Тишина

Глава 2

В доме было тихо. Вот уже два часа прошло, как я вернулась из особняка Фьюри, но от Кавьяров не было ни весточки. Это в некоторой степени радовало. Даже в большей степени.

Мое одинокое пребывание в пустом, умершем вместе с матерью доме вгоняло в жуткую тоску. Я уже нехотя потягивала вино из бокала, а потом вдруг решила, что чувствую необходимость ощутить присутствие Ханны через ее вещи. Мне нужен был запах, родной запах матери.

В ее спальне, что располагалась на втором этаже рядом с моей, всегда было убрано и пахло свежестью. Даже когда Ханна ворчала, что повсюду пыль, пыли-то и не было вовсе. Она просто привыкла ворчать по поводу беспорядка. Как же мне не хватало ее голоса сейчас, в тот момент, когда снова все наперекосяк.

Несмотря на то, что в самые страшные моменты моей жизни рядом ее не было, все равно чувства к матери не слабели. Она ждала меня всегда, даже тогда, когда не было надежды, даже получив известие о моей смерти, Ханна ждала. Как и я ее теперь. Сижу на мягкой кровати и смотрю на дверь, всеми фибрами души желая появления мамы на пороге этой комнаты. Но, конечно, она не придет.

Поднявшись и, наконец, осознав, насколько сильно перебрала с алкоголем, я поплелась в ванную и не выходила оттуда около часа, пока теплые струи душа, бьющие по плечам, не стали раздражать. Немного очухалась. Вода помогла прийти в себя, а еще – аспирин.

Уже спускаясь по лестнице на первый этаж, я вскинула глаза, оторвавшись от разглядывания собственных босых ступней, и остановилась. Входная дверь была чуть приоткрыта, и прохладный ветер едва ощутимыми порывами прохаживался по небольшому холлу.

Тут же сорвавшись с места, я кинулась вниз и, подлетев к двери, с грохотом ее захлопнула, но запирать не стала, будучи уверенной, что мне придется убегать.

- Фьюри? – Я почему-то подумала именно о нем, как о нежданном визитере, и прошла в гостиную. – Э… что…

У окна боком ко мне стоял Кавьяр, и я, хотя и была готова к подобному, все равно остолбенела.

Аккуратная стрижка, дорогая, но скромная одежда, начищенные ботинки – все это, несомненно, восхищало и делало честь греку. Однако уже по спрятанным рукам в карманы брюк и по напряженным широким плечам можно было сделать определенный вывод - Клио зол.

Боже, а когда было иначе?

- Здравствуй, Летти, - не поворачиваясь ко мне, Кавьяр продолжал вглядываться в темноту, что царила за окном.

- С каких это пор? Мое имя Лена, если ты забыл.

К счастью, голос прозвучал ровно и без пьяных ошибок в произношении.

Поправив растянутую футболку и скрестив руки на груди, я спокойно встала у стены и спросила:

- Каким ветром тебя сюда занесло, Клио?

Он повернулся. Я сглотнула. Опять эта хищная привлекательность. Настолько хищная, что внутри все сжимается. Интересно, я когда-нибудь перестану бояться мужчин?

- Мне жаль Ханну, - честно произнес грек, и я знала, он не лжет, – но даже потеря не дает тебе права поступать опрометчиво.

Отведя взгляд от лица Кавьяра, такого ухоженного, мужественного, я снова сглотнула комок в горле.

- Не нужно вычитывать меня. Кто-то хотел, чтобы я столкнулась с Фьюри. Отказываться не имело смысла. Они все равно вынудили бы выйти на него.

Я прошла к дивану и спокойно уселась, подняла глаза на Клио и пожала плечами.

- Не вижу смысла твоего приезда.

Он качнул головой.

- В кого ты превратилась, Лена, - прозвучало горько. – Ты сдаешься. Всегда боролась, а теперь сдаешься. Мне искренне тебя жаль. Твое лицо выражает абсолютное безразличие…

- А ты думал, я на шею тебе брошусь? Ведь ясно же, что это твои враги не оставляют меня в покое. «Черный Крест» сменил тактику, и теперь у них новый босс, и вот именно он, видимо, мечтает стереть всех нас в порошок, - наклонилась вперед, добавляя все тем же ледяным тоном: - Подумай, Клио, кому еще ты перешел дорогу, и разберись с этим наконец.

