Хутор Костицино

11

Эти решили зайти с козырей, так как во двор к нам буквально через двадцать минут ввалилась целая делегация с бравым участковым во главе. Только председательши не хватало, да отбитого Егерем субьекта, зато был секретарь сельсовета, правда она чихала и кутала болезненную мордаху в платок. А рядом маячил ещё какой-то незнакомый х**н, явно из той же шайки, что и пострадавший от рук Егеря. Мелкий, с бегающим, словно у хорька, взглядом и такими же странными повадками. Стопроцентная шестёрка своего господина.

Андрей, спокойно разбирающий карабин и расписывающий нам его устройство, в это время замер, искоса поглядывая на них. Я же так же спокойно наблюдая за ними, стояла возле стола и цедила чай из кружки, как всегда спокойная и не слишком эмоциональная.

Участковый дернулся в сторону Андрея, ткнул его грудью в стол и заломал руки за спиной, но увидев мое лицо, слегка остудил боевой запал. И всё же наручники на руках моего помощника щелкнули.

– Допрыгался ты, Величко! Теперь одним штрафом точно не отделаешься! – просипел он, пытаясь поднять Егеря на ноги, да только сил не хватило. – Ты человека искалечил!

– Нах иди, Каримыч! – прохрипел Андрей. – Самооборона это была!

– Прошу прощения, господа, что, собственно случилось? – я отхлебнула еще чая и пощелкала пальцами, привлекая к себе внимание.

– Лейтенант Головань. Тут, гражданочка, на вас жалоба поступила, – отдав честь, прогундел участковый, дыша в мою сторону парами вчерашних возлияний. Я невольно покривилась, думая, что нужно бы после такого закусить.

– Да ну! И какая же?

– Дебоширите вы, с людьми перепалки вступаете, натравливаете неадекватных своих работников, да еще и с оружием, да, Андрей?! – злорадно буркнул участковый, стараясь заправить мятую рубаху в брюки. При этом продолжал прижимать моего помощника к столу. – Куда ствол дел?

– Какой ствол, Каримыч?! – прохрипел Андр, приподнимая голову над столом. – Да слезь ты с меня, я натурал!

– Не корчь дебила, у меня свидетели есть. – Каримыч покраснел, отступая назад и возмущённо пыхтя. – Ты угрожал уважаемому человеку! Травму ему тяжелую нанес!

– Не тому ли, который перед этим угрожал не менее уважаемой Татьяне Лукиничне? Нет у меня никакого ствола! Карабин дома есть! В сейфе стоит! И вот, Татьяны Лукиничны карабин. Достать даже пришлось. Вдруг рожи бандитские вернутся.

– Я извиняюсь, уважаемые! – надоело наблюдать за этой пародией на представление, я подошла к подпитой слегка физии стража правопорядка и с силой рванула его за рукав, причем так, что ткань треснула. – Вы ничего случаем не попутали, мы напали? Не перепутал ли он ничего? Вы не думайте, тут не идиоты сидят. Может по камерам посмотрим? – и развернула в его сторону планшет с записью всего, что произошло несколько минут назад. На благо, там не было видно одного, как ловко Андрей, выхватывая у придурка из-за пояса пистолет, крутнулся и не засветился. Ну да, он ведь об этой камере, в отличии от оппонента, знал.

Участковый вздрогнул, вытаращился на меня недоверчиво, но с каждой секундой, пока проигрывалось видео, взгляд его становился все удивленнее и удивленнее. Звука не было, но по виду было заметно, как злился стоящий лицом к объективу персонаж, как схватил меня и как в последующем огреб, засветив на камеру нож. Я глядела на него, повернув на бок голову.

– Вы бы помощника моего отпустили! Он только меня защитил.

– Ты у меня всё равно на административку попадёшь! – пропыхтел Каримыч, освобождая руки Егеря и тот недовольно потер запястья. Какой киношный прикол, однако.

Андрей забрал у меня кружку и сделал глоток. Взгляд у него был такой невинно-незнающий, будто впервые видел все, что было снято. Даже о камере совсем не догадывался. Которую сам вешал. И вообще, как истинный рыцарь даму защищал.

– Извините, ошибка вышла, – выдохнул, наконец, участковый, – заявление будете писать?

– Я думаю над этим. Он ведь не напал больше на меня.

– Я бы написал. Он представлял для тебя опасность. Еще и угрожал, – пожал плечами Егерь.

– Я считаю, что можно попробовать дать шанс человеку, но только с условием, что в будущем он будет обходить меня пятой дорогой. Вот это ему, пожалуйста и передайте, и предупредите, что записи у меня есть. Одно лишнее движение в нашу сторону, и сюда приедут разбираться минимум из города. И я не беру вас на понт. Не имею привычки. Просто предупредила. Так всем своим и передайте.

Бледнеющий, краснеющий, словно кальмар в гоне, участковый вышел прочь из помещения, а я попыталась забрать у Егеря мой чай, но он умудрился так изгваздать маслом кружку, что браться за это руками было невозможно.

– Спасибо, что не засветился со стволом на камеру, – я пристально проследила, как он вытирает руки салфеткой, – кстати, где он?

– В надежном месте, – Егерь пристально следил за входом, – ты зря отпустила их с миром. Они теперь просто так не слезут.

– Об этом мы подумаем завтра. – Я выдохнула и устало опустилась на стул. Недовольно покосилась на разобранный карабин на столе.

– Ксень, убери оружие! – махнула рукой и Матушка споро собрала карабин назад, собрала все предметы и понесла назад в сейф.

