Мои шальные дяди

Глава 4-2

Он показал кобуру, а в ней пистолет. Вот тебе и школьный психолог. Он задержался, только потому, что кому-то звонил. Мы вышли на улицу и сели в его машину. Не включая фар, Андрей Николаевич поехал к дому.

Я смотрела на поселок и слышала в ушах вовсе не шум машинного мотора или ворох колес по заснеженной дороге, а бешено колотящееся собственное сердце. Безумие возвращаться домой, но разве я могла бросить маму, могла отпустить ее в дом, где возможно нас поджидает группа вооруженных головорезов. Андрей Николаевич конечно настоящий мужик, но мама не его женщина. Он нам не семья.

Подъезжать близко к дому, мы не стали. Остановились за три двора, свернув в небольшой карман. За это время, на улице значительно похолодало, и ночь обещала быть морозной. Когда студено, в наших краях над головой нет облаков, только Луна висит и освещает замершие леса и равнины вокруг. Мы шли огородами, исподволь, наблюдая, как пар валит из наших ртов и носом от нервного дыхания. Нельзя шуметь. А в случае гостей, требовалось уходить очень быстро, и мы оставляли за собой все калитки распахнутыми. К счастью по пути к дому, нам никто не встретился и мы никого не увидели. Никого и ничего подозрительного.

Дом с огорода выглядел, как обычно. Все окна темнели, а вокруг стояла тишина. Мама и Андрей Николаевич первыми прокрались через черный вход и убедившись, что в доме никого нет, закрыли все вторые двери и зашторили окна. У нас висели специальные светонепроницаемые шторы, для того, чтобы гости могли спать даже днем при полной темноте. Сегодня они пригодились, чтобы скрыть свет для прохожих на улице.

Я вошла в дом, тяжело дыша, прислушиваясь к звуками и запахам. Мама зажгла небольшой фонарик, который мы держали вместе со свечками и спичками на случай аварий, и зажгла его. Чудно понимать, мы у себя дома, но крадемся во тьме будто воры, а в одной из комнат лежит тело моего отца.

Мы убедились, что он все еще там. При виде его мама не удержалась от слез, немного загундев. Мы поднялись наверх в их спальню, и там тоже закрыли окно, дополнительно опустив жалюзи. Только после этого мама включила свет.

- Вот они, - сказала она, открывая глубокий шкаф, в котором можно при желании жить, так как он был больше похожим на лестничный чулан.

В его дальнем углу, за коробками с обувью и двумя рейками с одеждой стояли чемодан и рюкзак отца.

- Давайте торопиться, пока никто не явился, - наполнил Андрей Николаевич, видя, что мы не решаемся их вытащить наружу.

Я достала рюкзак, но вот чемодан мне не удалось даже сдвинуть с места. Тогда в шкаф залез Андрей Николаевич, а в следующую секунду издал звук удивления и с усилием, дернув его на себя, выволок наружу.

- Это вовсе не чемодан, - сказал он, едва не присвистнув, настолько сильным было его изумление. – А ручной пулемет, сирийского производства со съемным стволом, при случае его можно использовать, как гранатомет, типа Хаммер. Ты знала, что у вас в доме есть, такое?

Ну, откуда ей знать. Отец мог хранить в нем что угодно, даже ядерный комплект боеголовок, она бы не стала интересоваться.

- Ты уверен, что там нет денег, - спросила она, расстроенно, хлопая глазами.

- Нужно его открыть и выяснить.

«Чемодан» блокировал кодовый замок. Мы открыли рюкзак. Внутри лежало сменное белье, носки, свежие джинсы и джемпер, летняя кепка с надписью Туркас и несколько красных футляров с медалями. Но ни ключа, ни документов или хотя бы денег в нем не было.

- Может быть, пароль есть на нем. Брелок или что-то еще? – предположил Андрей Николаевич.

Мы согласились. Спустились вниз, в комнату, где лежал отец. Мама обшарила его карманы в одежде, посмотрела кровать, поискала на шее. Не нашла ничего, кроме складного ножа, приглашения и пачки сигарет с зажигалкой.