Я отвернулась, поджав под себя ноги, и плечом оперлась на мягкие диванные подушки. Покусывая костяшку пальца, я уставилась взглядом в стену. Кавьяр шумно выдохнул и, приблизившись, уселся на край кофейного столика, отчего я невольно напряглась – слишком близко.

Уставился в мой профиль. А лицо-то у меня заплаканное, отекшее, прямо постаревшее за эти несколько трудных недель.

- Ты никогда не научишься делиться своей болью, верно? – Ну не надо, пожалуйста, не надо говорить со мной таким низким и мягким голосом, просто смени тон на более грубый, умоляю.

Вздрогнув от внезапного прикосновения Кавьяра к моей ладони, я одернула руку и, не поворачивая головы, ответила:

- Болью не делятся, Клио. О ней молчат. О своих страданиях распинаются только те, кому на самом деле плевать на потери, те, кому хочется быть обласканным сочувствием. А если боль настоящая – о ней и вспоминать нет сил, не то, чтобы произнести вслух.

Повисло тяжелое молчание, не то, которым мы умели убивать время с греком раньше. Теперь оно тяготило неимоверно. Я глотала так и рвущиеся слова обиды за все, что Клио сделал, понимая – ведь и сама во многом виновата. Но простить греку его счастье я не могла. Мне хотелось, чтобы с ним все было хорошо, но ревность пожирала изнутри, громко чавкая моим гребаным сердцем. Потому и вообразить не было сил - он с ребенком и другой женщиной.

- Как зовут твоего сына? – все равно сорвалось с моих губ, и я решилась посмотреть Клио в глаза прямым взглядом.

Он тут же перехватил взор и уже не отпускал. Смотрел и смотрел, читая, ощупывая, все смотрел.

- Георгиос, так звали моего деда по отцу. У нас принято первого сына называть именем…

- Я поняла, - перебила Кавьяра и задумчиво пробормотала: - Георгиос. Георг.

- Да.

- На кого он похож?

Клио уперся локтями в свои колени и опустил голову, будто размышляя, а потом тихо ответил:

- Тебе не нужно об этом знать. Это не твое дело, Лена.

Встал и прошелся по комнате. Остановился у окна, там же, где я его обнаружила, войдя в гостиную.

- Я приехал, чтобы попросить тебя не встревать в переделки. Мне трудно следить за тобой, а я делать это не перестану, поскольку чувствую за тебя ответственность. Фьюри – зверь. Он уничтожит тебя и, поверь, его рука не дрогнет. Я не уверен, что Ханну убили по его указке, но и отрицать данных предположений не буду…

- Уходи, - тоже поднялась я, дрожа от боли в груди. – Убирайся.

- Что? – оглянулся он.

- Убирайся, я устала.

Он с долю секунды помолчал, а затем, вспыхнув от ярости, прищурился и процедил:

- А знаешь, почему ты бесишься? Да потому что моя жизнь наладилась. Потому что мы счастливы. А ты одна со своими отрицаниями и отрядом демонов, которые терзают тебя, а ты в ответ хочешь растерзать меня!

Ну что ж, просто озвучил мои темные мыслишки. Ничего особенного.

- Так ведь именно по причине твоей жестокости я и одна, Клио, - сдержанно и холодно бросила я в ответ. – Не мне хотелось этого, а тебе. Еще тогда много лет назад.

Кавьяр стиснул голову руками и проревел:

- Зачем ты вспоминаешь об этом? Ты сама напрашиваешься!

- На что? Напрашиваюсь на что? Снова изобьешь меня? Привяжешь к кровати и пустишь в ход свои извращенные фантазии? Ты первым заговорил о прошлом, намекнув на мою вину. Я, знаешь ли, не рвалась в плен к недоумку…

Опять то же самое. Мы вернулись к тому, с чего начали.

- Уходи, - устало добавила я и присела на диван. – Мы бродим по кругу, Клио, - прикрыла я глаза. – Как могут два человека, за жизнь вдоволь нажравшихся дерьма, находиться в гармонии? Никак. Потому что время не сотрет воспоминаний. Ты будешь упрекать меня, я буду упрекать тебя. Не хочу так.

Пауза повисла на долгое время. Я задремала. Просто уснула от усталости и алкоголя, что плескался в крови, а когда, вздрогнув, вскочила, грека в комнате уже не было.

