Дрэго. История греха

2

Арабелла

Не смотря на то, что жизнь была крайне несправедлива ко мне, я очень сильно любила жизнь. Скорее полюбила ее благодаря моему дяде. Отец Лоренцо, тот кто приехал и забрал меня из приюта. Он удочерил меня и с 6 лет я не знаю другого отца.

Signore, ti ringrazio per questo nuovo giorno.

Illumina la mia strada con la tua luce,

guidami con la tua saggezza

e proteggimi con il tuo amore.

Donami forza per affrontare le sfide,

pazienza per superare le difficoltà

e gentilezza per essere un dono per gli altri.

Benedici i miei passi, le mie parole e le mie azioni,

e fa’ che oggi io viva per la tua gloria.

Amen.

Я завершаю утреннюю молитву, перекрестившись. Встаю с колен и еще раз бросаю взгляд на свою комнату. Каждое утро начинается одинаково: я убираюсь и привожу себя в порядок. Порядок в моем понимании умываться и расчесывать волосы. Я не крашусь, никогда. Мой отец запрещает мне делать это. Вся моя одежда однотонная, закрытая, длинная. Я бесцветная по сравнению с моими однокурсницами. Впервые я начала задумываться над этим, когда поступила на первый курс. Я долго уговаривала отца отдать меня на высшее образование, и он выбрал для меня факультет иностранных языков. Так я буду полезна церкви и преподаю детям из малоимущих семей по воскресеньям.

Я худая и не люблю выделяющиеся ключицы, которые всегда торчат. Но это не мешает моей большой груди третьего размера и это слишком неудобно. Я стараюсь надевать платья закрывающие этот вид. Хотя я никогда не представляла себя в декольте. Я никогда не буду выглядеть так и не одену платье выше колен. Так же я не ношу каблуки, тем более шпильки. Единственное что я использую это парфюм с нежным ароматом, который почти не чувствуется. Я не люблю броские вещи, я вообще не люблю быть на виду.

Я росла под сводами древнего каменного храма, где свет струился сквозь витражи, окрашивая стены в мягкие цвета небесной радуги. Мой дядя, отец Лоренцо, был священником и моим единственным наставником. Он говорил, что моя жизнь – это дар, и что я должна прожить её с чистым сердцем, неся свет в этот мир.

Каждое утро начиналось с молитвы. Мы вставали с первыми лучами солнца, и, склонив головы перед алтарем, я слушала его глубокий, спокойный голос, возносящий слова к небесам. «Жизнь, Арабелла, – это служение» – твердил он. Я верила ему. Как могла не верить? Его вера была как скала, прочная и незыблемая, а его любовь – теплом, которое обогревало меня в холодные ночи.

Он учил меня разбираться в Писании, видеть в нем не просто слова, а руководство для жизни. Я часами читала истории о святых и мучениках, пытаясь найти в них ответы на свои детские вопросы: почему люди страдают, что значит быть добрым?

Я не ходила в обычную школу, вместо этого училась дома. Дядя считал, что мир полон искушений, от которых он хотел меня защитить. Вместо шумных перемен между уроками у меня были тихие прогулки по монастырскому саду. Вместо праздников – службы и размышления. «Смирение – это добродетель» – часто говорил он.

Но даже в таком воспитании были моменты радости. Я помню, как отец Лоренцо улыбался, когда я приносила ему свои рисунки ангелов или читала стихи, которые сочиняла по вечерам. Он называл меня «маленьким лучиком света».

Иногда я ловлю себя на мысли, что была ли моя жизнь тогда счастливой? Счастье – это странное слово. Но, думаю, я была спокойна. Моя душа была чиста, как стекло витражей, через которое светило солнце.

Я выросла с уверенностью, что есть только одно верное направление – вверх, к Богу. И только позже я узнала, что путь на Земле гораздо запутаннее, чем кажется с церковной скамьи.

Это началось, как только я поступила в университет, который я выпрашивала у отца целый год. Люди не такие добрые, и почему-то они любят утверждаться за счет других. Собираться в касты и травить слабых. Я не обижалась, я лишь молилась и просила Бога даровать им прояснение ума, сделать их добрее. Но с каждым днем все ухудшалось, и порой я злилась на саму себя, думая, что не достаточно сильно молилась.

Но после учебы я возвращалась в церковь и помогала дяде, там я забывала все невзгоды. Особенным утешением для меня стало открытие детского приюта и теперь я буду чаще помогать детям и у меня будет много работы, и меньше бессмысленных мыслей.

Каюсь. В последнее время я злилась на своих ровесников, которые очень часто издевались надо мной. Я не хотела испытывать таких чувств. И боялась своей реакции, и узнав о приюте, я решила даже поменять обучение на заочное и больше посвятить себя этому месту.

Строительство длилось довольно долго, целый год. За этот год, я испытала ад. Мои одногруппники превратились в сущих демонов и издевки перешли на новый уровень. Теперь они портили мои книги, вливали кофе мне в рюкзак, больно бросались мячом во время физкультуры, и много чего еще. Естественно, скрывая все за маской лицемерия, улыбаясь и даже извиняясь. Первые несколько раз я действительно верила, что это было случайно, но десятый раз дал мне наконец осознание, что все это намеренные действия. Я не могла ответить им той же монетой, и мое спасение было в этом приюте. Жаловаться отцу я не могла, он бы сразу забрал мои документы оттуда.

Отец познакомил меня с женщиной невероятной красоты и элегантности. Эстель Гуэрра была эталоном настоящей женщины. Одетая стильно, но не вульгарно. Ей было больше 50 но выглядела она на 30. Она была женой Винченцо Гуэрра. Я много слышала об этой фамилии. Кто ее не слышал? Если ты живешь в Неаполе ты не можешь не знать этот клан. Они связаны с мафией, но очень привязаны к церкви и их подношения самые щедрые.

- Мой старший сын Дрэго займется всем процессом, - делилась Эстель с моим отцом, - Дрэго обещал позаботиться о каждой детали и сделать это место лучшим во всей стране. Я знаю своего сына, если он взялся за что-то, то сделает это в идеальном виде.