Несвоевременно

6 глава

Сохи взволнованная, вся радостная и счастливая зашагала в сторону университета. Последние дни болезни выжили все последние силы, даже элементарно двигать рукой удавалось с трудом. Ею двигала только истинная тоска по полупустым холлам кампуса, по приглушенным голосам лекторов доносящиеся из-за закрытых аудитории, вощащие академическую истину. Ее единственной мечтой всегда была поступить в самый престижный университет Сеула своими силами. Когда этому суждено было случится, счастливее нее не было ни единой души на земле. Ужасно горда за себя, хотя неуверенности в себе хватало с лихвой, она будто бы обретала некую силу продолжить носить собственное бремя благодаря этим стенам, которые стали роднее собственного дома. Все в университете лезли к ней: она всегда набирала высший балл, была из богатой семьи и отличалась отменной красотой, все эти факторы были весьма заманчивыми для парней, которым предстоял брак по расчету, и которые были бы рады, если эта обреченность фамилии была сокращена хотя бы красотой будущей избранницы, а девушки явно были бы польщены с компанией подобную ей.

Но к их громоздкому сожалению, Сохи даже не думала утяжелять единственную в ее жизни отдушину с помощью назойливых людей. Она итак в руках родителей не отличалась от марионетки, с длиннущими канатами за которых ни мать, ни отец не брезгать дергать, трепетно берегла самое любимое и неприкосновенной – учебу.

Она сидела в кафе студенческого городка и как всегда слушала в наушниках классику, постукивая по столу пальцами в ритм, девушка внезапно ощутила какое-то движение рядом. Не обратив на это внимание она продолжила блуждать в своих мыслях, наслаждаясь музыкой. Однако руки приземлившегося рядом с ней тела (как оказалось в дальнейшем, этим телом являлся Чон Гуком), резко сорвали с нее наушники, таким образом привлекая к себе внимание. На ее удивленный взгляд парень лишь спросил:

- Можно сесть с тобой? — нагло ухмылялся Чон.

Пробежавшись взглядом залу кафе брюнетка заметила, что многие места пустуют. Понимая, к чему возможно ведет этот самоуверенный молодой человек, уверенно ответила:

— Нет.

Она пришла сюда не для того, чтобы заводить друзей, а для того, чтобы учиться, стать значимым человеком, доказать (в первую очередь себе), на что она способна. Ее жизнь расписана на несколько лет вперед. Это все для того, чтобы все ее мечты, цели и планы не оставались лишь плодом фантазии. И даже несмотря на ее условное согласие на три свидании, не могли заставить ее отречься от единственного увлечения в жизни.

— Мы не договаривались о встрече, — сухо произнесла Квон. В кафе прибыло новый поток посетителей, среди которых были ее знакомые однокурсники и дети людей, которые имели тесные связи с ее семьей. Контроль в очередной раз ускользал из ее рук.

— А я все равно здесь посижу, — по-хозяйски устроившись, Чон начал есть.

Сохи убрала телефон и наушники в карман.

— Тогда желаю приятного аппетита, — встав, прихватила свои вещи и направилась к выходу. Когда до двери оставался всего один шаг, кто-то схватил ее за руку и с силой дернул назад. Брюнетка оказалась прижатой к накаченной груди и почувствовала, что под белоснежной рубашкой, под этой горой натренированных мышц, там, глубоко внутри, прямо у самой души, трепетало его сердце. Брюнетка была удивлена своему открытию. Ведь по виду парня никогда и не подумаешь, что он может что-то вообще чувствовать. Но сейчас она явно чувствовала как быстро билось его сердце, как в последний раз, как перед самой смертью, отгоняя все мысли и доводы, возникшие при первой встрече. Все шумно зашептались. Ведь сам Чонгук, влажная мечта любой девушки, плахиш, заставивший весь университет позорно робеть перед ним, выкинул такое. Невзирая на свидетелей, которые были шокированы таким поведением высокомерного парня из сказочно и мрачно богатой семьи, Чон последовал за девушкой и наконец-то смог хоть как-то утихомирить сердце, рвущееся наружу, утолить жажду, мучившую его в последние дни.

