Сломленная пара воина

ГЛАВА 2

Как только я услышала, как голос отца раздался в коридоре, волна страха сжала мою грудь. Сердце бешено колотилось — так сильно, что казалось, сейчас разорвет грудную клетку. И на меня накатило головокружение, затуманивая зрение.

— Там кто-то заперт за этой дверью, — сказал мужчина.

— О, там? Не стоит о ней беспокоиться. Просто омега, которая здесь прибирается, — беззаботно ответила Серафина.

— Я бы хотел с ней познакомиться, — настаивал он.

— Это невозможно, — резко вставил Торн. — Она… нестабильна. Девушка с проблемами, которую нужно держать подальше от других.

Сидя по ту сторону двери, я слышала каждое их слово. Грудь сжало — мне следовало ожидать их презрения, но услышать это вслух было так же больно, как от свежего пореза. Я изо всех сил сдерживала крик, что это неправда — что я не сломлена и не нестабильна. Неужели это та самая ложь, которой они всех кормят? Неужели у каждого гостя уже была готова моя история, даже прежде чем они бросали на меня взгляд?

— Это весьма печально, — заметил мужчина.

— Ну же, Альфа Элиас. Вы пропускаете празднество, которое мы устроили в вашу честь, — уговаривала Серафина.

Их голоса постепенно затихли и они ушли. Я сделала медленный выдох. Поднявшись обратно по ступенькам к своей койке, я наконец расслабилась. По крайней мере, вечеринка продлится еще несколько часов — а значит, я в безопасности. Хотя бы на сейчас. Усталость накрыла меня волной. После всего, что мне пришлось готовить и убирать сегодня, было чудом, что я еще стояла на ногах. Я скользнула под тонкое одеяло и снова позволила себе погрузиться в забытье.

Я резко проснулась с затуманенным зрением. Торн стоял у моей кровати, а в руке сверкал металл. Я не успела среагировать, как он ударил.

Боль вспыхнула — серебряный кнут. Еще удар. И еще.

— Я предупреждал, чтобы ты ни с кем не разговаривала, — прошипел он.

— Я не разговаривала! Я просто сказала ему уйти. Даже дверь не открывала. Клянусь! — вскрикнула я, а голос дрожал, пробиваясь сквозь страх.

— Ты заговорила. Этого и достаточно.

Еще удар.

— Он сказал, что слышал меня! Мое дыхание — мое сердцебиение! — умоляла я, отчаянно зная, что это ничего не изменит.

Серебро впивалось глубоко; даже ликантропическое исцеление не могло помочь. Торн хлестал меня, пока, запыхавшись, не бросил оружие.

— Мне следовало избавиться от тебя давным-давно, — прошипел он. — Иди вниз. Приготовь завтрак, пока гости не проснулись.

Он развернулся и ушел, оставив меня распластанной на койке. Всё тело кричало от боли. Каждый сантиметр кожи горел или был в синяках. Я не могла лежать спокойно. Боль не отпускала.

Наконец я села, вскрикнув от боли, и сняла изорванное в лохмотья платье, испачканное кровью. Я надела мешковатое серое платье на пару размеров больше и тихо спустилась с чердака, стараясь остаться незамеченной, прокраашиь через потайную заднюю лестницу, ведущую на кухню.

Настенные часы показывали 4:00 утра. Неудивительно. Мне нужно было всё подготовить до того, как дом проснётся.

Я начала с сервировки стола с напитками в бальном зале — единственном помещении, достаточно просторном для всех гостей. Закончив, я вернулась на кухню и принялась готовить завтрак — всё с нуля, как всегда.

Я была на середине готовки, когда из бального зала донеслись весёлые голоса. Я не знала этих людей. Но их смех и болтовня позволили мне представить, каково это — сидеть среди них. Не служанкой, а желанной гостьей — человеком, которого видят.

Вскоре появились Торн и Серафина. Через мгновение она извинилась и вошла на кухню как раз в тот момент, когда я доставала из духовки свежие маффины и круассаны.

Она не проронила ни слова; вместо этого стояла, скрестив руки и нетерпеливо постукивая ногой, пока я раскладывала всё по подносам. Она не осмеливалась заговорить со мной, особенно при Альфе Элиасе, потому что раскрытие моей роли могло создать проблемы, которых она хотела избежать. Он мог бы узнать мой голос.

— Они тренируются на рассвете. Поторапливайся, — прошипела Серафина вполголоса.

