Телохранитель Горгоны

Глава 9

Юля рассеянно наблюдала за тем, как маленькие капельки падали из стеклянной бутылки, чтобы потом по тонкой трубочке стечь прямо ей в вену. Она уже давно не плакала, успокоительное действовало хорошо.

Отец только что ушел. Таким перепуганным Юля его еще никогда не видела. Или скорее, не помнила, ведь когда-то ему пришлось пережить нечто более страшное.

При отце она храбрилась, шутя называла себя наивной дурочкой, которая пошла с незнакомцами, даже не посмотрев документы, и пыталась улыбаться. Владимир Сергеевич тоже пытался улыбаться в ответ, но не мог скрыть дрожащих губ, когда слушал сбивчивый рассказ дочери о том, что ей никто ничего плохого не делал и даже не угрожал. Когда дошла до места с захватом, замолчала. Сил не было рассказать, какой ужас она испытала. Но не от угроз Саши, а от пронзительного холодного взгляда из разреза маски. Взгляда убийцы.

- Его посадят за то, что он убил его? - наконец спросила она, не называя имен.

- Нет, конечно, - Владимир Сергеевич не знал о том, что произошло в подробностях, поэтому подумал, что дочь беспокоится за своего охранника. - Проведут внутреннее расследование. Соберут показания о том, что его действия были обоснованы...

- Но они не были обоснованы, пап. Он не должен был убивать Сашу.

- Но... - полковник взглянул в ядовито-зеленые от злости глаза. - Разберемся, - коротко пообещал он. - А теперь отдыхай.

И ушел. Ушел быстро, скомкано попрощавшись. Видимо, и правда, побежал разбираться.

Вот и лежала теперь Юля в полном одиночестве, развлекая себя разглядыванием капельницы. Спать она боялась, потому что каждый раз, как закрывала глаза, видела ненавистный холодный взгляд. Слышала злые слова обоих мужчин. И думала, что если бы Кириенко так не наседал, то она точно уговорила бы Сашу сдаться.

Если бы...

Когда Юля открыла глаза в палате было темно. Пришлось встать и прошлепать к выключателю у двери. Ночника у кровати не было, а находиться в темноте и неведении не хотелось.

Нашла взглядом свои вещи. Рядом со стопкой одежды лежала сумка. Кто принес ее, женщина не заметила, но была этому человеку искренне благодарна. Ведь там было все.

Достала из сумки телефон. Оказывается было не так уж и поздно, всего восемь часов вечера. В оповещениях несколько пропущенных звонков от Кати, генерального, Макса.

Прежде всего позвонила секретарю, сообщила, что с ней все в порядке и что завтра она уже выйдет на работу. Катя расплакалась в трубку, что-то хотела говорить, но Юля прервала ее, пообещав все подробности на следующий день.

Потом звонок Пал Палычу. Тут парой фраз не обошлось. Пришлось рассказать все в подробностях, в том числе и о гибели сотрудника. Генеральный, судя по долгому молчанию после рассказа, пребывал в глубоком шоке. Через какое-то время буркнул, что подробности нужно будет обсудить завтра и отключился.

Середа пожала плечами. Какие ему подробности еще нужно обсудить, она и так все рассказала? Но решила не заморачиваться по этому поводу, так как была проблема поважнее. На нервной почве ей всегда жутко хотелось есть. А так как день выдался не просто нервным, а прямо таки сумасшедшим, есть хотелось безумно.

Накинула на плечи пиджак, не ходить же по больнице в ночнушке, а халат папа привезти не догадался, и вышла в коридор. Нашла глазами сестринский стол и тихонько пошоркала туда. Тут также располагались диванчики и негромко работал телевизор. Немногочисленные пациентки вместе с медперсоналом внимательно наблюдали за разворачивающимися на экране страстями.

Как раз в этот момент герой расправляется с главным злодеем и спасенная героиня бросается в его объятья, с благодарностью даря страстный поцелуй. Играет безумно романтическая музыка. И пока благодарность не перешла в горизонтальную плоскость, Юля поспешила подойти к медсестре и спросить, возможно ли ей в такое время не умереть с голоду.

