Дорога домой (третья книга из трилогии "Красной нитью)

ГЛАВА2

Просыпаться не хотелось. Совершенно. В этом сне было так тихо и спокойно, умиротворённо. Здесь она ощущала свободу и защищенность. Здесь отступали все тревоги. Здесь не было зла, что, поначалу чёрным облаком висело над головой. Здесь светило солнце, зеленела трава и пели птицы. Здесь её окружали высокие сосны, такие молчаливые защитники. Здесь, на цветочной поляне резвились и играли дети: мальчишки и девчонки, примерно одного возраста. И пусть среди шумной ватаги она выделяла парнишку с волнистыми волосами в которых запутались лучи солнца и темными карими глазами, и двух белокурых девчушек, похожих друг на друга как две капли воды, она знала, что все они будут расти как братья и сёстры, одной большой и дружной семьёй. Здесь она была счастлива. И Мари с большим удовольствием осталась бы здесь навсегда, если бы не голос, что умолял её вернуться.

Голос, которого она боялась. Он был источником несчастий.

Голос, который манил к себе; в который хотелось укутаться, словно в пушистое облако.

Его было легко игнорировать вначале. Отмахнуться, словно от надоедливой мухи. Подобрать подол длинного платья, хотя, почему платье длинное, Мари не понимала, и убежать к ручью. Сесть на поваленное дерево, что, словно мостик, перекинулось с одного берега на другой, опустить ноги в прохладную воду и слушать звонкие песни воды, которые этот голос заглушали. Но вот сегодня… сегодня этот голос прорвался в её сознание.

- Единственная моя…Проснись… Ты моё всё. Возвращайся ко мне.

Мари вышла на поляну в надежде отыскать среди высокой травы тропинку. Но нашла красную нить. Спутанная, со множеством узлов, где-то совершенно тонкая, почти порванная, она цеплялась за высокие стебли. Но стоило протянуть руку, как эта нить сама опутала запястье. Распрямлялась, на глазах становясь яркой и прочной. Казалось, что кто-то дёргал за другой конец, потому что волокна натянулись и звенели словно струна. И Мари пошла за этой нитью. Уверенно вложила пальчики в протянутую мужскую ладонь и сразу почувствовала необъяснимое тепло. Как будто две блуждающие во Вселенной души наконец-то нашли друг друга. Её внутренний мир уравновесился под размеренные удары мужского сердца. Ей нравилось слушать ровное дыхание, чем-то похожее на тихий шум прибоя. Волны ласкали золотой песок, накатывая на берег, и отступали, оставляя на мокрой полосе пляжа красивые камушки и мелкие ракушки. И всё было так гармонично. Пока.

По всей видимости наступало время прилива, потому что шум волн становился всё громче. Белые барашки не бились о скалы, они шелестели и были похожи на приглушённые голоса людей. Будто они стояли где-то в стороне и о чём-то шептались. Мари улыбнулась: родные, любимые голоса.

Она открыла глаза и первое, что увидела – белый, прозрачный, почти невесомый тюль, что был накинут на деревянные балки под высоким потолком. Странно. Мари точно знала, что она в больнице, вот только палата выглядела как-то необычно. Она осторожно развела руки в стороны, скользя по гладким простыням: слишком широкая и слишком удобная кровать. И подушки. И идеальное бельё. И сам интерьер, - светлая просторная комната с шикарными обоями на стенах, наверняка дорогими шторами на огромном окне, и антикварной мебелью, отделанной позолотой. Страшно было подумать, во сколько обойдётся пребывание в этой палате, не говоря уже о лечении. И ни одна в мире страховка этого не покроет.

Холодный озноб от этой мысли прошёлся по телу. Опираясь на руки, Мари неуклюже села и подтянулась, прислонившись к спинке кровати. Слава богу никаких иголок или катетеров в её венах не было, только белый пластиковый напальчник и несколько присосок с проводками на груди. А если так, то всё должно быть не так уж и страшно. Главное, убраться отсюда и как можно скорее.

На миг прикрыв глаза, Мари попыталась восстановить качнувшийся от головокружения мир; с трудом сглотнула, царапая горло, и посмотрела в сторону группки людей, что стояли у окна и что-то обсуждали между собой.

- Ма… Мама?

