В шаге от Рая

Глава 1. Паук

**********************************************************************************************************

Я всегда знал, что из моего сына обязательно получится что-то очень толковое. Но вот то, как его подставил один из тех людей, кому мой сын всецело привык доверять, меня коробит. И коробит до глубины души.

Хорошо хотя бы то, что я прекрасно знаю и вижу, что Машка - не из таких, не из предателей. Я же вижу, каким влюблённым взглядом она смотрит на моего сына. И прекрасно вижу, что она сама в него влюблена по уши. Уж чем он ее купить там смог, я не смогу сказать. Но я вижу прекрасно, что она готова даже собой пожертвовать ради моего оболтуса. Вот только жертвовать пока рано - я ещё внука своего хочу увидеть. И не просто хочу, а должен это сделать!

С того момента, как Глеб уехал, я не могу найти себе места. Мне постоянно хочется что-то делать, чем-то занять руки и голову, чтобы мой сын точно не отвлекал мои мысли. Ибо помочь я ему не смогу, а нервы себе истреплю только так!

Почему я хожу по двору этого дома из одного угла в другой? Наверное, так на меня действует ожидание сообщения от сына, что он встретился с крысой один на один и поговорил с ним обо всем, что сейчас происходит.

- Не звонил твой сын? – спрашивает у меня старый перец Архипов, когда на десятый его звонок я решаю ответить.

- Нет, не звонил. И я даже не знаю, когда он решит, что стоит мне позвонить и рассказать о том, как прошел его разговор с этим Богданом.

- Так, Мария Владимировна знает, куда уехал Глеб? – почему-то в его голосе мне кажется слишком много заботы для простого следователя.

- Нет, я не говорил ей, - мотаю я головой, словно он может меня сейчас увидеть. – Не нужны мне тут беременные припадки и вопли о том, что происходит. Еще родит мне тут раньше времени! А у нее договор заключен с частной клиникой, где она рожать будет! Так что все – не знает она, и мне только лучше от этого!

- Я тебя понял, - как странно для меня это звучит, словно мы с этим человеком так легко и просто взяли и перешли «на ты». А ведь когда-то и этот старый следователь точно знал, что ко мне нужно обращаться максимально вежливо. И он так и обращался, когда мое дело вел тогда.

- Я позвоню, когда от Глеба будут какие-то новости, - кидаю я в трубку и отключаюсь.

Я прекрасно понимаю, что этот разговор быстро не закончится – слишком сложная тема для разговора этих двоих, которые прошли через очень многое вместе. Но мне тоже интересно, когда мой сын найдет тех, кто хочет пустить в расход и меня, и его самого. Как пустили в расход Вику.

Да, эта стерва никому не могла бы дать счастья. Но ведь она была законной женой Глеба. А это значит только одно – ее должны были тронуть только в последний момент. А нет – не пощадили – уничтожили, как подзаборную шавку. И чем лучше нее я? Человек, от которого собственный сын отказался самым обычным образом?

Ловлю себя на мысли, что хожу и меряю шагами периметр участка, как там, на зоне, когда нас гулять выводили. И понимаю, что со мной происходит что-то очень странное. Поменялось что ли во мне что-то? Я и сам понять не могу, к сожалению. Но точно знаю, что все происходящее сейчас для меня - крайне неприятно. Нет, у меня нет никакого желания пытаться что-то изменить в происходящем - хватит с меня того, что я помогаю Глебу, вникнув во все, что с ним сейчас происходит. Но мне очень важно понять, в каком направлении я буду двигаться дальше, в каком направлении будет двигаться мой сын, в том числе, чтобы защитить свою будущую семью.

Слышу, как за забором прошелестели по опавшей листве автомобильные шины. Это точно не Глеб - на его машине сначала слышно довольно урчащий двигатель, а уже потом - шелест резины. И понимаю вдруг, что у меня внутри все как-то странно холодеет, словно та машина, которая сейчас возникла за забором - это не что иное, как вестник опасности и даже смерти.

Неужели меня решили пустить в расход? Потому что других машин тут быть не может. Этот дом стоит на отшибе от остальной деревни, подъехать к нему можно только на машине, у которой грести могут все четыре колеса. Да и не нужно сюда никому другому ездить, чтобы что-то выяснить и разузнать.

Слышу, как двигатель едва заметно рыкнул и двинулся куда-то в сторону. Следят за нами? Если да, то надо срочно Машу отсюда отправлять в более безопасное место, где ей не будет ничего угрожать. Но куда? Опять в Германию, к ее матери? Чтобы та опять кровь из девчонки пила? Нет, это совсем не вариант.

Достаю телефон из кармана и набираю номер Архипова.

- Это я, - говорю в трубку и понимаю, что голос у меня как-то слишком странно хрипит сейчас.

