Глава седьмая. Неуловимые попаданцы
4401 Words
Мы часто ошибаемся, принимая один какой-то факт, как истину. Мы не торопимся или не умеем экстраполировать, складывать из частностей общее. И наоборот. Но все же чаще мы не придаем значения отдельным фактам. Закололо в боку – пройдет. Что-то мелькнула за спиной – показалось. Птицы слишком низко летают, но, наверное, их вспугнул кто-то. Дом как-то поскрипывает и гудит – это просто дождь за окном. А потом, оказывается, в доме трещина, и вот уже рухнул весь подъезд, все пять этажей. Ремонт надо было капитальный делать. И не только в этом доме. А постоянно поднимающиеся в небо птицы рядом с аэродромом внезапно попали в мотор взлетавшего самолета. Пять лет не попадали, а тут вдруг попали. И хорошо, что опытные пилоты смогли посадить самолет и спасти двести с лишним пассажиров. А если бы не смогли? Птиц ведь давно пора было отогнать, а ту свалку, на которой они гнездились, давно надо было ликвидировать.
И вот когда рядом с нами появляется какой-то интересный факт – надо складывать его в копилочку. Чтобы на досуге доставать и внимательно разглядывать. И сравнивать с другими. И пытаться найти в нем систему. Потому что отдельно в жизни никогда ничего нигде не бывает. Где-то когда-то уже подобное было. Надо только узнать – где и когда?
И тогда придет понимание того, как с этим фактом поступать?
СССР, конец 60-х – начало 70-х
Майор КГБ Виктор Игоревич Шардин всегда был на хорошем счету у начальства. Он вышел в начальники, что называется, из самых низов. Еще во время службы в погранвойсках рядовой Шардин дважды отличился во время охраны государственной границы. Нет, шпионов он не ловил, да и какие там шпионы в СССР? Давно уже через запретку – запретную зону – никто не шастал. Ведь такая техника на границе стояла – что ты! Мышь не проскочит! Это раньше, во времена царя Гороха вспаханная контрольно-следовая полоса, колючка – и все! А нынче – все эти «Клен», «Кредо», линейки 1РЛ126 и 1РЛ133. При попытке пересечения запретной зоны сигнал идет на пульт наряд моментально выдвигается к месту, откуда поступил сигнал и все. Так что какие там шпионы?
А вот контрабандисты…
Получив на вооружение различные технические новинки, эти бестии куда только не прятали контрабанду! Какими только способами она не пересекала государственную границу! Однажды на участке Ужгородского погранотряда партию польской косметики даже на воздушном шаре пытались перебросить. В общем, именно контрабандист были главным врагом пограничников. И ефрейтор Шардин был самым лучшим охотником за контрабандой. Впрочем, ефрейтор очень быстро дорос до сержанта, а увольнялся в запас уже старшиной. Вот только в запас такого классного специалиста не отпускали, уговаривали остаться на сверхсрочную. Виктор решил по-другому – подал документы в Московское высшее пограничное командное ордена Октябрьской Революции, Краснознамённое училище КГБ СССР имени Моссовета. И даже успел окончить первый курс. После чего расторопного курсанта вызвали к заместителю начальника училища и после непродолжительной беседы старшина первого курса Виктор Шардин был переведен в Высшую школу КГБ СССР имени Ф.Э. Дзержинского, факультет военной контрразведки.
Учился Шардин отлично, все дисциплины не заучивал, а впитывал, как губка. Но самым ценным его качеством было умение анализировать, планировать и выдавать варианты решений самых сложных, порой, на первый взгляд, невыполнимых заданий. Ну и, конечно, умение руководить людьми. Виктор прекрасно разбирался в людях, был хорошим психологом, умел разглядеть сильные и слабые стороны в любом человеке. Оттого на всех экзаменах, в любом полевом выходе, где курсанты должны были применять свои знания на практике, группы, руководимые курсантом-старшиной Шардиным, неизменно были в числе лидеров.