Он ушел.

Бросив взгляд на фотографию в рамочке, что стояла на столике, я подтянула колени к груди и всхлипнула. На снимке мы с мамой корчили рожицы, так нас и сфотографировал в парке случайный прохожий, у которого Ханна попросила помощи.

Боль разрывала горло, мне хотелось кричать. И я позволила себе это. Повалившись набок, разрыдалась, пальцами стискивая обивку дивана и чувствуя, как отчаянно грохочет сердце.

Ну остановись же, родимое! Давай! Не надо стучать, я не хочу больше…

Стены невыносимо давили на меня, а потолок, казалось, вот-вот обрушится. Катаясь по дивану, я нечаянно соскользнула и упала на пол, еще громче раскричавшись от одиночества и собственной ничтожности. Как же сильно мне хотелось умереть. Ведь именно с этой эгоистичной задумкой, удачно осуществленной, и могло все прекратиться. Больше никто ни на кого не охотился бы и всем стало хорошо.

Но пока подобные мысли вертелись в одурманенной страданиями голове, истерика постепенно угасала, и, с трудом поднявшись, я, спотыкаясь и не имея сил выпрямиться полностью, поплелась в сторону кухни. Встав на пороге, я уставилась на темный силуэт, что вырисовывался напротив окна, и щелкнула выключателем.

Все еще тяжело дыша после случившегося припадка, я привалилась спиной к стене и прохрипела, глядя на Кавьяра, что сидел, облокотившись о столешницу:

- Ты здесь?

Грек, глядя на меня исподлобья, вмиг показал все, что плескалось в глубине его темных, как ночь глаз: боль и жалость. Последнее вынудило меня отвернуться и, не отдавая себе отчета, начать рыскать по шкафчикам в поисках пачки хлопьев. Внезапно мою руку перехватили. Кавьяр развернул меня к себе и, быстро наклонившись, припал губами к моим. Удерживая на месте, буквально зажал между тумбочкой и своим разгоряченным телом.

Сильные руки грубовато ощупывали меня, пока не забрались под футболку, а затем, сбивая мое дыхание, Клио подался бедрами вперед. Я попыталась вразумить себя и даже, уперев ладони в грудь грека, оттолкнула его, но тот лишь сильнее навалился, подхватил под ягодицы и усадил на столешницу. Порывистыми движениями стянул с меня футболку. Затем, почти хрипя от тяжелого сбивчивого дыхания, расстегнул свою ширинку, приспустил брюки, и я, осознав, что совершаю ошибку, просипела:

- Не надо.

Грек лишь на секунду замер, пальцем поддел мой подбородок и, посмотрев в глаза, кривовато улыбнулся, вот таким способом напоминая мне о своем упрямстве.

Быстро подхватил одной рукой меня за талию, а второй – стянул штаны, которые тут же послушно шлепнулись на пол. Я так испугалась себя и того, что билось внутри: какая-то неведомая жажда, словно я была кровожадным вампиром, а Кавьяр – моя желанная жертва. Только вот приоритеты оказались неверно расставлены: это я - жертва.

Подцепив пальцами мои трусы, грек отодвинул их в сторону и тут же, почувствовав влагу, вскинул совершенно безумный взор, подвинулся ближе, при этом рванув меня к краю столешницы, от чего я откинулась назад и затылком уперлась в шкафчик. Горячий немного пульсирующий член ткнулся в меня, а затем настойчиво скользнул внутрь.

Меня обдало волной такого забытого ощущения. За неимением партнера я отвыкла чувствовать желание, совсем отвыкла от этого. А тут тысяча мыслей взорвали голову, разливаясь по крови. И отчаяние, что до этого кипело в душе, испарилось вместе со стонами, которые так умело срывал Кавьяр. Повиснув у него на плечах, я все шире разводила колени, позволяя ему входить еще глубже, до самого основания, так, чтобы кричала я уже от болезненного удовольствия.

Стискивая одной рукой мою талию, Клио дышал на ухо, запуская пальцы свободной руки мне в волосы, и все резче вдалбливался в тело, снова клеймя и привязывая к себе. Бился и бился, а я уже съехала со столешницы, рукой снесла стоящую рядом пачку хлопьев, расцарапала греку спину через свитер, который взмок от интенсивных движений. Он все не останавливался, подводя к пику, после чего, непременно, придет боль и разочарование.

