине души лесным ёжиком в отсыревшей по весне норе всё отчётливее закопошился давно забытый азарт приключений на пятую точку. Бармен, натренировавшийся улавливать желания клиентов на лету, заметил, как Мари изобразила в воздухе написанные строки и протянул ей остро отточенный карандаш и листок бумаги. От последнего Мари отказалась: прямо под полученным сообщением, на картонной обложке, она так же чётко и размашисто написала: МАРИ АМИДИ. Задумалась на минуту, потом добавила номер своего домашнего телефона — пусть позвонит, на Мориса нарвётся! Потом отправила спичечный коробок в обратный путь и попросила бармена повторить свой заказ, так как от первого коктейля остались лишь сильно потерявшие форму, но не растаявшие до конца кубики льда на дне бокала. Новая порция джин-тоника остужает мысли и добавляет щекочущих пузырьков в кровь.

- Ну, вот и познакомились, - она вздрогнула, не уловив момента перемещения незнакомца в опасную близость к её спине. Барный стул справа снова оказался занят и дерзкий взгляд серых глаз принялся блуждать по её телу, как чуткие руки при полицейском досмотре. Картинка тут же вырисовалась в голове, да с такими подробностями, что стало нестерпимо жарко и Мари пришлось немного расстегнуть молнию на кожаной куртке. Голос загадочного мужчины оказался под стать всей этой брутально-демонической внешности: сочный, с небольшой хрипотцой — как раз такой, чтобы по спине побежали мурашки и стянуло знакомым узлом мышцы внизу живота.

- И что теперь? - кому адресовала она этот вопрос: Петеру или себе? Ведь прекрасно понимала, что лекарство от тоски найдено и сопротивляться бесполезно.

- Всё, что угодно… - интонация изменилась, теперь его голос ласкает слух…

Мари невольно поёжилась, сощурила серо-зелёные глаза, чтобы спрятать бесенят, пляшущих матросскую джигу в их глубине. Прикурив сигарету, выпустила дым в лицо Наттгрену, чарующе улыбнулась.

- Мило! И — смело! Люблю смелых мужчин.

Наттгрен вынул сигарету из тонких пальцев женщины, затянулся и выдохнул ответную порцию дыма в сторону хитрых глаз, с наслаждением фиксирующих каждое его движение.

- А я люблю нахалок, подобных тебе, - ответил Петер и увлёк Мари к выходу из ярко освещённого бара в абсолютную темноту канадской ночи.

Снова под колёса бросилась дорога, только уже не тоска вила гнездо в душе — адреналин взрывал мозг петардами предвкушений чего-то запредельного. Душа пела, тело томилось ожиданием запретных касаний…Мари чувствовала спиной тепло Петера, его руки крепко обхватывали талию — и она умудрялась ощущать каждый его палец сквозь многослойность одежды.

Сердце бешено стучало. Пряди волос вырвались на свободу и развевались по ветру, извиваясь словно змеи на голове Медузы Горгоны. Горячее дыхание Наттгрена обжигало шею: как сказать ему, что так дышать нельзя — иначе они далеко не уедут!

Мари пытается дышать глубже, считает до десяти, цепляется взглядом за разделительную полосу на дороге — как утопающий за соломинку.

Бесполезно.

Нужно остановиться.

Перевести дух.

Восстановить дыхание.

Вернуть мозги на место.

- Что случилось? - Наттгрен опустил подбородок на её плечо, как только мотоцикл, замедляя ход, скатился на обочину дороги и остановился. Мари, не закрывая глаз, чтобы не терять равновесия, удерживала мотоцикл от падения, пока боковая подножка не упёрлась в твёрдую придорожную поверхность. И лишь затем стащила шлем, сомкнула ресницы и задышала глубоко и ритмично, пытаясь успокоиться и взять себя в руки.

Она до крови прикусила губу, потому что от очередного касания тёплого дыхания Петера у неё аж в глазах потемнело.

- Ты и вправду дурак или прикидываешься? - голос отказывался повиноваться. Голова непроизвольно повернулась в сторону хлопотного пассажира и где-то на полуповороте губы встретились с другими губами — не менее горячими, чем руки, обнимающие талию.

- Что, прямо здесь и прямо сейчас? - выдохнула Мари, когда ей позволили перевести дух.

- Ты это о чем? И вообще - куда мы несёмся? Мне нельзя далеко забираться -  завтра вечером концерт, а с утра репетиция. Может, как-нибудь в следующий раз?- Петер подмигнул, отодвинулся подальше, убирая руки с её талии.

Стало холодно, пусто и непонятно: что это было? Разве не звучало в словах Петера приглашение продолжить вечер за более интересным занятием, чем полоскание рта алкогольными коктейлями?

«Повелась, как школьница! Возомнила о себе! Кому ты нужна?!»

Мари разозлилась и даже зарычала на пару с мотором, поворачивая в обратный путь. Попытались догнать друг друга на покрасневших щеках редкие, но горькие слёзы: нервы на пределе, а ситуация - как ни крути - унизительная. Поманили - и отвергли. Не стоило забывать главные правила хороших девочек! Хорошие девочки не следуют безропотно за незнакомцами по первому зову. Пошла, как зачарованная? Не жалуйся теперь на то, что обидели! Впрочем, кому жаловаться-то? Морису? "Ха-ха" три раза. Проклятье какое-то: как только рядом появляется привлекательный мужчина, в душу футбольным мячом в широкие ворота влетает боль!

Не дожидаясь, пока Петер покинет место за её спиной, Мари сорвалась вслед ночному ветру, бормоча проклятия и зарекаясь на будущее от подобных приключений. Ей наплевать — удержался ночной пассажир на ногах или приземлился на свою тощую задницу. «Не ври себе, Мари, вовсе она у него не тощая — есть за что подержаться в порыве страсти!»

- Приятно было прокатиться, - отсалютовал ей вслед Наттгрен, поднимаясь с асфальта, и шагая в сторону бара «Le touriste nour», продолжать прерванное занятие — наливаться коктейлями под завязку.

Петер даже не подозревал, что его шутка не удалась. Мучимый утренним похмельем, он проснётся в гостиничном номере, усеянном разбросанными вещами, и поймёт, что словно ядом отравлен этой женщиной. И отныне мысли его среди обыденной суеты очередного тура будут постоянно возвращаться к шальной ночи в окрестностях Квебека.

Хлещущий по щекам ветер.

Запах остывающей дороги и нежный аромат цветочных духов.

Шорох шин и звуки голоса отчаянной мотоциклистки.

Они будут мерещиться всюду.

Сводить с ума, злить, лишать сил, энергии, вдохновения.