- Глеб Андреевич звонил? - Архипов тоже, судя по голосу, звучит как-то очень встревоженно.

- Нет, он не звонил, - стою и прислушиваюсь к звукам, доносящимся из-за забора. - Возле дома катается чья-то машина, которая сюда заезжает редко. А у меня в доме беременная женщина. Ее надо в безопасное место.

- Ты до моего приезда продержишься, если что? - вот теперь тревога Архипова в голосе становится неподдельной и звучит ещё явственней.

- Думаю, что да, продержусь, - киваю я, словно мой собеседник сейчас меня увидеть может. Вот только играть в молодого и безголового боевика мне совсем не улыбается - я ведь прекрасно понимаю, чем это все может закончиться. Да и силы у меня совсем не те, что были раньше.

Окидываю взглядом всю постройку и понимаю, что самым безопасным строением все равно остаётся дом. Вот только как мне убедить сейчас эту беременную декабристку уйти во вторую, глухую часть дома, чтобы никто ей не мог причинить вреда?

А какой смысл мне пытаться уговорить ее спокойно? Хочет жить – будет подчиняться тому, что я ей прикажу. И мне плевать на то, что она тут будет кричать и возмущаться. Ну, а если решит особенно сильно повозмущаться, я ее быстренько угомоню. Благо, Глеб в тихой беседе, чтобы она ничего не услышала, дал мне карт-бланш на успокоение этой девицы.

- Машка, - говорю максимально спокойным голосом, заходя в дом. – Там отморозки какие-то приехали. Мне твои роды тут не нужны точно. Поэтому ноги в зубы и в темную часть дома. В том, что ты тут можешь находиться, они на сто процентов не уверены, потому что из Германии тебя вывозили очень тихо и аккуратно. Но если с твоей башкой что-то случится, Глеб меня на ремни пустит живьем.

- А покультурнее нельзя со мной обращаться? – поднимает на меня свои огромные глаза и смотрит так, словно я ей что-то обязан. – Можно и просто попросить меня уйти в темную половину.

- Ты со мной не выпендривайся слишком сильно, а то у меня нервы ни к черту в последнее время, когда тут рядом со мной баба на сносях шастает, - пытаюсь говорить как можно злее, но понимаю, что от этой красивой, но такой несчастной девчонки рядом, просто таю. А вот сейчас мне точно нельзя давать себе никакого спуска. Потому что от меня пока что зависит жизнь этой курицы. Вот как ее еще назвать, если она умудрилась вляпаться во что-то такое, что связано еще и с моим сыном? Точнее, как она могла вляпаться в моего сына?

- Да не выпендриваюсь я, - опустила она плечи и сразу стала какой-то маленькой и чересчур хрупкой, что мне даже не верится, что это она, та, которая как-то странно смогла покорить моего сына. – Что-то из оружия дадите, чтобы за себя постоять могла на всякий случай? Если не рожу раньше срока?

- У меня только одно мое ружье, - пожимаю я плечами и понимаю, что если те, кто решил окружить наш дом, действительно пришли не с миром, а с войной, то одним ружьем мы тут точно не отобьемся. Даже если приедет Архипов со своим нехитрым арсеналом.

- Ладно, топором буду отбиваться тогда, - невеселая усмешка коснулась ее губ.

Вижу эту усмешку и, кажется, понимаю, что именно нашел в ней Глеб. А ведь это именно он нашел в ней, а не она сама под колеса ему бросилась. Она так похожа на его мать в юности. Так сильно похожа, что у меня даже дух захватывает от этого сходства. И ведь его мать была такая же безбашенная, как и вот эта девчонка, так же была готова идти в бой, лишь бы только отстоять честное имя своего мужа и соратника.

Провожаю девчонку в глухую половину дома, плотно прикрываю туда дверь и закрываю на мгновение глаза. Сейчас мне предстоит собраться с мыслями, позвонить Глебу и набрать в очередной раз Архипова, чтобы узнать, где этот старый хрыч затерялся.

*************************************************************************************************************

Машина, марку которой мне определить не удалось, уезжает куда-то, но звук двигателя не стихает. Внутри меня поднимается какое-то странное ощущение, что водитель и все те, кто сидит вместе с ним в этой машине, решили испытать мои нервы на прочность и посмотреть, как быстро я сдамся и решу выйти к ним навстречу, чтобы о чем-то поговорить.

Я сижу за столом под раскидистой яблоней и делаю вид, что просто наслаждаюсь тишиной, а сам думаю, что делать дальше, если эта машина вернется, и начнется осада меня и моей квартирантки, которой мне меньше всего сейчас хотелось бы рисковать. И уж тем более, мне не хотелось бы сейчас вспоминать какие-то моменты из своей прошлой жизни.