В комнате повисла гробовая тишина. Все, кто был тут, повернули головы в её сторону и замерли. Уставились так, словно кто-то за её спиной нарисовал чёрта, а тот взял, и ожил. Первой в себя пришла Анна.

- Девочка моя, - она кинулась к ней, присела на краешек постели и осторожно коснулась её руки. – Ты очнулась.

- Да, - Мари наклонилась к ней и, косясь на мониторы за спинкой кровати, прошептала, - мам, я в порядке. Давай уже уедем отсюда.

- Конечно, - Анна как-то странно посмотрела на неё, - вот только…

- Позвольте мне.

К ней направилась красивая темноволосая женщина в медицинской униформе. Она отошла от группки людей, что стояли у окна и тут Мари увидела высокого крупного мужчину, который, не мигая смотрел на неё. Широкоплечий и могучий, он, одновременно напоминал гору и грозного льва. Именно льва, из-за своей косматой, чуть ниже плеч, гривы и рыжеватой бороды. Длинные пряди вьющихся волос выбивались из его прически. Взгляд чёрных, как ночь, глаз, цеплял, заставив сердце пропустить пару ударов. Было в этом мужчине что-то грозное и пугающее, такое, что душа замирала. Что хотелось укрыться одеялом с головой, а ещё лучше убежать, спрятаться дома. Но ещё возникла необъяснимая потребность всегда находиться в поле его зрения. Она смотрела на этого великана, которого легко можно было принять и за старика, и за зрелого, но вполне молодого мужчину, и не могла понять своего интереса к нему.

- Госпожа? – Мари нехотя повернула голову в сторону врача. – Я доктор Джейн Смит. Как вы себя чувствуете?

- Я? – Мари заикалась, боковым зрением следя за великаном. – Нор… Нормально. Голова немного кружится и ужасно хочется пить. Горло саднит.

- Попросите принести тёплой воды, - доктор Смит обернулась, отдав приказ. – Мне надо вас осмотреть. Вы помните, что с вами случилось?

- Конечно. Я упала и потеряла сознание.

- Вам трудно дышать? Боль в ноге?..

- Всё в порядке, честно. Вы можете меня выписать. Мама?

Но вместо мамы к ней быстро и решительно подлетел тот самый мужчина-гора. И вот странно, и мама, и доктор Смит быстро уступили ему место. Он сел и тут же взял в свою большую ладонь её руку. Прижал к своей щеке и поцеловал запястье.

- Мари, жизнь моя. Я так боялся. Слава Всевышнему…

Мягкие волоски над его верхней губой щекотали тонкую кожу. Вот только смешно не было, ни капли. Было немного страшно.

- Вы, - Мари попыталась выдернуть руку из цепкой хватки, - вы… пожалуйста, не надо.

- Единственная моя…

Она снова попробовала отстраниться. Кусала губу, не понимая, почему ни мама, ни отец не спешат к ней на помощь.

- Я, я вас не знаю.

Мужчина напрягся. Свёл брови на переносице, но ей показалось, что уголок его губы дёрнулся. И если бы не косматая борода, она бы могла поклясться, что он пытался скрыть улыбку.

- Не знаешь? Я Джан, твой Джан. Ты вот так решила наказать меня? Хорошо, я приму любое наказание, только…

- Наказание? За что мне вас наказывать? Я, правда, не знаю вас.

Наверное, её слова прозвучали как удар молнии среди ясного неба, потому что снова все замолчали и посмотрели на неё.

- Господин Джан, - доктор Смит протиснулась вперёд, - разрешите мне.

Её внимательный взгляд сканировал не только саму Мари, но и всех вокруг. Она прощупала пульс на её запястье, затем встала, изучая показания пищавших приборов, а потом снова села рядом, вынуждая «господина Джана» уступить ей место.

- Госпожа Мари, я задам вам несколько вопросов, и мне нужны честные ответы. Нет, не стоит стесняться никого, все вопросы будут, - она улыбнулась, - нейтральными. Вы понимаете, где находитесь?

- Да, - Мари неуверенно кивнула, - в больнице. Наверное, в очень дорогой больнице. Поэтому, пожалуйста, отпустите меня. Лишние долги нам с родителями ни к чему. У меня ещё кредит за учёбу не погашен… Я обещаю, что буду…

Но доктор Смит её просьбу проигнорировала. Нахмурилась, вздохнула и задала ещё один вопрос:

- Посмотрите вокруг. Вы знаете этих людей?