После окончания «Вышки» Виктор какое-то время прозябал довольно далеко от Москвы – аж на Дальнем Востоке. Но эти первые два года службы в роли бойца, точнее, лейтенанта невидимого фронта принесли свои плоды – молодой выпускник очень быстро превратился в серьезного аналитика, отличного разработчика операций самого высокого уровня. Вскоре талантливого офицера затребовали в Центральное управление КГБ СССР. Там и раскрылись способности старшего лейтенанта Шардина. А самым ярким применением этих способностей было планирование побега советского супер-шпиона, Джорджа Блейка, резидента британской разведки SIS, который был приговорен к сорока двум годам заключения. Но 22 октября 1966 года группа товарищей помогла ему устроить побег из тюрьмы Уормвуд-Скрабс, а затем переправила его в Москву. Одним из тех, кто составлял план дерзкого побега, был капитан Виктор Шардин. Который вскоре получил внеочередное звание майора и орден Красной Звезды.
После такого позорного и глупого прокола, который майор Шардин допустил в Днепропетровске, его блестящая карьера могла навсегда завершиться. Ведь надо было-то всего ничего – тщательно охранять объект разработки. Потому что анализ и разработку поручили уже другим специалистам – не его профиля. И планировать-то здесь ничего не надо было. В сущности, Шардина направили в Днепропетровск с одной целью – чтобы он просто самостоятельно руководил операцией. Это нужно было для дальнейшей карьеры и присвоения звания подполковника. А далее – собственный аналитический отдел в центральном аппарате КГБ. То есть, операция была больше для галочки.
И вот такая лажа!
Но Виктор был хорошим аналитиком. Он смог очень быстро просчитать не только последствия своего просчета (каламбур, однако!), но и всю операцию разложить по полочкам. После чего моментально понял, что именно так заинтересовало начальника информационно-аналитического управления внешней разведки КГБ СССР генерал-майора Николая Леонова. И почему такое важное значение он придавал разработке обыкновенного советского школьника Максима Зверева.
Впрочем, совсем не обыкновенного – это майор тоже очень быстро понял. А еще он понял, что если появился один такой «вундеркинд», то вполне вероятно, что могут быть и другие. Ведь любые случайности являются всего лишь предвестником закономерностей. Которые мы просто еще не понимаем. То есть, надо было понять, почему в 1976 году в СССР внезапно появился пришелец – или посланник – из будущего. И если из будущего – то с какой миссией? А если это какой-то другой феномен? Что там писали фантасты про параллельные миры? Да, в романе Ариадны Громовой и Рафаила Нудельмана «В институте времени идёт расследование» были идеи о том, что каждое новое изменение в прошлом порождает новую ветвь мироздания – старое и новое существуют независимо друг от друга.
«Так что вполне возможно, что этот Зверев не из нашего, советского будущего к нам прибыл. И поэтому надо срочно выяснить, есть ли еще такие вот «школьники» у нас в стране. Точнее, у нас, в нашем времени…» – майор мыслил не категориями «возможно-невозможно», он сразу ставил конкретную задачу. Прежде всего, себе.
И вот прошло всего две недели – и Шардин мог реабилитироваться. Его гипотеза, которую он высказал на прошлом совещании, идея, за которую он ухватился, как хватается утопающий за соломинку, блестяще подтвердилась!
Москва, год 1976, 25 декабря
…В кабинете начальника информационно-аналитического управления внешней разведки КГБ СССР генерал-майора Николая Леонова снова собрались те же люди, что и две недели назад. Кроме самого Леонова за столом для совещаний сидели: майор КГБ Виктор Игоревич Шардин, старший лейтенант КГБ Сергей Колесниченко и два сотрудника секретного отдела КГБ – точнее, воинской части №10003 – Валерий Кустов и Владимир Сафонов.
Докладывал майор Шардин. Точнее, завершал доклад, потому что он был довольно объемным и в письменном виде занимал десять листов машинописного текста. И майор лишь вкратце ознакомил присутствующих с основными тезисами своего доклада, а после изложил только факты, с указанием, конечно, вариантов их использования в текущей операции.
– … Как я и предполагал, Максим Зверев – не первый, и, думаю, не последний… гм… скажем так, «пришелец». Я попросил руководство дать задание нашему аналитическому отделу проанализировать все случаи странного поведения советских людей, особенно, детей, все не укладывающиеся в схему обычного советского человека. Поступки, внезапно проявившиеся способности, редкие знания и умения, таланты, в общем, все, что выбивается из среднестатистического объема способностей советского школьника. Конечно, данных для анализа было маловато, но тут уже помогли журналисты – о многих вундеркиндах были статьи в различных газетах и передачи на телевидении. Даже в «Очевидное-невероятное» рассказывали о необычайно талантливых детях.
