Глава 17
Лиесса приходила в себя медленно, то и дело снова соскальзывая во тьму, где единственным якорем был жалобный голос Лина, умолявший ее очнуться. С трудом открыв глаза, словно засыпанные песком, она разомкнула сухие губы и с трудом вытолкнула судорожно сжимавшимся горлом:
– Воды… пожалуйста…
Из полумрака выступила фигура в белом балахоне. Проморгавшись, девушка узнала Аллариана, с облегчением смотревшего на нее. Осторожно приподняв Лиессу и подсунув под ее спину большую подушку, он поднес к ее губам кружку с травяным отваром, в котором угадывался вкус листьев поленики и горьковатого тысячелистника.
– Напугала же ты нас, дитя, – покачал он головой, – три дня в беспамятстве провела. Хорошо, что мы вернулись на день раньше, – яд не успел сделать свое черное дело. Даже нам едва удал