Оттянув мою голову за волосы назад, Клио посмотрел в глаза и, задвигавшись чуть медленнее, процедил:

- Ты ведь навсегда останешься той же…

Я промолчала, чувствуя первые сокращения мышц. Глаза наполнились слезами. Застонала и зажмурилась. Но резкий рывок за волосы велел вновь уставиться на Кавьяра.

- Кто ты, Лена?

И вновь я промолчала, хрипя и хватая ртом воздух, от того, что все тело уже колотило, а сладостные ощущения тянули за собой вниз. Внутри все взорвалось и, пульсируя, било меня так, что Клио пришлось отпустить мои волосы и обеими руками ухватить за бедра. Затем он перевел взгляд чуть пониже моего пупка и, положив ладонь мне на живот, вынудил окончательно распластаться возле мойки, на твердой и неудобной тумбочке. Ускорился, запрокинул голову, почти хрипя, и, в последний миг отодвинувшись, кончил мне на живот. Наклонился, уперев лоб в мое плечо, и затих.

- Прости, - прошептал он спустя некоторое время и выпрямился, помогая встать и мне.

Я непонимающе и все еще ошеломленно посмотрела на грека, а он, застегивая брюки, добил:

- Прости, меня ждут дома.

Господи, будто приложили головой о холодный кафель на полу, настолько грязной и ненужной почувствовала я себя после слов Кавьяра. Господи, как же он смотрел на меня, отчаянно, немного растерянно, однако с твердой решимостью во взгляде, когда протягивал полотенце, сорванное с крючка на стене. Господи, как мне было стыдно и омерзительно от того, что он сдался из-за меня, а я не остановила его. Теперь кроме слов «шлюха», «тряпка» и «рабыня» в голову ничего не шло.

Отвернувшись и ссутулившись от унижения, я подняла с пола свои брюки. Поспешно и путаясь в штанинах, оделась, уставилась в окно. Затем метнулась к узенькой двери кладовки, в которой хранился инвентарь, и, схватив веник с совком, принялась сметать хлопья в кучу. Грек все не уходил. Мялся у двери, наблюдая за моими рваными движениями, а потом вымолвил:

- Жестоко, верно?

Я моргнула, приходя в себя, но не повернулась.

- Да, - добавил Клио, - да, Лена, я должен уйти. У меня есть семья. И это жестоко, знаю. Но ты не хочешь меня другого, ты все ждешь того самого ублюдка из Марокко, думаешь, что я вновь стану таким. Не стану. В моем сыне живет моя вера в будущее. Уже не в тебе. Ты добилась того, к чему стремилась – прогнала меня.

Зачем он это говорит? Какого хрена так хлещет по щекам? Сначала использовал, потом решил все высказать? Сам приполз после фальсифицированной смерти, сам попросил помощи. И вот чем это закончилось.

Я выпрямилась, стоя спиной к нему.

- Ты хотел этого, правда? Желал показать, что я все еще зависима от тебя, - обернулась, внезапно чувствуя, как с души свалился камень. – Ты спросил, кто я. Человек. Я тоже человек. И знаешь что, - я бросила веник на пол, проговаривая совершенно спокойно, - теперь твоя забота мне совсем не нужна. Серьезно, Клио, я свободна. А ты уезжай и никогда больше не пытайся спасать меня, потому что теперь ответственности друг за друга мы не несем.

Пройдя мимо грека, я с абсолютной уверенностью в своей правоте направилась к входной двери, распахнула ее пошире и позвала:

- Клио, выход здесь.

Он показался на пороге и медленно прошествовал к двери, которую я продолжала придерживать. Холод приятно обволакивал разгоряченную кожу, стирая румянец с моих щек, выдававший все секреты и переживания, а пальцы уже не дрожали и твердо держались за ручку.

Притормозил, достав из кармана брюк ключи от машины, и, поигрывая ими, посмотрел на меня пронзительно и внимательно.

- Ты изменилась. Раньше решала все с истерикой, теперь же… каменная.

- Так и есть, Клио, так и есть, - я не отвела взгляда. – И это очень помогло мне сделать правильные выводы.

Кавьяр кивнул и, горько хмыкнув, вышел на крыльцо, но прежде чем я успела захлопнуть дверь, обернулся и спросил:

- Ты ведь не встрянешь в очередные разборки, правда?