Кроме того, соблюдая секретность, я сам лично обзвонил все областные управления КГБ и от Вашего имени, товарищ генерал, – Шадин виновато посмотрел на Леонова, – дал задание оперативному составу просмотреть все милицейские сводки, все подшивки местной прессы, а также сообщения сексотов… то есть, информаторов о всех необычных происшествиях в городе и области. Не думаю, что мы смогли охватить полностью всех тех, кто мог бы нас заинтересовать, но и те результаты, которые я получил на выходе, впечатляют.
– Мда, да ты, майор, оказывается, аферист! – генерал-майор Николай Леонов, хоть и хотел казаться грозным, но, судя по всему, был доволен находчивостью Шардина. – Вижу, что погоны терять не хочешь – ишь как закрутился! Ладно-ладно, про погоны это я так сказал, но после твоего прокола сидел бы ты у меня начальником особого отдела стройбата в Новом Уренгое до пенсии. Хорошо, майор, давай по порядку, что ты там нарыл.
– Слушаюсь, товарищ генерал. Итак, случаев, похожих на наш, по Союзу не так уж и много. Неожиданно проявившихся гениев в разных областях в нашей стране, конечно, хватает. Но после анализа и проверки фактов многие отсеялись. Причина проста – очень часто этим гениям просто не давало хода местное руководство. Иногда родители не афишировали гениальных детей, так сказать, скрывали от всех до появления конкретных результатов. Больше всего среди таких вундеркиндов юных шахматистов. Причем некоторые мальчики и даже несколько девочек – на очень серьезном уровне. Нашему Анатолию Карпову растут достойные соперники. [Анатолий Евгеньевич Карпов – советский и российский шахматист, двенадцатый чемпион мира по шахматам, международный гроссмейстер, заслуженный мастер спорта СССР, легендарная личность]
Шардин раскрыл папку и стал перебирать какие-то списки, видимо, этих самых вундеркиндов.
– По шахматистам проверка показала, что никто из юных дарований ничего сверхъестественного не показал – да, имеется дар, точнее, одаренность, способности, высокий интеллектуальный уровень, прекрасная, порой даже феноменальная память – но это все. Никаких супер-способностей в остальных областях, обычная успеваемость в школе, причем, ровная – без всплесков. Ну и, в основном, в точных науках, как и положено шахматистам. Никаких там стихов, озарений или предвидений, так что товарищи, – Шардин посмотрел на Кустова и Сафонова, – могут не беспокоится.
– Мы и не беспокоимся… пока, – многозначительно ответил на выпад майора Сафонов.
Кустов промолчал.
Майор, выдержав паузу, продолжил.
– Я, наверное, сразу по нашим фигурантам. Среди юных поэтов, спортсменов, художников, музыкантов и прочих юных гениев я отметил несколько не типичных случаев всплеска гениальности. Самый яркий – некто Виктор Уткин из Ленинграда. Такой троечник-четверочник, особо не блиставший никакими талантами, внезапно стал хорошим, даже очень хорошим боксером, помог милиции задержать опасного преступника, а кроме того – резко подтянул учебу, и – самое главное – внезапно стал писать… песни.
– Песни? – переспросил Леонов.
– Да, товарищ генерал, песни. Ну, в ВААПе зарегистрировал несколько текстов, причем, к ним приложил и ноты. А ведь ранее этот поэт-песенник нотной грамотой не владел и в музыкальной школе не занимался – наши сотрудники опросили родителей мальчика. И по литературе у него слабенькая четверка всегда была. В общем, взяли на заметку парня, ведем его плотно, но незаметно.
– А ты, майор, уверен, что этот поэт – наш клиент? – спросил его Леонов.
– Уверен, товарищ генерал. Во-первых, налицо резкий всплеск гениальности. Причем, сразу в нескольких областях. Допустим, в боксе такое еще может быть – ну, талантливый парнишка, дворовой хулиган, может кто обучал во дворе – такое бывает. Но вот чтобы одновременно боксер и поэт, да еще поэт очень неплохой – в такое я не верю. Кстати, умудрился выиграть вначале районные, а потом городские соревнования по боксу – для мальчика 1964 года рождения просто феноменальный результат.