Медсестра при виде "тяжелой" пациентки ахнула и, подхватив ее под руку, поволокла обратно в палату. По пути сообщила, что, оказывается, в ее палате есть холодильник, а разогреть еду можно в столовой. Но так как ходит пациентке нельзя, то она все сделает сама.

Середа удивленно поглядела на женщину, а потом догадалась, что папа, видимо, попросил особую заботу к своей дочери проявить. Но с чего это ее окрестили "тяжелой"? Чувствовала она себя нормально. Сегодня, так уж и быть, ночку поболеет, а завтра с утра мотнется домой и снова - в трудовые будни.

Но планам не суждено было сбыться. Ее не то, что с утра, а и после обеда не выписали. Даже требование отпустить под расписку проигнорировали. Середа сперва возмутилась таким поведением эскулапов, но потом уловила непроизносимый посыл о том, что они не могут ее отпустить вовсе не по состоянию здоровья, а по настоянию одного небезызвестного полковника полиции.

Поблагодарив лечащего врача, женщина вышла из ординаторской, еще раз покосилась на выход из отделения, который еще вчера вечером, она это точно помнила, был открыт нараспашку. С силой выдохнула, успокаиваясь и двинулась в палату, чтобы иметь там серьезный разговор.

- Папа, что это значит?

- Угроза все еще не полностью, устранена, - Владимир Сергеевич не нуждался в пояснениях, и отвечал соответственно.

- Так приставь ко мне охрану и позволь выписаться из больницы. Что за детский сад? Я обещала, что сегодня выйду на работу.

- Хорошо. Тогда завтра...

- Нет, пап, не завтра. Сегодня. Я должна выйти на работу сегодня.

- Юля ты понимаешь, что... тебе нужно восстановиться. Пережить утрату...

- И мне будет это гораздо проще сделать, если я буду заниматься чем-нибудь полезным, а не тухнуть в палате перед теликом с двумя работающими каналами.

Юля чуть не сказала "Какая, к черту, утрата, если у меня договора во второй раз на стадии подписания срываются?", но не захотела показывать отцу, насколько очерствело ее сердце за четыре года проживания с мужем. Саша начал растапливать ее сердце, да, но до того, чтобы вернуть его в нормальное состояние, было невероятно далеко.

Юля смахнула накатившую слезу.

- Ну? - с нажимом рыкнула она притихшему собеседнику.

- Хорошо.

Отец отключился. И судя по тому, что ни слова не сказал на прощанье, был взбешен. Но Юля и сама была далеко не спокойна, так что с удовольствием делилась своим настроением с окружающими. Сначала с медсестрой, потом с лечащим врачом и, вот, с отцом.

Время терять не хотелось, поэтому она сразу переоделась в одежду, в которой была накануне, накрыла покрывалом больничную кровать и уселась на ней в ожидании человека, который высвободит ее из врачебного заточения.

Ждать пришлось долго. Директор по продажам уже усомнилась, что сегодня ей удастся попасть-таки в офис. Но все же, когда в дверь постучали, ответить не спешила. Что-то почувствовала. И не ошиблась.

На разрешение войти в палату бочком и пригибаясь, в больничной накидке и бахилах, шагнул Кириенко.

И тут до Юли дошло, что она далеко не в порядке, что при виде мужчины у нее возникает непонятное желание бежать и спрятаться, как будто он в нее стрелял, а не в Сашу.

Кириенко был гладко выбрит, лицо расслабленно. Спина прямая, но без напряжения. От низкого спокойного голоса, Юля вздрогнула.

- Вы уже готовы? Тогда пойдемте. Пришлось повозиться с врачом, поэтому так долго, но теперь все улажено, - фраза получилась настолько двусмысленная, что женщина поежилась.

- Что Вы здесь делаете? - прошипела Горгона, стараясь взглядом превратить мужчину в камень, но у того оказался иммунитет.

- Свою работу.