Я торопливо разложила яйца, поставив последний поднос на стойку как раз в тот момент, когда вошли официанты, чтобы всё унести. Затем меня быстро выпроводили подальше от глаз. Я прокралась по служебной лестнице, но задержалась, чтобы подсмотреть в щели стены. Я не видела никого в бальном зале, но могла представить — их смех, наполняющий воздух, мир, навсегда закрытый для меня. Я чувствовала себя призраком, блуждающим в местах, где мне никогда не быть своей.

Серафина упомянула, что они тренируются рано, так что, возможно, позже я смогу мельком их увидеть.

Ходили легенды о стае Авангардов — о том, как искусны они в бою и как другие стаи обращаются к ним в кризисные моменты. Они были легендами, которыми все восхищались.

Убедившись, что все они отправились на тренировочное поле, я вернулась на первый этаж, чтобы убрать их комнаты. Я сменила постельное бельё, разложила свежие полотенца и пополнила запасы туалетных принадлежностей. Торн и Серафина всегда управляли домом стаи как роскошной гостиницей, когда у нас были гости.

Эти воины не были просто проезжими гостями — они оставались на какое-то время.

Последней комнатой, которую я убирала, была комната Альфы Элиаса — того самого, что говорил со мной через дверь. Я узнала его запах, как только переступила порог: аромат тёплого лесного ореха и корицы. От этого у меня закружилась голова.

Я задержалась на мгновение, вдыхая его аромат, прежде чем заставить себя вернуться к работе. В его комнате была отдельная ванная, поэтому я сменила постельное белье, пропылесосила ковер и зашла в ванную, чтобы заменить полотенца и пополнить запасы.

Когда я повернулась, чтобы выйти из ванной, я замерла, услышав голоса из коридора.

— Подожди секунду, дружище. Я кое-что забыл в своей комнате, — раздался непринужденный мужской голос, звучавший легко и естественно.

Не раздумывая, я закрыла дверь ванной и заперла ее. Сердце бешено колотилось, когда я услышала шаги, вошедшие в комнату, а затем внезапно остановившиеся. Казалось, он замер, просто прислушиваясь.

Резкий стук в дверь ванной заставил меня вздрогнуть от неожиданности.

— Там кто-то есть? — спросил он.

Я заколебалась, надеясь, что он просто уйдет. Но затем я услышала, как он проверяет ручку, покачивая ее.

— Ты та самая девушка с чердака, да? — спросил он, и в его голосе сквозило любопытство.

— Пожалуйста, — прошептала я, едва слышно, — дайте мне закончить уборку, и я уйду.

— Открой дверь, — мягко сказал он.

— Я не могу, — поспешно ответила я. — Вам нельзя меня видеть.

— Но я хочу, — сказал он, прислонившись к двери с другой стороны.

— Нельзя. Мне запрещено, — настаивала я более твердо.

— И что тогда? Мне выбить дверь? — спросил он, полушутя, но полусерьезно, отступая на шаг.

— Если вы это сделаете, — сказала я, и голос дрожал, но звучал решительно, — я обещаю, вы больше никогда меня не увидите. Никогда. Я не могу рисковать, чтобы они узнали.

Воцарившаяся тишина была настолько плотной, что казалось, будто время остановилось. Я затаила дыхание, молясь, чтобы он наконец ушел. Но затем, спустя вечность, я услышала, как он снова подошел к двери и прислонился к ней.

— Хотя бы скажи мне, как тебя зовут, — мягко уговаривал он. — Это ведь не так уж много.

— Я — никто, — автоматически ответила я, повторяя единственную правду, которую мне разрешалось признавать годами.

— Я в это не верю, — тихо сказал он. — Я думаю, ты кто-то. И я хочу знать, кто этот кто-то.

Искренность в его голосе согрела ледяную пустоту внутри меня. Он действительно это имел в виду? Он правда хотел узнать, кто я? Никто никогда не спрашивал. Никому никогда не было до этого дела.

Никто не хочет знать девушку, убившую собственную мать.

— Я… я… — начала я, не зная, что сказать, когда звук острых каблуков, стучащих по паркету, вторгся в мои мысли.

— Альфа Элиас, вот вы где. Я везде вас искала. Вас не было на тренировке, — раздался ровный, расчетливый голос Луны Серафины.

— Мне просто нужно было кое-что забрать из комнаты, — невозмутимо ответил он, как ни в чём не бывало.