– Ну, боксера видно сразу, такое может быть. Тем более, говоришь, соревнования выиграл. А кто сказал, что поэт он неплохой? – не унимался генерал.
Шардин достал из папки листок и положил перед Леоновым.
– Вот заключение экспертов – редакторов из ВААПа, а также мнение некоторых авторитетных поэтов и композиторов. Вот заключение Михаила Танича, вот мнение Ильи Резника, а вот оценка Александры Пахмутовой. Все они утверждают, что песни мальчика – это очень талантливо, свежо и самобытно. Причем, две песни сразу взяла в свой репертуар Людмила Сенчина. Ну, и статьи про мальчика в прессе – «Советская Россия», «Смена», сразу две «правды» – «Ленинградская» и «Комсомольская». Короче, полный комплект. Наш человек.
– Согласен. Но надо проверить, – Леонов посмотрел на Кустова и Сафонова. Те кивнули, почти синхронно.
– Продолжай, майор, – генерал уже не смотрел искоса на Шардина, как голодный тигр.
– Следующий кандидат на проверку – некий Иван Громов из Волгограда. Этот мальчик попал в наш список случайно. Он не поэт, не боксер, в учебе особо не блистает. Но есть у него редкий талант, редкий даже для взрослого. Этот подросток великолепно стреляет. Снайпер. Причем, стреляет не только из винтовки, но и вообще из всех видов оружия.
– А это как удалось проверить? – на этот раз не сдержался до сих пор молчавший старший лейтенант КГБ Сергей Колесниченко.
Майор посмотрел на старлея с некой укоризной, но, видимо вспомнив, что тот его натурально прикрывал перед генералом, ответил:
– Там все просто. У парня дядя – наш сотрудник. Капитан, оперативник. Как-то взял пацана в стрелковый тир ДОСААФовский, дал пострелять из ТОЗ-12. Так пацан ему нащелкал «десяток». Дядя не поверил, дал ему другую винтовку, потом пистолет – малец и с упора, и с руки, да и вообще как угодно такие номера стал откалывать… Короче, вот уже месяц тренируется в местной стрелковой секции, тренеры говорят – гений! Прочат ему чемпионство Союза. Говорят – жаль, что пацан маленький, рано выставлять на соревнования.
– Проверили – кто такой, почему раньше не показывал результат? – Леонов что-то пометил себе в блокнот.
– Так наш сотрудник и написал подробную докладную. По его словам, его племянник утонул…
– Не понял – как это утонул? – Леонов оторвался от своего блокнота.
– Ну, он утонул, купаясь в Волге. Его спасли, успели откачать, но он оказался в коме. Но через день из комы вышел. А спустя месяц был этот поход в тир… Дядя его по всяким аттракционам-циркам водил, так сказать, реабилитация и все такое. Пацан в тире из «воздушки» стал показывать класс, ну, дядя его и повел уже в серьезный тир, проверить… Вот и проверил.
– Да, похоже на наш случай. Кома, потом внезапные таланты…, – кивнул Сазонов.
– Кстати товарищ майор, а тот, ленинградец, Уткин – он как стал писать песни, боксировать? Тоже кома была? Или травма? – снова спросил Колесниченко.
– Да, там мальчик отличился при задержании маньяка. Как потом оказалось, он его случайно опознал, не помню, по каким-то там приметам или еще как-то… Как он сам написал в объяснительной, пошел за ним, потому что тот какую-то девочку повел за собой. Ну и когда тот маньяк в квартире собирался девчонку то ли у***ь, то ли изнасиловать, или одно, а потом второе, мальчишка этот, Уткин, как-то попал в ту квартиру и пошел на маньяка почти что с голыми руками…
– Почему почти что? – спросил Сазонов.
– У него в руках был обрезок трубы, вот он тем обрезком дал маньяку сначала по руке, а потом и по голове. Но тот успел порезать пацана – два удара, метил в сердце, лезвие в сантиметре прошло от левого желудочка. Уткин в больнице провалялся с месяц, а потом выписался – и понеслась… Сначала бокс, потом – песни стал писать… В общем, сначала попал в разработку после задержания маньяка – подходит под наш случай почти один в один. У нас что-то в последнее время одни школьники преступников стали задерживать… – Шардин сделал попытку пошутить, но шутка повисла в воздухе.
