Монро

17

Девушки один за другой подходили, знакомились, смеялись, кто-то щёлкал зажигалкой,

в воздухе уже висел сладковато-горький запах дыма.

Я невольно подумала — да это, кажется, вовсе не табак,

но промолчала. Здесь, похоже, многое было позволено.

Кто-то красился прямо у зеркала, кто-то поправлял чулки,

в углу визажист быстро наносил блёстки на веки,

а парикмахер с заколотыми шпильками в зубах колдовал над чьими-то волосами.

Музыка играла тихо из телефона — ритмичная, чуть хриплая,

и девушки напевали, между делом отпуская колкие шутки.

— Расслабься, Монро, — сказала темноволосая, —

здесь все сначала дышат как перед казнью, а потом — как на празднике.

Я кивнула, стараясь улыбнуться.

Меня уже усадили в кресло, кисточки заскользили по лицу,

пудра пахла розой и чем-то дорогим, непривычным.

Пальцы мастера легко крутили мои волосы,

и когда я взглянула в зеркало, то на меня смотрела другая я —

чуть ярче, чуть смелее, с блеском в глазах.

Одежда.

Сэм показал мне гардеробную —

там, словно в театре, висели костюмы: блёстки, шёлк, стразы,

всё открытое, дерзкое, будто созданное для того,

чтобы не прятать, а бросать вызов.

Я выбрала чёрное платье —

спина открыта почти до талии,

на ткани серебрились бусинки, как капли звёздного дождя.

Чуть велико — ну да, не моё, но пока другой нет.

Я натянула его, поправила бретельки,

вздохнула: «Господи, хоть бы не упало посреди сцены».

В этот момент дверь приоткрылась, и заглянула одна из танцовщиц.

— Монро, музыкант спрашивает — ты сама поёшь или фонограмма будет?

Я обернулась, прижимая платье к груди:

— Подожди, платье большое, сваливается!

Она усмехнулась:

— Ну, сейчас мы тебя затянем, звезда.

Подошла, ловко потянула за ленту внутреннего корсета,

я охнула — дыхание перехватило.

— Потерпи, зато держаться будет.

— Булавка бы не помешала, — пробормотала она, роясь в шкафчике.

— Вот, — щёлкнула булавкой и закрепила ткань у талии.

— Всё, теперь огонь. Только не падай в обморок —

дыхание экономь, а то песня без воздуха не выйдет.

Я нервно усмехнулась. Вот же дура даже не знала что есть карсет внутри, и думала что спина такая открытая..

Сердце билось так, будто собиралось само выйти на сцену раньше меня.

В голове звенело: десять минут до выхода.

В дверь постучали — негромко, но уверенно.

Я обернулась, поправляя платье. Вошёл мужчина.

Высокий, с кудрявыми тёмными волосами,

а глаза — зелёные, как изумруд под светом софита.

Тонкие губы, лёгкая небритость, спокойная улыбка.

Господи, — мелькнуло в голове, — здесь что, конкурс красавчиков? Я сейчас опысаюсь от такого мужчин.....

Он подошёл ближе, в руке — папка с бумагами.

— Привет, — сказал он мягким, почти певучим голосом. — Я Алекс, музыкант.

Сегодня работаем вместе. Ну что, Монро, посмотрим, что поёшь? Я удевленна все знают уже меня, и называют Монро. Наверное Сем сказал... Вот шустрый...

Я кивнула, стараясь выглядеть уверенной.

Он раскрыл лист — список песен, мелкие строки, галочки, пометки.

— Знаешь эти? — спросил он, указывая пальцем.

Я пробежала глазами.

Некоторые знала наизусть, откуда-то из старой памяти —

старые джазовые мелодии, пара лирических песен,

а вот с другими — нет, мимо.

— Эти — да, — сказала я, ставя галочку.

— Остальные 4-5 пока не уверена, нужно послушать пару раз.

— Хорошо, — он кивнул, — тогда начнём с лёгкого.

Публика сегодня горячая, но требовательная.

Главное — не бойся. Они чувствуют страх,

и тогда перестают слушать.

Я усмехнулась.

— Легко сказать.

Он улыбнулся чуть шире, склонил голову:

— Просто пой для себя. Не для них. Тогда всё получится. Или покуришь?

Я сказала ой нет спасибо...

Его слова почему-то задели что-то внутри.

Я кивнула, стараясь не показать, как бешено стучит сердце. Ну смотри, если ты сильно волнуешь попроси, девушки даст тебе покурить и все отпустит.

Музыкант вышел, оставив после себя аромат кофе и лёгкой древесной воды.

Я осталась одна в гримёрке,

глядя на лист с галочками и своё отражение в зеркале.

Голос дрожал, но где-то глубоко внутри появлялось странное чувство —

смесь страха и предвкушения.

Пора выходить.

Я стояла у двери, прямо перед красной лампочкой,

ждала, когда она загорится.

Сзади уже выстроились девушки —

в одинаковых блестящих платьях, переливающихся,

их плечи сияли, а огромные перья вееров сверкали под светом прожекторов.

Каждая — как из другого мира, безупречная, уверенная,

и я рядом с ними чувствовала себя почти чужой.

Из зала доносился гул, смех, звон бокалов.

А потом голос.

