Храм детства

Два мира. Предисловие Л. В. Дубакова

В центре повести Бориса Гречина «Храм детства» столкновение двух миров — мира взрослых и мира детей. Мы, взрослые, как медведи-шатуны в лесу, не оставляем детям шансов. На их собственную судьбу, не совпадающую с ожиданиями их пап и мам. На соприкосновение с национальной культурой, которой мы часто не знаем и которой чуждаемся. Наконец, на само детство, в котором детям не надо прагматически думать о будущем, всё своё время отдавая то одному, то другому кружку или каким-нибудь профильным курсам. У детей нет своего храма. Им негде мечтать, сидя в тишине и покое. У детей нет промежутка, закутка, где можно было бы спрятаться. Медведи-шатуны не засыпают на зиму или просыпаются посреди зимы от голода. Так и мы, взрослые, не обретя счастья или потеряв разум, разрушаем всё вокруг.

Героини повести, Мила Миронова и Алиса Стейн, стоят насмерть, пытаясь развивать в детях таланты и способность сопротивляться невежественному прагматическому миру, что истекает пузырящимся желанием и пышет пламенем гнева. Зная, что позже Борис Гречин напишет (в соавторстве с Э. Бэчелор) роман «Русское зазеркалье», где главная героиня Элис Флоренски будет совершать мистические путешествия, и одно из них будет погружением в мир детства, уничтожаемого серыми дождями, можно отметить, что образ Алисы Стейн в «Храме детства» оказался лишь намечен. Развитие он получит в будущем. Впрочем, и сама-то эта повесть небольшая по объёму. Алиса Стейн — иноземный цветок, выросший возле железной дороги, на окраине городской жизни. Элис Флоренски — цветок русский, чей полнокровный расцвет совершился в Англии. Эти героини отразились друг в друге, как в зеркале.

Алиса Стейн, столкнувшись с миром взрослых, погибает. Возможно, не от насилия, а от отравления страстями тех людей, кто о ней дурно думал и кто с ней резко разговаривал. Мир взрослых способен порождать клубы ненависти, в которых можно утратить сердцебиенье. Возможно также, что её гибель — это жертва, принесённая ею ради спасения сестры. Смерть Алисы, её кровь остановила медведей-шатунов, что нацелились и на Милу. К счастью, как и её мать-англичанка когда-то, Мила была спасена любовью. Главный герой повести, Дмитрий Сергеевич Горячев, тоже кто-то вроде медведя, во всяком случае в финале повести Мила в шутку его так называет. Но это другой медведь, он человек нетонкой на первый взгляд профессии, плотник, он погружён в прагматические отношения как бизнесмен, но он оказывается способен воспринять необычность Алисы и благородство Милы.

Повесть «Храм детства» завершается вопросом, который Дмитрий Сергеевич задаёт себе и всем нам: «Когда завершится война, не прекращающаяся между нами, взрослыми, и нашими детьми, в которой мы с неизменным успехом разбиваем их светлые мечты о более чистом и счастливом мире и приспосабливаем их к тому миру, который неряшливо сколотили сами?» Здесь стоит добавить, что в этом противостоянии, в этой войне, конечно, не может быть победителей, ведь речь идёт о наших детях. К тому же, мы, взрослые, рано или поздно однажды снова становимся детьми и сталкиваемся с тем же самым недобрым медвежьим разрушением детского мира, детского храма, которое когда-то давно сами совершили, оправдали и постарались покрепче забыть.

При этом, переворачивая тему, важно отметить, что речь в повести Бориса Гречина идёт не только или не столько о взрослых и детях в биологическим, возрастном смысле, сколько о двух состояниях души — открытом миру, ищущем, творческом и ограниченном, закосневшем, потребляющем. Как сказано в Библии: будьте как дети. Конечно, здесь имеется в виду не инфантильное состояние убегания от ответственности, но способность видеть мир сквозь суету и некрасивость земных игр. Так будем же как дети. Ведь именно тем, кто внутри себя остаётся ребёнком, чувствующим пространство земного храма, однажды обязательно отворится и храм небесный, другой мир, который будет за пределами леса земных страстей с его медведями-шатунами.

Л. В. Дубаков