Дорога домой (третья книга из трилогии "Красной нитью)

ГЛАВА6

Несколько недель счастья. Неужели это всё, что было у него с Мари?

Он не был готов смириться с подобным. Но и не мог понять, как Мари, его Мари, смогла забыть всё, что было между ними? Просто стёрла его из своей памяти.

Выключив воду, Джан провёл руками по лицу. Вышел из душевой и, скорее по привычке, просто обмотав полотенце вокруг бёдер, направился в спальню.

Мари сидела в кровати на своей половине, прислонившись спиной к массивному изголовью. Подтянула колени к груди, обхватила их руками и с любопытством осматривала всё вокруг, как будто видела это впервые. Хотя, Джан хмыкнул, в её понимании так и было. Она заметила его и, в этот момент сердце будто проткнули острым кинжалом, попятилась, неловко скользя пятками по гладкой простыне. Захватила в кулачки легкое одеяло и натянула его до самого подбородка. И Джан мог поклясться, что видел в серых глазах страх.

- Прости, - он примирительно поднял вверх свободную руку, другой продолжая удерживать полотенце, боясь, что оно спадёт. – Я не хотел тебя смущать. Я сейчас. Оденусь.

Всё было не так. Неправильно. Этот испуг. Она точно так же пятилась от него в тот раз, когда он взял её против воли. Дежавю горьким привкусом осело на душе. Ему, словно раненному льву, хотелось выть и крушить всё вокруг. Скинуть с поверхности все безделушки, что Мари сама принесла и расставила тут. Но его взгляд так вовремя зацепился за их свадебную фотографию. Достав из комода шорты и майку, Джан закрыл глаза, досчитал до десяти и постарался взять себя в руки. Терпение, это то, чего ему так не хватало в отношениях с Мари. И то, чему предстояло научиться.

Он оделся в ванной комнате. Швырнул мокрое полотенце в корзину, снова сделал глубокий вдох, уравновешивая эмоции, и пошёл к Мари. Она не сдвинулась с места, словно страх парализовал её.

- Можно? – Джан кивнул на край кровати и только после того, как Мари неуверенно кивнула, присел. – Поверь, я не сделаю тебе ничего плохого. Ничего против твоей воли. Ответь, ты боишься меня?

То, как она поспешно отвела взгляд и закусила губу, послужило ответом. Но Джану было мало этой догадки.

- Мари, ответь, пожалуйста. Нам надо начать общаться, надо стараться быть честными друг с другом.

- Я, я не думаю, что мой ответ вам понравится.

- И перестань мне выкать.

- Не могу, пока не могу, - в любимых глазах плескались боль и отчаяние. – Понимаете, вы для меня… незнакомец, которого я вижу второй или третий раз в жизни.

- Значит, ты совсем ничего не помнишь? - теребя одеяло, Мари посмотрела на него исподлобья и покачала головой. – И даже то, как мы впервые встретились?

- Нет. Расскажите, как мы познакомились? Как вы сделали мне предложение? Почему я согласилась выйти за вас? Потому что я не просто не помню, я не понимаю, - Джан догадывался, что за излишней болтливостью Мари пыталась скрыть трепет, который испытывала в его присутствии. – В университете я изучала арабский язык, культуру, политику и экономику Ближнего Востока. Получается, – она выстраивала в своей голове логическую цепочку, и настолько сосредоточилась на этом, что вызвала у Джана невольную улыбку, - получается, что господин Фишер взял меня на практику, да? Мы познакомились здесь? – ему хотелось дотронуться до глубокой складочки, что прочертила её лоб и совершенно не хотелось говорить о Фишере. И рушить иллюзии. Наверное, поэтому он так обрадовался следующему, пусть и такому неожиданному вопросу: - Сколько вам лет?

Увести разговор в другое русло это то, что было так необходимо Джану. Он улыбнулся.

- В этом году мой день рождения выпал на священный месяц Рамадан, на его двадцать третье число. В христианском календаре это второе апреля.

- О, так вы овен? Что ж, - Мари хмыкнула, - это многое объясняет. У вас тяжелый, иногда просто невыносимый характер. Вы требовательны, иногда деспотичны. Любите власть и доминируете в отношениях. А ещё вы смелый, любите побеждать, практически всегда добиваетесь своего. И, - она почти перешла на шепот, - вы можете быть весёлым и общительным. И любить, сильно и предано.

Искренняя улыбка расцвела на лице Джана. Он и не думал, что в потере памяти могли быть вот такие плюсы – Мари открывалась ему с новой стороны. Осторожно, боясь напугать, он протянул руку и трепетно коснулся кончиков тонких девичьих пальцев.

- Я не знал, что ты увлекаешься гороскопами. Веришь в них?

- Я верю в сказки, - она выпалила поспешно, и в правдивости её слов Джан не сомневался. – Ну и в гороскопы, - своей руки она не отняла. – Так сколько вам лет?

- Будет тридцать один.

И снова её прямота приятной теплотой разлилась по телу.

- Вот как? Я думала вы старше. Наверное, это из-за вашей внешности. Точнее, из-за бороды. Ой, простите.

Подушечка указательного пальца робко обрисовала контур ногтя на его большом пальце, и Джан затаил дыхание.

- Мне нравится твоя прямота, - голосовые связки хрипели. – А ты, кто ты по знаку зодиака?

- Я? – серые глаза с удивлением смотрели на него. – Я близнецы.