— Я еще не разрешал тебе уходить, — прошептал ей на ухо привычно спокойным, заставляющим кожу покрыться льдом, голосом. Теперь от былой наигранной нежности не осталось даже следа. Видимо, играть в милого парня ему знатно надоело. Сохи выпуталась из его объятий, сбрасывая руки с себя. Судорожный взгляд ее выцепил парочку людей, которые знали ее в лицо и вполне могли донести до родителей случившейся.

— Что себе позволяешь?

— Мы прекратились играть в любовь? — задорный голос, изменившийся за пару секунд, насторожил Квон. Она в очередной раз окинула окружающих тревожным взглядом. — Пряники тебе пришло не по вкусу? Поменять их на кнут? — болезненно красные глаза блеснули безумием. Сохи почувствовало нечто неладное в поведении парня. Закрались сомнения насчет вменяемости Чона, но проверить свои доводы Квон не могла. Черная радужка и в спокойном состоянии не отличалась от чернильных зрачков. Но руки парня заметно тряслись, холодный пот выступал на лбу, увлажняя пряди волос.

— Нет, — надломлено отозвалась Квон. Ее холодная кисть коснулась чужую, покрытую судорожной дрожью и болезненным потом. — Мы можем выйти? — учтиво спросила она, сама уже утягивая Чона на выход.

Тот стал ведомым, убаюканный чужим вниманием, хваткой на руке, которую он стискивал в кисти в страхе, что разорвут контакт.

—  Поедим к тебе? — перед главными воротами вопросила она, останавливаясь.

— Ты этого хочешь?

— Хотелось бы говорить в спокойной обстановке, — тихо выдала в ответ Сохи, оглядываясь в поисках такси.

Чон без слов, потянул ее в сторону открытой парковки, девушка опешила, тормозя.

— Я не допущу, чтобы ты в таком состоянии водил машину, — упрямилась она.

— Поведет Джин, — не отступал он тоже.

— Джин? Ким Сокджин? — удивленно спросила Сохи, останавливаясь. — Вы с ним знакомы?

— Да, — вместо Чона ответил, появившийся блондин. Окидывая взглядом, совсем проплывшегося Гука. Квон разочарованно смотрела на своего примерного сванбэ, который, как оказалось, был в одной лодке в Чоном. Сохи почему-то почувствовала себя обманутой.

— Поехали домой, — скомандовал Чон, снова возвращая руку Квон в тиски собственной. Его грудь лихорадочно вздымалась, глаза бежали от объекта к другому, на бледной, почти серой коже выступал холодный под.

В машине, где на полную мощь работал кондиционер, Чон уронив бессильно голову на острое плечо девушку, заснул в беспокойном сне. Его до сих пор дрожащая кисть не отпускала чужую. Выждав недолго, когда Чон точно уснет крепким сном, Квон разрушила тишину.

— Джи-оппа, — тихий голос прорезал тишину. — Что с ним происходит?

— Последние дни ему не здоровиться, — уклончиво ответил тот, внимательно следя за дорогой.

— Не думаю, что от простуды зрачки расширяются настолько сильно и сердцебиение становиться не к черту, — холодно, с толикой обиды за недоверие к собственной персоне от человека, который сам грешен в укрывательстве собственной причастности к мафии, выдала Квон.

Парень воздержал паузу.

— С ним такое часто происходит?

— Как уже говорилось, в последнее время он не в своей лучшей форме, — сухо выложил Сокджин. — Недавно он похоронил мать, этот удар он переживает слишком трудно, чем я ожидал. Хотя ему не в оправдания,— при этих словах, Сохи вспомнила, как недавно Чон делился болезненными воспоминаниями о матери. — И начал баловаться веществами, — заключил Ким.

— Чем именно?

— Кокаин.

—  А сейчас…

— Выглядит, как легкий передоз, — заглядывая через зеркало заднего вида, заметил Сокджин.

— Мы не должны отвести его в больницу? — приложив свободную ладонь ко лбу, бормочущего непонятно что парня, спросила Квон обеспокоенно.

— Покапаем раствор глюкозы будет как новенький. Но, Квон, мой совет не води отношения с тем, над которым ты даже не имеешь мнимого контроля. Это загубит тебя.

В ответ девушка лишь подняла взгляд полный страха и неодолимой тоски, будто участь уготовленную она уже приняла.

И несчастье застало ее в тот день, когда она  отозвалась на третью встречу, которая стала в последние роковой.