– Что еще, майор? – Леонов дал понять, что не стоит совещание прекращать в балаган.
– И, раз уж речь зашла о криминале, то два очень похожих случая. Один в Ростове-на-Дону, другой – в Одессе. Тоже подростки, 13 и 14 лет, внезапно проявились среди блатных. В Ростове некий Костя-Японец поставил на уши весь криминальный мир. Мы пробили данные – это и на самом деле японец, некий Кёсиро Токугава, переселенец с Дальнего Востока, приехал с родителями. Так вот, мало того, что этот мальчишка владеет японским каратэ, он, как оказалось, еще и метает всякие железяки…
– Какие железяки? Ножи что ли? – не удержался снова Колесниченко.
Шардин улыбнулся.
– И ножи тоже. Любые железяки этот японец метает с расстояния до 15 метров. Какие-то заточенные металлические «звездочки», какие-то маленькие… не знаю, круги что ли. В общем, даже вилки один раз метнул – точно в глаз одному бандиту местному.
– А чего этот япошка с урками не поделил? – спросил Леонов.
– Парнишка этот с преступным элементом случайно пересекся – он с мамкой своей поздно домой возвращался… Кстати, мать у него ошеломительно красивая женщина, она – полукровка, то есть, наполовину японка, наполовину – кореянка. Так вот, они поздно шли домой, в переулке их компания нетрезвых хулиганов встретила, причем, там в компании той все – бывшие сидельцы. Да кто там в Ростове не сидел? В общем, стали домогаться женщину, а пацана стукнули маленько, чтобы под ногами не путался. Ну и он этим уркам устроил… Варфоломеевскую ночь. Мать его сама была в шоке – ее скромный и тихий сынуля разметал эту гоп-компанию, как котят каких-то. Причем кровищи там было… Он их не просто отметелил – он их всех порезал на ремни. Отобрал у двоих ножи и вот так, сразу двумя ножами и орудовал. За пару минут просто нашинковал этих уродов. Когда милиция приехала и «скорую» вызвали, то врачи, когда приехали, сразу сказали – мы вам здесь не нужны, вызывайте труповозку. Четыре трупа за пару минут!
– Мда, этот… как его… – генерал запнулся, и посмотрел на майора выжидательно.
– Кёсиро Токугава, – сразу напомнил Шардин.
– …Вот-вот, Токугава – этот почище нашего Зверя будет. Наш школьник разочек всего приложился, да и то так, слегка. Одного урку грохнули и интеллигентно так, без крови. А этот, похоже, харакири привык устраивать?
– Прошу прощения, товарищ генерал, харакири – это когда сам себе, – проявил осведомленность старший лейтенант Колесниченко.
– То, что ты старлей, все знаешь – похвально. Но не думай, что генерал такой уж дуболом, – Леонов погрозил Сергею пальцем. – Все я прекрасно знаю и про харакири, и про сэппуку. В переводе с японского этот термин означает «живот» и «резать». Слово сэппуку пишется теми же иероглифами, но читается со слова «резать». Вот и вся разница. Что касается нашего фигуранта, то просто решил пошутить. Кто ж знал, что у меня такие грамотные офицеры служат! Продолжай, майор, – Леонов кивнул Шардину.
– Слушаюсь. Так вот, после той бойни нашему Косте-Японцу – кстати, это его, так сказать, кликуха в Ростове – поступила предъява от местной воровской общины. Потому что там в той компании были двое воров, вышли прогуляться, ну, заиграла кровь молодая… Короче, мальчику попытались высказать претензии в мягкой форме, мол, пацан еще, 13 лет. Но наш подросток предъявщиков послал далеко, причем, обоим вломил таких… по первое число, в общем, выписал. И тогда решили пионера наказать уже серьезно, мол, не по чину, молодой да ранний, серьезных дядек парафинит, кровушку проливает. Собрались мальца проучить, пришли к нему домой – а семья этих японцев в частном секторе живет. Ну и как пришли, так и ушли, причем, из шестерых троих пришлось уносить потом... на кладбище.
– Мда, серьезный такой мальчик, – хмыкнул Колесниченко.