- Конечно, - Мари сделала глоток воды из протянутого ей стакана и фыркнула, но сейчас более пристально посмотрела на тех, кто находился в палате. – Это моя мама, это мой папа, - она слабо улыбнулась Миклошу. – Господин Фишер, он спонсирует университет, в котором я учусь. И он приглашал меня на обед. Простите, что не сказала вам об этом, - поджав губы, она посмотрела в сторону родителей. - Всё.

- Как всё? – косматый лев сжал кулаки и был готов двинуться на неё, но его остановил друг. – Перестань так шутить.

Мари была готова заплакать. Почему этому «её Джану» было так важно чтобы она помнила его? Они были знакомы раньше?

- Простите, вы, наверное, тот самый мужчина, который подхватил меня, когда я падала и привёз сюда, в эту больницу? Я очень благодарна вам…

- Больницу? Какую больницу? – он снова насупил брови и посмотрел на врача, словно только она могла дать ответы на все вопросы.

- Вот в эту, - Мари неуверенно осмотрелась вокруг, - очень дорогую. Папа, пожалуйста, давай уедем отсюда.

- Да, милая, только…

И снова доктор Смит, одним уверенным жестом попросила всех замолчать:

- Подождите, и вы господин эмир, и все вокруг. Кажется, я понимаю, что происходит. Госпожа, - то, с каким участием она смотрела, тронуло Мари, - вы помните, что с вами произошло? Знаете, какой сегодня день?

- Конечно, - она поёрзала, садясь выше к спинке кровати, - вчера мы с Миной и Тео как обычно встретились после университета…

- Мина? Тео? – тёмные глаза пристально смотрели на неё. – Кто это такие? И этот Тео?

- Ясмин лучшая подруга Мари, она живёт с нами по соседству, - то, как отец недовольно посмотрел на Джана, не ускользнуло от Мари. – А Тео, он хороший мальчик, кажется, итальянец, мы познакомились с ним. Как же его фамилия? Тео…

- Тео Конти, - Мари улыбнулась, - он и Мина встречаются. Кстати, а где они? Вы сказали им, что со мной всё в порядке?

- Конти? Из Италии? – Фишер впервые за всё это время вступил в разговор. – Я знаю его отца. Хорошая семья, правда, там случилась какая-то история, я не знаю всех подробностей, и отец отправил сына в Европу.

- Да, он путешествовал, а потом оказался в Венгрии и решил проучиться с нами семестр.

- Всё это хорошо, только сейчас не это главное. Госпожа, что вы помните?

- А, да. Так вот, мы встретились и пошли на ярморочную площадь. Вчера же был Хэллоуин. Мина и Тео пошли за кофе, а я купила нам кюртош калач, и шла к ним, как мне… мне стало… голова закружилась. И я выронила… И всё. Вы, - она с благодарностью смотрела на Джана, - вы помогли мне, да? Привезли сюда? Ещё раз спасибо. Теперь мы можем вернуться домой? Сегодня же выходной. И День всех святых. На службу мы уже не успели, - её взгляд переместился на родителей, - простите, что так получилось. Что я испортила…

- Нет, детка, - мама так вовремя присела сзади и обняла её. – Ты ни в чем не виновата, всё хорошо, почти. Правда, доктор Смит?

- Да, наверное, я не совсем… Мари, какое, по-вашему, сегодня число?

- Как какое? – она усмехнулась. –Я же говорю - День всех святых, национальный праздник. Сегодня первое ноября…

В большой гостиной дворца по просьбе доктора Смит собрались все, кто так или иначе были причастны к жизни Мари. Осман и Сабира, Карим и Гюлиз сидели в стороне, тихо переговариваясь между собой. Недалеко от них, на диване, держась за руки, расположились Анна и Миклош. Фишер в одиночестве стоял у окна, стараясь не обращать внимания на Джана, что нервными шагами мерил комнату.