Эти слова подействовали отрезвляюще. У нее тоже была работа, причем очень важная и безотлагательная. Юля спрыгнула с кровати, сунула ноги в туфли, накинула пальто и схватила сумку. Недовольно покосилась на протянутые бахилы, но послушно натянула их на ноги.

Медработники уходящим вслед разве что не перекрестились. Так велико было их облегчения после избавления от этой змеи.

- А ты, я вижу, со всеми находишь общий язык, - хмыкнул Макс, когда они, наконец, вышли из здания больницы.

- Не разговаривай со мной, - сверкнула глазами Юля и молча пошла к знакомой Daewoo.

Кириенко на этот выпад только хмыкнул. Он тоже предпочел бы другую компанию, но похоже Середа-старший не понимал всю глубину возникшего между ними конфликта. Сегодня вечером они обязательно все выяснят, когда полковник приедет навестить дочь, если, конечно, она пустит Макса на порог.

В приемную директора по продажам Макс вошел, как обычно, стремительно. Осмотрелся. В покрасневших и слегка припухших глазах секретаря читалось смешение чувств изумления и гнева. Кириенко невольно покосился на вошедшую следом женщину. Неужели уже успела поделиться своими бредовыми мыслями с Катюхой? Но тут девушка возмущенно вскрикнула:

- Это все из-за Вас! Не стоило оставлять Юлию Владимировну до того, как на замену кто-то придет!

- Да, малышка, ты права, - просто кивнул Макс, не видел смысла отрицать свой косяк. - В этом я облажался. Простите меня, Катерина Витальевна... - поспешил он исправиться, не стоило называть секретаршу малышкой. - Юлия Владимировна, - кивнул он брюнетке в знак извинения, но она лишь фыркнула и скрылась в своем кабинете.

Катя замялась, но лишь на несколько секунд. Потом подхватила немереных размеров стопку бумаг и поспешила вслед за начальницей. Вышла быстро и юркнула к кофеварке, включая ее и подготавливая приборы.

- Кофе будете? - буркнула она, не оборачиваясь.

- Я сам угощусь, спасибо, - ответил Макс, как можно мягче. - Скажите только, где хранятся сливки?

- Мне не сложно, - тихо ответила она и поставила рядом с чашкой начальницы еще одну. - Сливки тут, - она открыла маленький ящичек, который в прошлый раз Кириенко принял за сейф. - Простите, что накричала на Вас.

Макс выдохнул. Он-то думал, что девчонка теперь считает его врагом, а она просто из-за своей несдержанности смутилась.

- Поверьте мне, я не сержусь. Сам себя вчера проклял, пока искали Вашу Юлию Владимировну.

Девушка обернулась и устремила на него изумленный взгляд.

- Вы искали ее?

- Ну да, - Макс смущенно почесал кончик носа. - И что бы она не думала и не говорила... я спас ее.

Мужчина попытался выделить именно слово "спас", чтобы его слова не звучали, как хвастовство. Он вовсе не гордился тем, что убил Ткача. Более того, сожалел, что не ворвался в комнату первым, чтобы успеть скрутить бандита у двери, а не принимать участие в перепалке с водителем. В первое мгновение он вообще расслабился, потому что подумал, что заложникам ничего не угрожает. Именно из-за этой секундной заминки Ткач и успел схватить Юлю.

Но рассказывать все свои мысли слишком долго. А кофе уже течет в чашки.

- Спас... - благоговейно выдохнула Катя, а в глазах заблестели слезы, которых эта девочка за прошедшие сутки, похоже, вылила немало.

- Кофе, - испуганно напомнил Макс.

- Кофе, - кивнула секретарь, смахивая ресницами накатившую сырость.

Она подхватила чашку для Максима Евгеньевича и поставила на приставную тумбочку рядом с подлокотником. Туда же с легким стуком опустилась сахарница и пара пакетиков сливок. Затем взяла чашку Середы и скрылась в кабинете.

Кириенко был уверен, что после того, как секретарь снова выйдет из логова Горгоны, благоговения во взгляде уже не будет. Змеюка хорошенько прополощет ей мозг.