Тишина, расстилающаяся вокруг меня, почему-то кажется мне какой-то липкой, мерзкой и неприятной, словно я вляпался в какую-то грязь. Хотя, как я вляпался в какую-то грязь, если я сам и был когда-то олицетворением этой самой грязи?

Прислушиваюсь, но ни один звук не долетает сейчас до меня, словно бы весь мир замер в этот момент и не издавал ни одного звука. Или окутал все вокруг какой-то своей особенной пеленой, через которую никакие звуки попадать сюда не хотели вовсе.

Сколько я так просидел, я сказать не мог. Но вдруг за забором опять прошелестели колеса какой-то машины.

И опять это не та машина, которую мне сейчас хотелось бы услышать.

Вернулись те самые непрошенные гости, которые до этого вокруг моего убежища катались.

Где же мой друг Архипов? Опа, я его уже другом считаю! Это что-то новенькое, как мне кажется!

- Эй, Паук! Мы знаем, что ты тут прохлаждаешься! Выходи – поболтать нам надо с тобой! – кричит какой-то до боли знакомый голос из-за забора. Как же хорошо, что он тут полностью глухой, и они не сильно могут понять, где именно я нахожусь. А у меня точка очень хорошая – за спиной дом, куда я могу быстро отойти и скрыться от огня. Если только они не с гранатометом. А от всего забора это местечко очень уютно прикрывает что-то вроде живой изгороди из крыжовника. И пусть листочки на кустах уже почти полностью облетели, но частые ветки в сочетании с одетой на меня камуфляжной курткой дают мне возможность точно скрыться от возможного огня и, опять же, успешно добраться до дома.

Я не хочу им отвечать, чтобы не выдать себя ничем.

Да где же Архипов и Глеб? Без них я долго не продержусь.

Вот только сейчас я понял, что это за машина была, которая вокруг моего участка каталась – это микроавтобус. А если так, то внутри человек пять-семь боевиков, как минимум. Вот только я не престарелый Рембо, чтобы со всеми ними справляться с легкостью до прибытия подкрепления. И патронов для ружья у меня не так уж и много.

- Паук, мы прекрасно знаем, что ты в этом логове не один, а с суррогатной матерью своего сына Самохвалова. Так что, если ты хочешь, чтобы с головы бабы ни один волос не упал, предлагаем сдаться по-хорошему.

Черт! Кто же им сливал информацию о том, что Машку сюда привезли? Неужели Богдан, которому Глеб так безоговорочно доверял? Неужели это его рук дело?

Телефон остался в доме. Но у меня нет гарантии, что я смогу дозвониться хоть до кого-то сейчас – они точно могли выключить любой вид связи, чтобы я только не смог позвать на помощь. Главное, чтобы Машка сейчас не родила там от страха у меня за спиной, потому что помочь ей я точно не смогу. Да и не проходил я в свое время фронтовую медицину, чтобы помогать всем, кому только может понадобиться моя помощь в условиях боевых действий.

- Все, Паук, ты сам напросился! Нечего было молчать! – раздался истеричный крик над забором. А головы показывать боятся – понимают, что я на этом участке знаю каждый уголок и могу с легкостью поснимать каждого, кто поднимет свою макушку над забором.

Первый выстрел, и где-то на боковой стене со звоном разлетается стекло в оконной раме.

Сколько мне придется возмещать ущерб хозяйке этого дома? Если я, конечно, жив останусь после этого боевого дня.

- Что у тебя из патронов? – слышу над ухом голос Архипова. Успел-таки, мой старик! Да ладно? Это он сейчас тут со мной разговаривает?

- Маловато будет, увы, - пожимаю плечами, хлопая себя по карману. – Не рассчитывал как-то на то, что придется от кого-то отбиваться. Сколько их там?

- Откуда я знаю, - лукавый взгляд старого следователя мне не очень нравится сейчас. – Я со спины заходил, потому что иначе они бы меня заприметили. Там за участком есть хороший овраг. Я бы туда твою жиличку сейчас проводил, чтобы она нам обузой не была и не мешала.

- Нельзя, - качаю головой, заряжая ружье. – Они знают, что Машка у меня тут спрятана. Быстро поймут, откуда беременная баба тут по деревне шляется, тем более, что выглядит она явно не как какая-то затрапезная кукла.

- Как скажешь, - кивает Архипов, проверяя магазин карабина. – До Глеба дозвонился. Богдана убрали разрывной у него на глазах. Он встретил полицию и едет сюда. Что будет дальше, я пока не знаю. Надеюсь, что он успеет приехать сюда как можно быстрее.

- Что, давно не был по эту сторону баррикад? – смотрю на Архипова с улыбкой. – Что моего сына так страстно ждешь?

- Да просто трое против пятнадцати все-таки лучше, чем двое против пятнадцати, - пожимает он плечами.

- Значит, знаешь, сколько их? – поворачиваю я к нему голову и одновременно прислушиваюсь к тому, что происходит за забором.