Анне не выдержала первой. Толкнув мужа в бок, кивнула в сторону эмира:

- Сынок, успокойся, присядь, голова, итак, идёт кругом. Перестань винить себя, Аллах не допустит…

- Я не понимаю, не понимаю, - Джан остановился. Таким беспомощным он не чувствовал себя давно. Даже когда погибли его родители, он знал, что надо делать и как продолжать жить. Он не мог оставить свой эмират. Но вот сейчас всё было не так. – Как такое могло произойти? Доктор? – он сделал решительный шаг в сторону врача, что так вовремя переступила порог гостиной. – Объясните мне…

- Я прошу вас всех сесть, по возможности остыть и выслушать меня. Господин Джан, - Джейн указала ему на свободное кресло, - прошу вас.

Казалось, что она специально выдержала паузу, приковывая внимание к себе.

- Я дала госпоже маленькую дозу успокоительных, сейчас она спит. Поверьте, она пережила не меньший шок, чем все вы. И представьте, что ещё ей предстоит пережить. Я могу прочитать вам лекцию о том, что в формировании памяти задействовано множество частей головного мозга, которые действую слажено и одновременно. Повреждение, нарушение работы любой структуры, так или иначе отражается на работе памяти. Но я бы не стала все списывать только на полученную травму. Да, у Мари амнезия, скорее всего диссоциативная амнезия, полученная в результате падения. Она не помнит то, что произошло с ней в недавнем прошлом. События, связанные именно с вами, господин Джан. Я бы назвала это некоей защитной реакцией организма на… на сильное эмоциональное потрясение.

Трудно было не заметить, как на эти слова отреагировали Фишер, Миклош и Джан.

- Перестаньте, - Анна вскочила с места, в надежде встать между мужчинами, готовыми сцепиться друг с другом. – Как говорят у вас, пусть прошлое останется в прошлом. Что нам делать сейчас, доктор Смит? И вспомнит ли моя дочь вообще, что с ней произошло?

- К сожалению, я не могу с полной уверенностью дать оптимистичный прогноз. В моей практике это первый случай, но я успела созвониться и проконсультироваться со своим учителем, известным профессором медицины. Память может восстановиться, но, когда и как это случится, не знает никто. Будут ли воспоминания возвращаться частично, словно кусочки мозаики, или мозг соберёт всю картинку разом, предугадать невозможно. Справиться с ситуацией помогут некоторые виды психотерапии. И, хочу сказать, что большую роль в процессе лечения играет поддержка семьи и близких.

- Что это значит?

- Лишь то, господин Миклош, что вы и все вокруг должны проявить терпение. Никаких ссор. Только забота. Не стоит сразу вываливать на Мари весь поток утраченной информации. В любом случае это будет только ваше субъективное, навязанное мнение. Она должна всё вспомнить сама. А для этого ей лучше всего вернуться к привычной жизни.

- То есть, мы можем забрать её домой?

- Нет, вы не так меня поняли, - доктор Смит вздохнула. – К жизни, которой она жила эти несколько месяцев, что заблокировала память.

- Это бред. Лично я против, - Фишер с ненавистью смотрел на эмира. – Доктор Смит, вы сказали, что эта амнезия защитная реакция организма. Так зачем надо вспоминать весь тот негатив, через который бедной девочке пришлось пройти?

- Впервые я полностью согласен с тобой, - Миклош коротко кивнул, - мы заберём Марию и улетим в Венгрию, где она вернётся к своей привычной жизни.

- Так поступать неправильно, - Джейн покачала головой, старательно избегая взгляда эмира. – Вы не сможете оградить свою дочь от всех непредвиденных обстоятельств в этом мире. Я не знаю, что именно произошло с госпожой до падения. Но вы в любом случае не вправе принимать такие решения за неё.

- И что нам делать? – анне не могла сдержать слёз. – Дверь бедствий слишком широка для нашей девочки. Прости меня, моя Нарийят, это я не уследила, Джан примерил на себя рубашку не по размеру.

- Зейнаб, - отец Османа встал, грозно посмотрев на жену, - сейчас не время. Не будь той, кто поднял нож, когда бык споткнулся. Потеря учит находчивости. Доктор права, нам всем нужно запастись терпением. Что мы можем сказать нашей маленькой госпоже, чтобы не навредить ещё больше?

Коротко кивнув Мансуру, доктор Смит повернулась ко всем присутствующим:

- Ту часть правды, которая поможет Марии адаптироваться в данной ситуации. И сделать это лучше вам, Анна. Я буду рядом, когда ваша дочь узнает, что сейчас на календаре февраль. Что она не в больнице, а в своей комнате. И что она замужем.