Он звучал громко, уверенно, с лёгкой хрипотцой.

Алекс.

— Дорогие гости, дамы и господа!

Сегодня у нас особенный вечер!

На сцене впервые выступает новая певица —

прекрасная, загадочная,

Монро!

Моё имя эхом разнеслось по залу,

и в ту же секунду красная лампа вспыхнула.

Охрана кивнула мне: пора.

Дверь распахнулась —

и ослепительный свет прожекторов ударил в глаза.

Аплодисменты, свист, вспышки камер.

Я сделала шаг —

и будто оказалась в другом мире:

звук стал вязким, воздух — горячим,

всё вокруг закружилось в блеске света.

Девушки выбежали следом,

их веера из перьев закрыли сцену,

а потом, по сигналу, резко разошлись,

создав вокруг меня вихрь света и движения.

Я стояла в центре —

в чёрном платье, с дрожью в коленях и микрофоном в руке.

— Спасибо всем… — прошептала я, едва слышно. —

Очень приятно быть здесь.

Аплодисменты усилились.

Музыка зазвучала.

Ритм заполнил зал,

девушки двигались идеально синхронно,

перья колыхались в такт,

а я, глубоко вдохнув,

впервые начала петь.

Голос дрожал пока Алекс не присоеденился. Схватив мою руку жмал крепко я успокоилась,

Голос дрожал,

но через несколько секунд

страх растворился —

и осталась только сцена,

свет и музыка,

словно я принадлежала этому мгновению.

К концу вечера я уже пела уверенно.

Голос звучал спокойно, чисто —

словно я наконец вспомнила, кто я есть.

С нескольких песен Алекс пел со мной —

его голос дополнял мой,

и между нами будто возникла тонкая нить ритма и доверия.

Мы улыбались, ловили взгляд друг друга сквозь прожектора,

и на какой-то миг я совсем забыла, где нахожусь.

Музыка, свет, аплодисменты — всё слилось в одно.

Два часа пролетели как мгновение.

Когда мы спустились со сцены,

в гримёрке было шумно —

девушки смеялись, переодевались, некаторые девушки обсуждали гостей. А некаторые обслуживали гостей, точнее трахались за деньги..

Воздух был густой от духов, лака и табачного дыма.

— Монро, ты сегодня жгла! — сказала Мира, поправляя волосы.

— Голос у тебя просто бомба!

— Да, — добавила другая, — не скажешь, что это твой первый день.

Я улыбнулась — впервые искренне, без напряжения.

Может, и правда не всё здесь так страшно…

В дверь постучали.

Зашёл Сем — с планшетом и аккуратной стопкой конвертов.

— Молодцы, девочки, вечер удался.

Он подошёл ко мне, протянул конверт.

— Твоя зарплата за день — сто двадцать.

Плюс чаевые. Неплохо для дебюта, Монро.

— Спасибо, — сказала я, чувствуя, как сердце согревается лёгкой радостью.

Девушки смеялись, пересчитывали деньги, шутили,

а я сложила конверт в сумку и поднялась.

Смена закончена.

Ноги гудели от каблуков, но внутри было тихо и спокойно.

Я вышла через боковой выход.

На улице пахло ночным воздухом и прохладой.

Город уже спал — неон отражался в мокром асфальте.

Я подняла руку, вызывая такси,

и вдруг улыбнулась своему отражению в витрине:

Ну вот, Амалия. Ты выстояла.

Я села в такси, захлопнула дверь и откинулась на спинку сиденья.

В салоне пахло дешёвой вишнёвой «ёлочкой».

Фонари за окном тянулись длинными золотыми полосами,

а я глядела в экран телефона.

Десятки, нет — сотня сообщений, и звонки.

Реми.

Опять.

Сердце сжалось, потом выдохнуло раздражённо.

— Уффф, хватит… — прошептала я. — Завтра поменяю номер, к чёрту всё это.

Шофёр взглянул в зеркало, но промолчал.

Я смотрела на город за окном —

ночной, равнодушный,

как будто и не знал, что у кого-то внутри шумит буря. Сказав адрес, я просто расслабылась.

Такси свернуло к моему двору.

Тусклые фонари, мокрый асфальт,

старые стены домов — всё казалось родным и усталым.

Я первым делом огляделась:

машины Реми нет.

Слава Богу.

Я выдохнула.

Поднялась по лестнице, тихо открыла дверь.

Дома всё спали.

Мама, Ева

Посмотрела Холодильник пуст. Вот блин я же дала деньги на покупки, хотья бы могла же заказать...

Завтра куплю продукты, — подумала я. — Завтра будет новый день.

Я скинула с себя одежду

и просто рухнула на кровать, не включая свет.

Голова гудела от музыки и воспоминаний,

но в груди было странное чувство —

усталости, облегчения и чего-то, похожего на надежду. Но блин Самуель, Сем Алекс и еше парочки красавчики, их внешность ооо да я бы хотела хотья бы.... Ят рогала свою грудь... Господы что я думаю, Я чистая скромная я должна заработать и маму аперацию, и дом надо ремонтировать...

Перед тем как заснуть, я ещё раз взглянула на телефон.

Экран снова мигал именем Реми.

Я перевернула его экраном вниз.

— Отстань… — прошептала я в темноту.

И впервые за долгое время уснула без страха.