- Как тебе сказать, - лицо Архипова тут же перестает быть таким же счастливым, как это было раньше. – Два микрика. Один стоит прямо под твоим забором, перекрыв ворота, чтобы мы через них не прорвались. А второй – наверху, на площади. Но машинки очень похожи между собой. Поэтому точно могу сказать, что это одни и те же люди. О числе человек делаю вывод только на базе вместимости машин и их количества.

- Вот только когда у Глеба в руках последний раз было оружие? И сможет ли он справиться с этой задачей? – понимаю, что на сына я бы надеяться точно не стал.

- Если он любит Машу, то возьмет оружие и пойдет за нее в бой, - говорит абсолютно спокойным голосом Архипов, глядя на меня так, что у меня уже давно мурашки по коже промаршировали бы. Вот только я человек – давно привыкший ко всяким таким взглядам. И мне точно тут не было бы страшно.

- Если Самохвалов не приедет, то шансов у нас, прямо скажем, маловато, - прислушиваюсь я к тому, что происходит за забором, потому что после первого выстрела наступила какая-то странная тишина, словно они готовятся еще к чему-то.

- Ну да, так хотя бы будет пять человек на одного, а пока что у нас по семь с половиной на одного, - кивает с нехорошей усмешкой Архипов. – Многовато для двух приличных пенсионеров.

- Мне эта тишина не нравится, - прижимаю палец к губам. – Как бы они вдруг не решили что посерьезнее обычных автоматов использовать.

- Танков я там не заметил, но это не значит, что у них и без танков есть что-то такое тяжелое, что может сейчас нам не слишком хорошее впечатление произвести, - Архипов понижает голос до шепота и тоже превращается весь в слух, словно ему это может сейчас помочь. Потому что тишина стала настолько гнетущей, что от нее в ушах звенит. И, словно по заказу, даже не слышно, чтобы хоть один листик падал с веток, а они еще не все покинули свои насиженные места.

- Остается только надеяться на то, что у Глеба с собой будет хотя бы что-то из оружия, потому что толку от него не будет никакого, если он будет с пустыми руками, - качаю я головой, готовясь к самому страшному – к настоящей бойне, без которой, как мне кажется, нам сейчас не спастись и не справиться с происходящим.

- А такой надежды ни у кого из нас нет, потому что твой сын – слишком положительный мальчик, которому сама мысль о наличии оружия в его жизни противна, - скривился Архипов, внимательно оглядываясь по сторонам. – Мне кажется, - легко он переводит разговор на другую тему. – Мне кажется, что нам надо постепенно отсюда уходить как можно дальше.

- Нельзя – у нас в доме беременная баба, за которую нам мой сынок голову отвернет и не почешется даже, - качаю я головой, улавливая какой-то невнятный шорох за забором.

Вроде бы участок не сильно большой, когда находишься снаружи него, за забором. А вот когда попадаешь внутрь, понимаешь, что он на самом деле и не самый маленький. И теперь я оцениваю, сколько времени нам понадобится с Архиповым, чтобы добраться из нашего укрытия в сторону дома и залечь там в сенях, держа оборону.

- Руки в гору! Всем лежать! Вы окружены! – раздается крик за забором, от которого по спине бегут мурашки. Но чутье подсказывает, что этот крик не в наш с Архиповым адрес, а в адрес тех, кто пытался взять нас в кольцо.

- Успел-таки Глеб, - тяжело вздыхает Архипов, глядя на меня с улыбкой.

- В смысле – успел? – смотрю я на этого старого хитреца и понимаю, что он что-то мне не договаривает.

- В прямом. Когда ты мне позвонил, следом за тобой мне звонит твой сын и рассказывает, что Богдана убили. Я пожелал ему удачи во встрече полиции и сказал, что еду к тебе, потому что у тебя какая-то движуха начинается на участке. Он сказал, что попробует до тебя дозвониться, чтобы выяснить подробности. Но после нашего созвона с тобой у тебя связь пропадает – вполне возможно, что эти архаровцы решили глушилки запустить. Глеб не смог, судя по всему, до тебя дозвониться. Потому что телефон ты, по какой-то своей привычке, убрал в дом после звонка мне. И он сказал, что попробует найти хоть какую-то помощь для того, чтобы спасти нас.

- И ты молчал? И кого же он привлек, как ты думаешь? – смотрю я на него с надеждой. В этот момент калитка открывается, и в нее вваливается действительно мой сын, но какой-то слишком бледный и испуганный.

- Спецназ мне помогли вызвать ребята из экипажа ГИБДД, - отвечает он с вымученной улыбкой. – Вы все в порядке? Никого ранить не успели?

- Мы в порядке, а Машку твою не проверяли еще – не до нее было – думали, как оборону дома держать, где ее спрятали, - отвечаю я за нас обоих с Архиповым.