– Куда серьезнее нашего Зверева. Семь трупов за три дня. А потом еще двое – когда попытались тихо парня удавить в парке вечером. Тот по вечерам занимался в парке, ну двое сзади пытались удавку набросить. Там и остались… висеть. Милиция утром нашла. Доказать не доказали, но все следы к этому малолетнему японцу…
– А кроме смертоубийства что-то еще этот Токугава умеет делать? – спросил внезапно Сафонов.
– Как оказалось, мальчик прекрасный спортсмен, по крайней мере, отличный гимнаст и акробат. В школе блистает. Ну и в местную секцию по гимнастике ходит, выполнил первый разряд. И еще рисует очень хорошо. Правда, не удалось выяснить, были ли у него эти таланты раньше – с родителями еще беседу не провели, только предварительно наши сотрудники беседовали. Кстати, отец у него – бывший сотрудник ГРУ, наш коллега, да еще и участник боевых действий. Так что вначале думали, что отец пацана натаскал. Но, судя по рапортам сотрудников милиции, раньше этот Костя вел себя очень скромно. И снова один нюанс – изменения произошли после того, как этот мальчик попал в серьезную аварию.
– А что именно произошло? – заинтересовался уже и Кустов.
– Этот Костя-Японец – я буду так называть его для удобства, имя уж больно непривычное, да и оперативный псевдоним уже за ним закрепился – так вот, Костя этот какую-то девочку спасал, та выбежала на проезжую часть прямо под автобус. Мальчик прыгнул, девочку успел толкнуть на тротуар, а сам был сбит автобусом. Хорошо еще, что водитель успел руль повернуть и удар пришелся вскользь. Но пацану и этого хватило, в больницу доставили быстро, но он неделю был в коме. Ну а потом… сами понимаете… – Шардин виновато улыбнулся, будто он лично виноват в том, что произошло в Ростове.
– А в Одессе что? – спросил Леонов.
– В Одессе-маме то же самое, что и в Ростове-папе. Только там не японец, а еврей. Одесский еврей Миша Филькенштейн по кличке Филин.
– И что это Филин? Многих поклевал? – усмехнулся Валерий Кустов.
– Да есть пострадавшие, – Шардин бегло просмотрел несколько документов из своей папки. – Просто ситуация один в один – скромный еврейский мальчик, скрипка, отличная учеба в школе… И вдруг – бац – скрипку забрасывает, школу тоже, и становится грозой Молдаванки. Райончик, кстати, самый бандитский еще со времен описываемого Бабелем Миши Япончика.
– Да, уж, нашего япончика бы туда, – скаламбурил Колесниченко.
– Не дай бог! Там и так этот наш скрипач такого натворил… Похоже, этот еврейчик попытался там чем-то торговать, его «кинули», он стал разбираться… В результате – три трупа и на Молдаванке этот малец стал просто-таки самым центровым.
– А каким образом действует этот милый мальчик? Тоже холодное оружие? – поинтересовался Колесниченко.
– Нет, этот действует в основном приемами рукопашного боя, правда, на каратэ или что-то подобное его приемы не похожи, специалисты утверждают, что такой борьбы вообще нет. Какой-то набор непонятных движений, но, тем не менее, система эта очень эффективна, причем, даже против вооруженного противника. Именно этот факт меня сразу насторожил, и я дал команду изучить дело Филькенштейна очень тщательно, а все материалы по делу собрать и отправить мне копии.
– Вы, товарищ майор, решили, что это наш случай только потому, что приемы были неизвестные, или потому, что возраст этого «героя» был слишком мал? – спросил Кустов.
– И то, и это. А еще – точно так же этот Миша Филькенштейн побывал в коме. После выхода из которой он резко поменял свои наклонности – вместо скрипки взял в руки карты, стал торговать, ну а потом стал ручками своими музыкальными убивать людей, – ответил Шардин.
– Ну, слава Богу, он убивал не людей, а преступников, я правильно понимаю? – спросил Леонов.
– Так точно, товарищ генерал, все трое, кого этот Миша убил – рецидивисты, известные в Одессе воры. За то и предъява этому юноше была, ему уже 14 лет, взрослый практически. Вот и решили мальчика на место поставить. А мальчик сам местную босоту построил, сначала к авторитетам пришел и за полчаса развел их, как младенцев.
– То есть? Это как? – Леонов даже встал со своего кресла.