Я улыбнулась.

- Уже встряла. Но это не твое дело.

И заперлась в доме. Я не стала ждать, когда грек соизволит уехать, напротив, поспешно погасила свет и, попутно заскочив на кухню и приведя ее в порядок, поднялась на второй этаж.

Стараясь не делать акцента на произошедшем, я просто размышляла о Фьюри, Линче и гибели Ханны, намеренно глядя на эту ситуацию с другого ракурса. Будто и не со мной все случилось, будто и не мою мать убили, а я словно веду расследование.

Кто бы что ни говорил, но иллюзорный мир порой очень спасает от необдуманных поступков. И если я до этого хотела умереть, то теперь на меня навалилось безразличие ко всему. Отныне мне просто нужно жить дальше. Без всяких Кавьяров и иже с ними. Достаточно с меня.

Сегодняшняя выходка грека…

Да у меня словно пелена с глаз спала! Я вдруг поняла, насколько он одинок, несчастлив в своем союзе с Агатой, и даже сын никоим образом не влияет на его отношение ко мне. То, что Клио привязан к Георгу, очевидно, однако не делает совершенно независимым от меня, пусть это и звучит крайне самонадеянно. Плевать.

Как говорится, и на моей улице будет праздник. Рано или поздно.

***

Утренний кофе по пути в супермаркет, что стоял на углу, был моим самым любимым напитком. Выбираясь из дому за продуктами, я всегда захватывала компактный черный рюкзачок, в который скидывала бумажник и ключи от коттеджа, напяливала узкие спортивные лосины, темно-синюю толстовку с капюшоном и кроссовки. Собирала волосы в пучок, а в уши засовывала наушники, включая музыку погромче. Все это так мне нравилось, превращая мой ранний поход в супермаркет в любимый ритуал. Я бодро вышагивала до конца улицы, сворачивала направо и там, на другой стороне проезжей части располагался тот самый супермаркет. А тут, совсем рядом, в здании, что стояло на пересечении двух улиц, была маленькая кофейня «Пит'с кофи». Именно там я покупала тот ароматный напиток, что радовал мою душу и заодно желудок два раза в неделю. Чаще бегать за провизией не имело смысла, я не успевала все съесть.

Да, это было чем-то особенным. Я сама для себя придумала такую традицию и упрямо ее соблюдала.

Это утро не стало исключением в плане мерзкой погодки. Однако я не слишком сильно расстроилась. Спокойно собралась, вышла из дому, заперла дверь, поправила рюкзачок за плечами и, натянув на низкий лохматый пучок капюшон толстовки, решила пробежаться. Так и промокнуть под холодной моросью не успею.

Снова отметая воспоминания о вчерашнем вечере, я заскочила в кофейню, купила обожаемый напиток, и, перейдя на противоположную улицу, вошла в супермаркет. Стянула капюшон, приветственно помахала рукой Элис, которая работала на одной из касс и, пряча заспанные глаза, немного припухшие от вчерашней истерики, кивнула охраннику.

А в голове пульсировало: «Новая жизнь, новая жизнь».

С полки, на которой стояли косметические принадлежности, я схватила осветлитель для волос. Всего на парочку тонов, пора хотя бы немного привести себя в порядок.

Так, маска для лица…

Что тут у нас? Угу, омолаживающая и увлажняющая, отлично, пойдет.

Голубенькая пачка вслед за коробкой краски последовала в тележку. Дальше в ход пошла всякая полезная ерунда: зубная нить, новая щетка, тампоны в запас, любимый шампунь…

Когда я добралась до холодильника с морепродуктами, дно тележки уже было забросано мелочами для личной гигиены. Отыскав глазами упаковку королевских креветок, я отодвинула стекло и вздрогнула – мужская рука ухватилась за выбранную пачку одновременно со мной. Удивленно вскинув глаза, я, мягко говоря, обалдела.

- Оу, Лена, какой приятный сюрприз! – наигранно изумившись, произнес Кристофер Фьюри и кивнул, указывая на по-прежнему стиснутую пальцами упаковку. – Тоже их любишь?

Я резко отпрянула, так, словно прикоснулась к чудовищу. Мужчина улыбнулся и переложил все-таки эту злополучную упаковку в мою тележку. А мне уже перехотелось покупать креветки и вовсе.

- Что вы здесь делаете? – выпалила я, озираясь по сторонам.