- У нас мало времени, - заметила она. – Я ничего не вижу.

Мы втроем стояли и смотрели на труп. Я думала, что отец при жизни доставлял много проблем, и после смерти продолжает в том же духе.

- Тогда пошли? – предложил психолог.

- Нет, мы не уйдем отсюда, пока не выясним, что в том чемодане, - маму уже было не остановить. – Я посмотрю в комнате, а ты посмотри его еще раз.

Велела она мне. Включив фонарик на сотовом, я начала перебор тряпок и вещей по новой, но ничего так и не нашла. Сев на матрас, задумалась. Отец не выглядел человеком, который все помнит, при таком количестве алкоголя, мог ли он бояться забыть набор цифр. Я решила, что мог, покосилась на его тело.

Встав, я отбросила одеяло, которым мы накрыли его, разглядывая. Он лежал на полу в футболке и трусах в той же позе, в какой рухнул. Потянувшись за складным ножом и натянув на нем ткань, разрезала футболку от шеи до края, разглядывая татуировки. И в самом деле, на внутренней стороне правой руки почти у подмышки стояли пять цифр. Странная тату, решила я, запомнив их, поднялась наверх.

- У него тату 49856, - сказала я.

Андрей Николаевич, набрал код и замок на «чемодане» лязгнул, открывшись. Мы все трое заглянули внутрь.

Невообразимо, но он оказался прав. Отец притащил в дом оружие. Что он собирался делать? Устроить опорный пункт и вести бой? Небольшую войну!? Уму непостижимо. Тем не менее, внутри лежал разобранный пулемет и боеприпасы. Сверху два толстых пакета размером с альбомный лист. В одном оказались пачки денег. При виде их, мама радостно взвизгнула и выдохнула с облегчением, а в другом сумка с тонким ноутбуком и шнурами.

- Что ж, - сказала мама. – Теперь можно говорить соседям, что он приличный человек. Хотя бы оставил тебе наследство.

Оставил? Я посмотрела на нее не разделяя и не чувствуя никакой радости. Она открыла пакет с деньгами и начала их тут же пересчитывать, словно больше никуда не нужно торопиться. Пока Андрей Николаевич рассматривал ноутбук, я заметила тонкий листок, свалившийся за железо. Оказалось фотокарточка.

Небольшая, выцветшая, на ней отец стоял в обнимку с Маликой, а рядом молодой черноволосый парень. Буквально вчерашний подросток. Я попыталась найти в его лице приметные черты отца или Малики. Подумала, может быть у меня есть брат. Но затем решила, что юноша не брат, так как он одет в военную форму, а руки защищали перчатки, как будто он где-то на полигоне. Мало ли кто это? Кто угодно. Я вспомнила, что нужно спешить и бросила взгляд на маму, хотела возмутиться, но поняла, что она смотрит на пачки денег в изумлении. Деньги оказались разных стран. В пачках юани, доллары, фунты, евро, другие.

- Похоже, он хранил нычку на случай быстрого отхода, - решил Андрей Николаевич, разглядывая документы, вместе с ноутбуком.

Непонятный звук привлек мое внимание. Я вскинула руку и шикнула. Мы все трое затихли и стали прислушиваться.

За окном в ночной тишине, казалось доносится шорох шин, которые я сегодня уже слышала. Кралась чья-то машина, тихо подкатывая к нашему дому. Мама зашуршала пачками, торопливо и лихорадочно все скидывая назад в мешок, пока Андрей Николаевич, подошел к окну и, погасив свет, выглянул за штору.

Меня прошиб озноб. Все приехали, и сейчас нам понадобится пулемет отца. Представляю, как соседи будут с нами здороваться, после того, как мы жахнем хаммером по чужой машине прямо посредине ночи. Наверное, заикаясь. Я тоже подошла к окну и выглянула.

Из машины выскользнули четыре тени. Люди передвигались бесшумно, как приведения. Сердце сжалось от понимания, что возможно это конец. Мы конечно, вооружены, но мы мирные люди. Психолог дал знак, всем замереть.