– Да очень просто. Этот Миша Филькенштейн обосновал свою правоту. И сам, в свою очередь, сделал предъяву авторитетным ворам, причем, по всем, так сказать, правилам воровского этикета. Перечислил все воровские законы, все «косяки», которые были допущены ворами в отношении его. В общем, чтобы не терять лицо, местные авторитеты мальчика отпустили на все четыре стороны. И теперь он, как говорится, «банкует» на Молдаванке.
– А что милиция? – поинтересовался генерал КГБ.
– А что милиция? Вспомните Бабеля – «где заканчивается полиция и начинается Беня?» Так и там. Это ж Одесса. За трупы мальчику предъявить было нечего – самооборона, ребенок от преступников защищался, а за его криминальные таланты – карты, торговля – так в Одессе это даже криминалом не считается. Ну, фарцует пацан, но так масштабы невелики, для себя, для родственников, он же не цеховик какой, не торгаш. Так что не трогали этого скрипача, а теперь я дал команду не трогать, – Шардин закрыл папку.
– Получается, только Ростов, Одесса, Волгоград и Ленинград? Четверо? – Леонов как бы подвел итог.
– Так точно, товарищ генерал. Миша Филькенштейн, он же Филин из Одессы, боец неизвестного стиля борьбы. Кёсиро Токугава, он же Костя-Японец из Ростова. Тоже боец, но еще и гимнаст, а также имеет навыки диверсанта. Иван Громов из Волгограда, снайпер уровня спецподразделения госохраны. Ну, и Виктор Уткин из Ленинграда, боксер и поэт-песенник. Все четверо, похоже, прибыли к нам по тому же пути, что и опекаемый нами Максим Зверев.
– Так, понятно, будем разрабатывать эту «великолепную четверку». У тебя все, майор? – спросил Леонов у Шардина.
– Почти, товарищ генерал.
– А что еще осталось?
– У меня есть версия, товарищ генерал, того, почему они попали к нам и откуда, – Шаридн встал со своего стула.
– Да ты сиди, сиди, майор. Так что за версия? – Леонов встал и подошёл к Шардину.
– Поскольку все наши пионеры изменились после попадания в кому, я предполагаю, что все они одновременно попали к нам примерно в одно и то же время, что и Зверев, с разницей в месяц-два потому, что там, откуда они прибыли, идут боевые действия. Проще говоря, идет война. О которой и пытался нас предупредить Максим Зверев… – Шардин посмотрел на всех в комнате совещаний каким-то другим, совершенно отрешенным взглядом.
– То есть, ты полагаешь, майор, что в нашем будущем Советский Союз все-таки вступил в войну с империалистами? – генерал Леонов отошел к стене, повернулся к Шардину и ко всем, кто сидел за столом совещаний.
Но ему неожиданно ответил Валерий Кустов.
– Боюсь, товарищ генерал, что в будущем нашем нас уже не будет. Я имею в виду, не будет Советского Союза, как государства. И война будет не одна…
Начальник информационно-аналитического управления внешней разведки КГБ СССР генерал-майор Николай Леонов молча снова подошел к своему столу, сел в кресло, и только потом, открыв свой блокнот и черкнув там что-то, поднял голову и произнес:
– Ну, что ж. Вы все, здесь собравшиеся, вплотную подошли к самой серьезной государственной тайне СССР, которую я, генерал-майор Комитета государственной безопасности, могу вам открыть. Я не буду брать с вас никаких подписок, потому что даже если вы решитесь кому-то об этом рассказать, то вам поверят только в одном учреждении – психиатрической больнице. Поэтому обойдемся без формальностей…
Он нажал кнопку под столом, дверь открылась, вошел дежурный офицер и, посторонившись, пропустил в кабинет незнакомого человека. Впрочем, незнаком он был только офицерам КГБ, потому что Сафонов и Кустов даже привстали со своих стульев…
– Боже, Мерлин… – прошептал Сафонов.
Вошедший сделал легкий кивок головой и, не говоря ни слова, сел на стул у самой стены возле двери.
– Тем, кто меня знает, нет нужды представляться. Для остальных назову себя – Сергей Алексеевич Вронский. Но, думаю, легенды обо мне в Управлении ходят четверть века. Так что у вас есть шанс познакомится с легендой.
И Вронский улыбнулся…
- Writer