Фьюри дождался, когда я престану нервничать и посмотрю на него, что я и сделала. Он выгнул бровь и спрятал руки в карманах темных брюк – слишком характерный жест для человека, который скрывает нечто важное или вообще просто все подряд скрывает. Серый джемпер очень хорошо сидел на стройном теле Криса, однако мужчина все равно как-то нелепо смотрелся в таком обычном месте, я бы даже сказала, в месте для простых смертных. На него заглядывались такие же растрепанные и заспанные дамочки, как я, терлись поблизости и прислушивались к низкому голосу с той самой хрипотцой, что при переходе на крик, способна внушить истинный ужас. Это был голос босса, чертова доминанта. Оттого я глотала комок судорожно и громко. Мне было не по себе. Отодвигаясь от Фьюри, я ощущала его невидимый напор, чувствовала, как он пытается пригвоздить меня к месту одним лишь взглядом. И у него это получалось.

Я посмотрела на него подозрительно, а он ответил:

- Заскочил за креветками, - и повел бровью.

- Да брось, - фыркнула я. – Такие, как ты, не заскакивают в супермаркет. Для этого есть горничная, кухарка, слуги. Разве не так? Ты ведь… - я вдруг запнулась, осознав, что тоже перешла на «ты». Окей, смирюсь. – Ты следил за мной?

Кристофер подхватил меня под руку, развернул лицом к тележке и, покатив ее вперед, медленно повел между рядами стеллажей.

- Скажем так, Лена, я стал свидетелем крайне любопытной сцены…

Подняв глаза на прижимавшегося ко мне Криса, я жутко напряглась, сама не понимая почему. Он смотрел прямо перед собой, но, заметив, как я повернулась, притормозил и, понизив голос, проговорил:

- Увиденное весьма озадачило. Я ведь свято верил, что ты никогда больше не пересечешься с Кавьяром. – Сердце пропустило удар. – Совершенно неожиданно я решился на ответный визит, подъехал к твоему дому и… кхм, Лена, даже сидя в автомобиле, я смог рассмотреть твое лицо, переполненное темной страстью. Подобное я заподозрил в тебе еще с первой нашей встречи.

- Что тебе нужно? – прошептала я, не мигая глядя на Фьюри и ужасаясь его осведомленности.

- О, абсолютно ничего, - отмахнулся Кристофер, наконец, убрав с моего локтя свою руку. – Это простой интерес: смогу ли я завоевать доверие той, чье внимание сконцентрировано на одном единственном объекте? Вернее, на конкретном субъекте.

Я резко отвернулась и покатила перед собой тележку, оставив Кристофера стоять на месте.

Он не последовал за мной, и я облегченно выдохнула, но уже на кассе, рассчитавшись и схватив бумажные пакеты с покупками, снова приросла к месту. Так и таращилась на Фьюри, назойливого и приторно-вежливого, ожидающего меня за стеклянной дверью супермаркета. И как ему не холодно-то стоять под противной моросью и на ветру? Чертов идиот.

- Надеюсь, ты подхватишь простуду с осложнениями, - с едкой интонацией выдала я, проходя мимо Кристофера, - потому что это самое мягкое наказание за твои выходки.

Мужчина поравнялся со мной, когда я уже оказалась на другой стороне улицы и бодро шествовала к своему дому. Немного пригнувшись и спрятав руки в карманах, он спокойно зашагал рядом:

- Моей вины в вашей беспечности нет. Могли бы задернуть шторы, но ведь ни тебе, ни Кавьяру не было до этого дела.

Промолчав, я взбежала на крыльцо дома и, отперев дверь, вошла в холл и, признаться, полностью обалдела, когда, развернувшись, попыталась закрыть ее, а вместо этого оказалась остановлена сильным движением руки. Фьюри деловито запер дверь сам и, внимательно оглядевшись, отыскал кухню.

- Выпьем кофе? – спросил он с улыбкой, которая могла бы считаться привлекательной, если бы не обстоятельства.

Я не успела ответить, как Крис уже исчез из поля зрения. Тихонько звякнули чашки, захлопали выдвижные ящики, загудела покрытая пылью из-за редкой эксплуатации кофемашина. Вспыхнув от подобной наглости, я вошла в кухню и скрестила руки на груди, встав у стены.

- И как это понимать? – спросила я, с вызовом глядя на Кристофера. – Я тебя не приглашала.

