Сердце феникса - разбить нельзя любить

Выход там, где вход1

Вдруг Мирабель (Настя) услышала шорох. «Где-то неподалеку бехтер!» — мелькнуло у нее в голове. А еще следом пробежало воспоминание, как ехидно Элика проговорила — «Попробуй очаровать меня, может, и помогу».

Из-за кустов вышел монстр. Огромный зверь, одновременно походивший и на саблезубого тигра, и на свирепого льва. Бехтер довольно рычал-урчал. Он видел, что сейчас полакомиться легкой добычей.

Настя с ужасом наблюдала, как к ней приближается эта кошка. Как это животное принюхивается. Слегка лизнуло ее раненую руку. Видимо, решило сначала попробовать, вдруг не вкусная. А после, распробовав, игриво закусило ее тунику. Бехтер решил немного поиграть со своей «мышкой», перед тем как полакомиться «обедом».

Настя со страху зажмурилась, подумав, но вот он ее конец — хвостатый и с гривой. Было жутко. Где-то рядом довольно урчал зверь.

Но Мирабель не могла позволить себе такую слабость, как жмурки со зверем. Принцессу, а теперь и королеву, учили бороться. Бороться до конца. Она в это время стала призывать свою магию. Всю без остатка. Мирабель гнала от себя посторонние мысли, липкий страх и ужас.

Судя по всему, как и многие на Зиртане, Элика — главная телохранительница Леона, пренебрежительно относилась к чарам очарования. И не завершила начатое. Зря. Любая магия — сила. Главное приложить к ней правильный «вектор». Смогла же когда-то Сиара влюбить в себя монстра? А королеву Мирабель так часто с ней сравнивали. Не спроста же…

Настя удивленно открыла глаза. Она почувствовала что-то влажное и шершавое на своих ладонях. А это бехтер лизал ей ладони. А после он стал облизывать ее руки. Словно заботливая кошка-мать, вылизывает своего котенка, зверь стал зализывать ее раны, чтобы подлечить их. При этом этот кошак вовсе не собирался ее съесть. Он довольно мурлыкал (!) и ластился к своей хозяйке.

Да, сильные чаровницы легко могли подчинить себе любого зверя, даже такого истребителя охотников, как бехтер. Что и сделала Мирабель, истратив на этого зверя львиную долю своей магии.

Королева довольно почесала у зверя за ушком. Тот пришел в дикий восторг и стал играть, «бодать» ее головой. Зверь был огромен и явно не рассчитывал своих сил, поэтому он неосторожно толкнул свою хозяйку. Та со стоном упала.

Бехтер настороженно посмотрел на Мирабель.

— Все хорошо, — прошептала осипшим голосом королева, — ты не виноват.

Кошак обошел кругом девушку. Выжидательно прилег рядом, опустив голову. При этом он издал какой-то мяукающий рев, словно спрашивал — «Чем помочь?»

— Пить… Принеси воды… — попросила свое уже ручное животное Мирабель.

Бехтер еще раз взглянул на Мирабель и убежал. Королева даже не надеялась встретить его снова, она дала ему, как ей казалось, непосильное задание. Но удивительное дело, этот зверь окажется весьма смышленым. Он догадается использовать листья и цветы кафы как чашку. И принесет их, аккуратно держа в зубах. драгоценную влагу в чашке цветка. Во многом благодаря стараниям этой кошки Мирабель продержится до того момента, как ее обнаружат.

Королева Мирабель без сил упала на спину. Все тело ныло. Она уже не могла даже привстать. Острая боль напоминала о себе даже если она совершала мало-мальское микродвижение. На ее глазах навернулись слезы беспомощности.

Настя плакала вместе с Мирабель. Но все же она уловила тихое, едва слышное звучание собственного имени. Можно было подумать, что это ей показалось. Но мелодичный ветерок вновь повторился.

Анастасия поняла, что до нее пытается докричаться Виланд. Но как ей выбраться из тела Мирабель?