- Не удивляйся, я изучал астрономию. Но никак не астрологию. Я помню, когда у тебя день рождения, вот только никогда не соотносил его со знаком зодиака. Близнецы, - он улыбнулся. – двойственная натура. Теперь понятно, почему я никогда не мог предугадать тебя и твои поступки. И что наши знаки? Мы подходим друг другу?

Мари вздохнула. Перевела взгляд на руки и словно только что увидела и поняла, что они свободно касались друг друга, поспешно выдернула свою ладонь из-под его руки и, пожав плечами, будто это ровным счётом ничего не значило, ответила:

- Наши знаки полностью совместимы.

- Так я и думал.

- И вы поможете мне? Вспомнить?

- Помогу, если ты перестанешь обращаться ко мне на «вы». Но мы должны придерживаться рекомендаций, что дала доктор Смит.

- Да, я помню, - Мари забавно скуксилась, - воспоминание должно быть моим. Иначе это будет просто чьё-то навязанное мнение. У нас же есть совместные фотографии? Может, так память вернётся?

- Есть, - подавляя вздох разочарования, Джан встал и направился к комоду, - но их мало. Вот, например свадебная.

Мари взяла протянутую рамку. Долго всматривалась в снимок; водила пальчиком по изображению, задумчиво всматривалась в лица. Разочарованно вздохнула и вернула ему фото.

- Ничего?

- Ничего. Кроме одного: на фото я не выгляжу счастливой.

И что ей ответить? Что брак по принуждению особой радости у неё не вызывал?

- Арабские свадьбы весьма утомительны, - он вернул рамку на прежнее место, повторяя про себя одно слово: терпение. – Ты и сейчас устала, тебе требуется отдых.

Он решил, что не стоит рисковать и рушить тот хрупкий мир, которого они достигли. Поэтому обошёл кровать, взял подушку и пояснил:

- Я лягу на том диване, что стоит в алькове. Ты можешь оставить свет, мне он не помешает. Я буду рядом, спокойной ночи, сладкая.

Подложив руки под голову, Джан лежал на спине и невидящим взглядом пялился в одну точку на потолке. Злился. На себя, на ситуацию в целом, но больше всего на то, что не мог решить, что было бы для него предпочтительнее: вот эта потеря памяти или то, если бы Мари помнила его и ненавидела. И во всём, что с ней случилось, был виноват он. Тут не поспоришь. Так почему злился на своего воробышка?

Он был готов прямо сейчас отправиться в мечеть и всю ночь вымаливать прощение у Всевышнего. А ещё спросить, почему тот выбрал именно такое наказание? Так бы и сделал, если бы не слышал, как Мари ворочалась с боку на бок. Она не вздыхала, нет, наоборот, старалась делать это почти бесшумно. Не выходило.

- И тебе не спится?

Она ответила сразу:

- Слишком большая кровать. И ваша, твоя комната немного мрачновата. Хотя нет, не мрачновата, неправильно, - Джан услышал смешок, - тут царит мужская энергия и властность.

- Ты собиралась изменить тут, если не всё, то многое. Сделать её светлее, - он и сам не ожидал, что произнесёт следующее: - Если тебе здесь не комфортно, ты можешь уйти в свою спальню.

Он ожидал, что Мари резво подскочит с кровати и бегом бросится к двери, которая разделяла их покои. Но ни радостного визга, ни поспешной возни. Чтобы понять в чём дело, Джан приподнялся на локте: Мари лежала на боку, спиной к нему, подложив руку под голову и явно никуда уходить не собиралась. Чувство облегчения эйфорией пронеслось по венам. Боясь, что Мари ненароком увидит его радостную улыбку, он опустил голову.

- У меня есть предложение.

- Какое? – она ответила слишком поспешно.

- Что, если нам лечь вместе? Как друзьям? Или хорошим соседям? – эта идея пришла в голову внезапно. Нет, он не собирался соблазнять Мари, хотя, видит Бог как сильно ему хотелось провести по плавным изгибам, вдохнуть запах дикого жасмина и вкусить сладость любимых губ. – Признаться, диван для меня маловат, мышцы затекают, - он встал и, взяв свою подушку направился к кровати. – Мы проложим границу.

- Границу? – серые глаза, не мигая, смотрели на него.

- Да, вот тут, прямо посередине, из покрывала. Что скажешь?

- Можно, - она отодвинулась ближе к краю, наблюдая, как он возводил ту самую «границу». – Наверное, так надо было сделать с самого начала. Кровать огромная.

Джан лёг, подложил под голову согнутую в локте руку и смотрел на Мари. Ему нравилось её смущение. Как и нравилось то любопытство, с которым она рассматривала его. Держать себя в руках было трудно, слишком сильно он соскучился по своей маленькой королеве.

- Спокойной ночи.

- Спокойной, - закрывать глаза Мари не спешила. Вздохнула, а потом спросила: - Джан, а что, если я ничего не вспомню? Если память ко мне не вернётся? Ты отпустишь меня?

Первое, что хотелось крикнуть: «Нет. Никогда. Ты моя». Но он сдержался.

- Если ты ничего не вспомнишь, ты влюбишься в меня заново.

- Влюблюсь? – его позабавило, как недоверчиво Мари изогнула бровь. – Заново? Вряд ли такое случится. Память…

- Память странная штука, моя сладкая. Может, ты вычеркнула меня из своей головы. Но не из души и сердца. Мы связаны, Мари, красной нитью. И ты сама придёшь ко мне.

- Любая нить может порваться, - фыркнув, она демонстративно отвернулась от него, намеренно увеличивая расстояния между их телами. – Красная нить. Чушь. Такого не случится.