- Не страшно. Я сам себя пригласил, - пробормотал мужчина, склонившись над подозрительно гудящей кофейной машиной, а потом, обернувшись, добавил: - Ты странная.

- Я?! Я странная? Крис, убирайся прочь. Что ты себе позволяешь? Если у тебя нет ко мне важного дела, то нечего попусту тратить свое и мое время.

- Тише-тише, - поднял он руки, шутливо сдаваясь. – Не нужно так нервничать. Выпьем кофе, поговорим немного. А насчет дела ты хорошо подметила. У меня есть один вопрос, но сначала… - указал рукой на стул, - кофе. Сначала просто выпьем немного этого напитка, кстати, очень неплохого сорта. Прими мое восхищение твоим выбором, хороший вкус.

- Я гурман.

«…с некоторых пор», - добавила я мысленно, вспомнив, как училась варить турецкий кофе, будучи насильно заточенной в особняке грека.

Вышло грубовато, но, поняв, что не отделаюсь от него, я уселась за стол напротив устроившегося на табурете Фьюри.

- Итак. Кофе, ты на моей кухне и я, так не вовремя попавшаяся тебе под руку, - проговорила с кривоватой улыбкой. – Что дальше?

Горький терпкий вкус ароматного напитка отдавал чем-то знакомым, я провела языком по губам, пытаясь понять, что это.

- Корица, - опередил мой вопрос Фьюри. – Я щепотку добавил.

Ах да, верно, привкус корицы, едва ощутимый, но очень приятный.

- Как я уже говорил, мне хотелось бы познакомиться с тобой поближе, - продолжил Крис, откидываясь на спинку стула. Я обратила внимание на дорогущие часы на его левом запястье, да и одежда на Фьюри была не из дешевых - явный бренд. – Ты порадуешь меня своим присутствием на карнавале?

- Что? – едва не поперхнулась я и отставила чашку с недопитым кофе. -Карнавал? Ты серьезно?

- Рождественский бал, - пояснил мужчина невозмутимо. – Не вижу ничего особенного. Это ежегодное мероприятие в моем загородном доме. Поэтому, - Кристофер отпил немного кофе, облизнулся и заключил, - мне хотелось бы видеть и тебя. Я приглашаю вас, мисс Водянова, - добавил он шутливо.

Я отчаянно пыталась придумать отговорку, но вместо этого просто призналась:

- Мне… я не могу, извини.

Я встала и отвернулась, притормозив у мойки.

Справа нависла тень, я судорожно дернулась, но Крис ухватил меня за плечи и, не позволяя пошевелиться, сказал:

- Двадцать шестого декабря, на следующий день после званого ужина, в семь часов вечера за тобой заедет Джекси – это мой водитель. Будь готова и, прошу тебя, не подведи, – развернул к себе, чуть грубо. У меня рядом с Фьюри создавалось впечатление, что он постоянно сдерживает внутренние порывы, все время хочет сделать что-то. – Маскарад – моя любимая игра, Лена. Я хочу, чтобы ты надела черное.

Сукин сын, я удивлю тебя.

Но вместо этого выдавила улыбку, одновременно краснея, потому как осознала, что Кристофер прижимает меня своими бедрами к тумбочке, на которой вчера мы с греком… ох, черт…

Он наверняка понял, что конкретно меня взволновало, и кивнул, улыбнувшись, потом еще подался вперед, и я буквально впала в дикий ужас от затуманенного чем-то мрачным взгляда Фьюри.

- Боишься? – прохрипел он томно.

Я уже почти взобралась на тумбу, не имея понятия как сдвинуть с места это тело, но Кристофер сам вдруг отодвинулся, отошел и присел на край моего стола, где обычно я расставляю свой обед.

- Прошу тебя, - повторил он настойчиво и, прочистив горло, продолжил, - явись на бал. Это важно.

Одернув толстовку, я нервно шикнула:

- С чего это? Задумал меня сделать своей рабыней? А что Милинда, надоела? Или, быть может, ее слишком юное тело не выдержало тебя, извращенца?

Кристофер, опустив голову, усмехнулся и встал, демонстрируя себя в полный рост.

Я уже поняла, что ему действительно полезно мое присутствие на том балу. Но зачем конкретно меня туда пригласили, не догадывалась. Фьюри что-то задумал, и я решила испытать судьбу, задавая самый важный для себя вопрос:

- Это как-то связано с Кавьярами?