Нужно совершить невозможное. А невозможное возможно только если в это поверить. Нужно-то всего ничего — воля, желание и капелька волшебства.

И Настя шепчет на шенге заветные слова:

— Пусть что было,

Останется в прошлом.

Что есть здесь и сейчас

Не отнять у нас.

И рвется душа моя

Прочь из этого тела…

В одночасье сотни кинжалов пронзили мое тело. Но после этой адской боли пришло какое-то облегчение. У меня резко закружилась голова, а после, словно по щелчку, все потемнело в глазах. Вдруг все резко стихло. Точно и не было ничего. Что это, очередная неудачная попытка Мирабель встать на ноги? Или это моя попытка одним волевым движением встать на ноги, которая закончилась провалом?

Но вот что-то толкает меня и отрывает вверх. Я уже не чувствую тела Мирабель. Не чувствую и опоры под ногами.

Как же стало спокойно, легко. Я словно невесомая пушинка, что парит где-то под облаками. Над головой какая-то черная туча, а внизу… А внизу, на земле, осталось тело Мирабель. И вместе с Мирабель остается ее боль, что так я так ярко ощущала и проживала.

— Настя, как ты? Сейчас приземлимся, подальше от этого всего — Настя услышала до боли знакомый голос Виланда.

— Виланд?! Это ты! Я думала, что умру… опять. — только и ответила ему она.

В ушах свистит ветер, но все равно сквозь него можно различить ритмичные взмахи крыльев птицы. Под ногами облака, а за ними земля, что уплывает с бешенной скоростью подальше от того леска, где осталась королева Мирабель.

— А как же Мирабель? Может, ей можно помочь?.. — спрашивает с робкой надеждой в голосе Настя куда-то вверх, в черную пустоту над головой.

Девушка не может различить над собой что-либо, видит лишь какое-то дымчатое облако. Хотя именно это облако и скрывает черного синдра, птицу, что может так ловко исчезнуть в облаках.

Но черный синдр молчит. Он кружит на озером Малышки Сью. Здесь потихоньку начинает собираться туман и сумерки вступают в свои права.

Черная птица аккуратно опустила Настю на землю. Отлетела вверх, чтобы чуть позже обернуться человеком.

Виланд делает шаг и сжимает в своих крепких объятиях Настю. Шепчет ей своим завораживающим и успокаивающим голосом.

— Мирабель давно уже мертва. Настя мы в зеркале Праматери, где воскресают воспоминания — твои и чужие, — и Виланд, видя, как Настю все еще трясет, переходит на шенгу, — Это все воспоминания, твои и чужие. Что было, то уже прошло, былью поросло…

Что было, то прошло. Былью поросло. Была ли Мирабель? Была. Любила, мечтала, но все же ушла за Грань. Была ли Элика? Была… Это всего лишь воспоминание. Была… Красноволосая. Красивая. Опасная. С разбитым сердцем и жаждой мести.

Заботливо и нежно Виланд стирал у Насти отголоски боли, что она испытала вместе с Мирабель. Стирал, как умел — быть может, немного топорно, но зато эффективно.

Это всего лишь воспоминания. Теперь Настя смутно помнит, что было тогда. Она даже не сможет точно сказать, как выглядела Элика. Была красивой, эффектной и с красными волосами. А вот черты лица ее она уж вряд ли вспомнит. Какие у нее были глаза? Кажется, карие. Или нет?

Слезинка скатилась с щеки Насти. И вместе с ней ушли последние отголоски боли королевы Мирабель.

Виланд все так же обнимает ее. Словно боится вновь потерять. Дышит ею, обогревая и согревая девушку.

Но вот, у Насти что-то срабатывает внутри. Опять объятия, которые почему-то ей очень нравятся. И словно предательский нравоучительный голос говорит ей — «Негоже это так растворяться в нежности…». И девушка тактично начинает освобождаться из-под нежных цепких рук. Легкое движение-намек. Виланд нехотя размыкает руки.