Я буду с тобой.

Научиться летать

Я почти не сплю в ночь перед отъездом. Штаб-квартира Совета Волков находится в Вайоминге, для нас это короткий перелет. Я никогда не была на собрании совета или в Вайоминге.

Джем принесла мне несколько повседневных деловых нарядов, у меня не так уж много вещей, которые подойдут для этого случая. Для поездки на самолете я выбираю брюки и рубашку на пуговицах. Я собираю волосы в гладкий хвост и крашу зеленые глаза.

Отец и брат ждут снаружи, когда я несу свой маленький чемодан в машину.

«Если бы там не было воинов из Северной Дакоты и Айдахо, их бы перебили», слышу я слова Джеймса.

«Этому молодому Альфе нужно научиться смирению. Ему повезло, что совет не оставил ему другого выбора, кроме как принять помощь!» Мой отец звучит раздраженно.

«Интересно, будет ли он на этой встрече, учитывая все обстоятельства, я хотел с ним встретиться», — говорит Джеймс, когда мы садимся на свои места.

Папа оглядывается на меня, прежде чем заговорить, мои наушники в ушах, поэтому он продолжает.

"Почему? Не покупайся на всю эту чушь, сынок. Тот факт, что он стал Альфой в восемнадцать, ничего не значит, он может быть сильным, но его высокомерие чуть не стоило ему стаи. Прошло три года, ему следовало бы знать лучше», — теперь отец звучит очень раздраженно.

Я хочу задавать вопросы, но я не должна слушать. Все слышали об Альфе в Монтане. Он самый молодой волк, когда- либо занимавший эту должность. Его стая предположительно огромна и производит воинов, как никто другой. Интересно, на него напали жулики?

Несколько одиноких женщин из нашей стаи в прошлом году пошли на мат-бал и увидели его там. Он был единственным, о ком говорили в течение нескольких недель после этого.

Когда мы прибываем на небольшой аэродром, я узнаю еще нескольких Альф из других стаек Вашингтона. Мои руки ёрзают на коленях.

Альфа Дин и его сын Леон здесь. Я ненавижу их. Они не пытаются скрыть своей неприязни ко мне, поэтому я делаю то же самое. Я знаю, что многие волки думают, что я странная, не могу двигаться, а Богиня Луны дает мне советы, но я не понимаю их огромной ненависти. Я не делаю ничего плохого, я просто отличаюсь от них. У них даже нет оправдания тому, что я убила их Луну.

Губы Леона растягиваются в ухмылке, когда он видит, что мы приближаемся.

«Альфа Джеймс», — улыбается он моему отцу, прежде чем кивнуть моему брату. Когда мой отец и его отец начинают разговаривать, он подходит ко мне ближе.

"Почему ты здесь? Это волчий совет, тебе здесь не место».

«Ух ты, Леон, очень оригинально!»

Он открывает рот, чтобы что-то сказать, что, несомненно, обидно, когда отец зовет его сесть на самолет.

- Не обращай на него внимания, шепчет мне Джеймс.

Если бы я не знала лучше, я могла бы подумать, что он пытается подбодрить меня, по-братски. К сожалению, я знаю лучше: он не хочет, чтобы я действовала, ставила в неловкое положение стаю или расстраивала отца.

Я тихо киваю, садясь за ним.

«Твой совет пришел как раз вовремя», Альфа наклоняется и подталкивает меня, «Альфа Илия лучше поцелует твои ноги, когда увидит тебя!»

Мне хочется закатить глаза на его «советский» комментарий, но я воздерживаюсь. Никто до конца не понимает, что я делаю, как это происходит, почему и когда. Это была не подсказка, а предупреждение самой Богини Луны.

Альфа Илья. Итак, нападению подвергся самый младший Альфа.

Когда самолет взлетает, я достаю наушники и использую их. Мои мысли возвращаются к Богине Луны, к ее смутным прозрениям в будущее.

Помню, когда меня впервые вызвали, мне было десять лет. Она рассказала мне о вампире в Канаде, который планировал нападение на Старейших. Когда я проснулась, у меня была истерика. Я сразу сказала отцу. Он знал пророчество, он знал, что я должна была быть одарена предвидением, но, похоже, он мне не поверил. В конце концов он передал информацию по цепочке командования. Они мне не поверили.

Два дня спустя произошло нападение, и трое из семи волчьих патриархов и матриархов были убиты.

После этого нам предоставили прямой доступ к совету, и с тех пор меня больше не игнорировали.

Иногда происходят нападения или несчастные случаи, и люди обвиняют меня, как будто я должна была их предупредить. Богиня показывает мне только то, что она хочет мне показать.

Я испытываю неловкое чувство тревоги. Мой волк встревожен и на грани. Такое ощущение, что я хожу, как будто мой разум нервничает и не может оставаться на месте. Я привыкла к своему волку и к тому, как мы общаемся. Другие люди этого не понимают, но у меня это работает. Это не настоящий разговор, мы просто чувствуем друг друга.

Возможно, это нервозность из-за того, что я впервые предстану перед советом лично. Я хочу, чтобы они меня одобрили, увидели мою ценность, даже если у меня нет «настоящего» волка. Я всегда ищу признания и просто стесняюсь. Я полезна. Полезный не значит ценный или желанный.

Я теряюсь в своей музыке, глядя на облака. В конце концов мы выходим за пределы облачного покрова, и я вижу землю далеко внизу. Медленно мы подходим всё ближе и ближе. Вайоминг выглядит... плоским. Равнины простираются настолько далеко, насколько хватает глаз.

Вдалеке растут горы. По мере того, как мы приближаемся к земле, мое внимание привлекает большое здание типа домика у подножия гор. Должно быть, это штаб-квартира.

Я тру руки о штаны, снова нервничая. Я надеюсь, что все пройдет хорошо. Самолет приземляется на бетонную полосу в поле возле здания.

Мы высаживаемся и идем по продуваемым ветрами равнинам к домику. Здесь должно быть не менее ста машин.

Дерьмо.

Надеюсь, разгневанный Альфа по телефону на днях успел остыть. Я не хочу, чтобы на меня кричали перед всеми этими людьми.

Все собираются в большом конференц-зале с тремя огромными столами, накрытыми для всех.

Я сажусь на свое место, пока все остальные стоят, смешиваясь. Я не могу удержаться от смеха над своей визитной карточкой «Кайла».

Я наблюдаю за всеми, приветствую друг друга, кто-то из старых друзей, кто-то встречается впервые.

«Альфа Джеймс», слышу я в толпе глубокий скрипучий голос. Он говорит негромко, но это звенит в моих ушах ясно, как колокол. Моё сердце колотится в груди.

Я смутно слышу ответ отца и брата. Я заставляю себя поднять глаза, и мое сердце замирает в груди. Он повёрнут ко мне спиной. Я знаю, даже не видя его лица.

Приятель.