- С одним из них.

В темной глубине густо-карих глаз блеснул огонек коварства и насмешки, а затем Кристофер направился к выходу.

- Да, кстати, - притормозил он, оглянувшись, - мне тут сообщили, что ты все еще ищешь информацию о смерти матери. - Настоятельно рекомендую навестить Стива Тейлора.

- А что если расследование приведет к тебе?

Крис прищурился, на миг показав свое истинное лицо – безжалостный и жестокий – и качнул головой, говоря:

- Тогда в качестве карающих сил мне хотелось бы видеть тебя. Это было бы крайне занимательно.

По спине пробежался холодок.

- Всего доброго, милая, - слегка поклонился Фьюри, продолжая пугать меня своим взглядом, и совершенно неожиданно, уже выходя за дверь кухни, бросил: - Партия с Клио еще не сыграна.

Конечно моих мозгов хватило на то, чтобы осознать, в какую яму засосало грека, который вроде бы остепенился. Но если туда тянет его, то и меня тоже. Так было всегда. Более того, некто неизвестный вновь переплел наши пути. Убив мою мать, они подсунули ту записку, а после и вовсе вывели меня на Фьюри. И сам Крис явно причастен ко всему этому.

Вот только зачем ему Кавьяр? К тому же Кавьяра-младшего Кристофер в расчет не берет. И это странно. Словно Клио лично чем-то насолил Фьюри.

А до Рождества было еще чуть больше двух недель. Я не знала, пойду ли на бал, но любопытство вело к этому. Нет, даже не столько любопытство, сколько жажда узнать, кто убийца Ханны, поскольку полиция еле шевелилась. А пока – Стив. Это последний человек на планете, с которым я хотела бы увидеться. Но проверить информацию нужно было.

***

Дожидаясь Тейлора в небольшом помещении с одним зарешеченным окном, я сидела за металлическим столом и спокойно разглядывала светло-зеленые стены, пока, наконец, не лязгнул замок двери напротив и на пороге не показался охранник. Он ввел Стивена и объявил:

- Мисс, у вас всего пять минут. Вы опоздали, время посещений подходит к концу.

- Да, сэр, спасибо, я поняла вас.

- Что ж, - скривился мой приемный отец и, лязгнув наручниками, плюхнулся на стул напротив меня, - ты не изменилась, Летти.

- Ошибаешься, - отчеканила я.

- Ну да, ну да. Сильная и непобедимая Лена Водянова. Браво! Вырвалась все-таки. А я уж думал, Кавьяр раскромсает тебя и выбросит в реку. Но нет, поглядите, жива, - и с притворным сожалением, - ох, а Ханна не справилась. Какая жалость.

- Кристофер Фьюри, - проговорила я, понизив голос. – Знакомое имя?

Вмиг побледневший Тейлор вдруг подался ко мне и горячо прошептал:

- Не смей, слышишь, не смей связываться с этими двумя. Оба из «Креста», поняла? И Кавьяр, и Фьюри…

- Кавьяр непричастен…

- Поверь, грек там все еще на хорошем счету. И узнай-ка у него, а не продолжает ли он бизнес - работорговлю? И, кстати, его новоиспеченная спутница не так проста, как он думает. А Ханну убрали люди «Креста». Я это точно знаю, но понятия не имею, кто там у них заправляет. И вот еще что…

Дверь открылась, Стив прошептал тише:

- Остерегайся их всех. Они меня подставили, не дай себе заморочить голову. Подумай…

- Мисс, время вышло.

Стивен просипел:

- Не Кавьяр ли – босс «Черного Креста»?

Я ошеломленно и растерянно уставилась в покрасневшее от эмоций лицо приемного отца, но охранник быстро ухватил его за предплечья и, расстегнув наручники, завел руки ему за спину, при этом поставив лицом к стене. Затем сомкнул «браслеты» на запястьях заключенного и увел его.

А мне до икоты захотелось покричать. Сдержав порыв, я позвала другого охранника, и темнокожий мужчина отпер дверь, выпуская меня на свободу, прочь из холодного помещения, в котором я уже начала задыхаться от панического приступа.

Я должна поговорить с Кавьяром. Я просто обязана убедиться в том, что он не имеет отношения к «Черному Кресту».