Я подняла взгляд и в зеркале встретилась с полностью обалдевшим взглядом Андрея.

– Я вам, пока не пришли эти, втолковывал, как устроен карабин. Я понимаю, зачем мы делали это…

– Чтоб в случае того, если не бы не удалось убедить их видеозаписью, тебя не могли привлечь за ношение по следам пороха на руках и одежде. После читки карабина это уже не так просто сделать будет.

– Я понял, сильная моя. Теперь, перед тем, как повернуться спиной к нашей госпоже, три раза подумаю. Вижу, что карабином пользоваться тут могу не только я. Похвально.

– Здесь переночуешь?

– Да куда я денусь? Одно беспокоит. Тут как бы дела не усугубились. Кстати, что с тобой было?

– Не поняла? – Я повернула голову на бок.

– Отчего ты потеряла сознание при виде ствола?

– Это слишком личное и никого кроме меня не касается, – по телу прошла невольная дрожь.

Андр прищурился, но не сказал ни слова, лишь головой покачал. Накинул куртку и вышел из дома. Я же решила разогреть ужин, хотя аппетита не было совершенно. Так что пока Ксения возилась во дворе, а он обходил его по периметру, подключая ток по колючке забора от двух наших ветрогенераторов, разогрела им поесть, себе же налила травяного чая и ушла в ванную. Очень хотелось смыть всю грязь не только с тела, но и с души. Накопилось за день столько, что чувствовала себя полностью грязной! От этого чуяла себя я крайне мерзко.

Зажгла аромалампу и улеглась в довольно-таки горячую воду, едва не застонав от счастья. Ароматная вода приятно окутала тело, наконец, успокаивая. Выбрасывая из головы весь мусор, наполняя покоем и белым шумом. Это было практически идеально. Не хватало маленького штришка в виде бокала терпкого, густого, словно кровь, вина и крепких, обнимающих тело крепких мужских рук. Да уж, одиночество иногда подкашивало, хотя, когда-то в своей, уже бывшей, семье практически все проблемы решала как раз-таки я, то оставшись одна чувства крепкого плеча не потеряла. Чего не было, того и не утратила. Вот только сейчас больше всего не хватало как раз физической близости.

Вздох невольно вырвался из груди. Да что это такое, пару часов назад была на грани жизни, можно сказать, а теперь напала такая потребность близости, что едва не пищала. Можно помедитировать перед сном, хотя не уверена была, что это сильно поможет.

В комнате я так же расставила аромасвечи, расстелила на полу коврик и уселась в позу лотоса, пытаясь отключиться от всех внешних раздражителей. Выключила мысли, расслабилась, слушая собственное сердцебиение. Так скорее получится. Стало даже чуть прохладнее и показалось, что я сейчас взлечу.

Но даже тут никто не дал мне расслабиться, так как буквально через десять минут после того, как я начала выпадать из внешнего мира, в дверь раздался короткий, но достаточно громкий стук.

Ксения обычно не ждала, пока ей разрешат войти, так что припомнив Андрея незлым, тихим словом, пошла открывать. Егерь покорно ожидал, прижавшись к стене и отступил на шаг назад, когда я едва не сшибла его с ног. В куртке, расстегнутой, нараспашку, выглядел он достаточно по-разбойничьи.

– Что-то случилось? – в душе зародилось неприятное чувство тревоги, но Егерь медленно прошел мимо и сел за стол, за которым я обычно работала с документацией. Я примостилась рядом на край кровати.

– Пока ничего. Но они бродили вокруг забора, думаю, искали лазейки. Одного, кажется, даже током шибануло. Не сильно, в назидание. Он там лужу оставил. Теперь не полезут. Но я сейчас о другом поговорить пришел.

– И о чем же? – я очень не любила неизвестность и театральных пауз, но Андрей просто смотрел на меня с прищуром и, кажется, думал о чем-то своем. – Андрей, не тяни!

– Твоя реакция на пистолет. Это очень нехорошо. Случаи разные бывают, и падать в обморок совершенно не дело, – он порылся за спиной и вытащил вдруг этот самый ствол, а я едва не свалилась с ног, но в последний момент он подхватил меня за руку, подтягивая к себе. Стало так жутко, что мозг начал отключаться без всякой медитации. Только не в положительную сторону.

– Это железо, всего-лишь железо! Смертоносным его делает человек. Возьми его в руки. И не смей орать. Да не трясись ты, как девица, я ж тебя не член прошу взять! Это пистолет!

– Да лучше бы член, Андрей, не надо! – запищала я.

– Повторяю, не бойся, возьми!

У меня, казалось, волосы дыбом встали, когда он сунул эту жуткую мерзость мне в руки. Теплую, от того, что была прижата к теплому телу, а я заледенела. Да, пистолет удобно лег в ладонь, он был тяжелый, твердый, словно камень, но как же страшно мне было в тот момент. Захотелось зареветь и броситься прочь из собственной комнаты, но я задавила в себе маленькую, перепуганную девочку, которая только что попала в детский дом и с прищуром посмотрела на него. В душе закипела ярость.

– Тихо, он мертвый, пока ты не применишь его, – он забрал пистолет из моих рук и всего парой умелых движений разобрал его на составляющие части, – вот видишь. Это просто набор деталей.

– Деталей смерти, – я хмуро приблизилась к нему и, не замахиваясь, залепила такую звонкую пощечину, что Егерь едва не свалился с ног. Даже отступил на шаг, прижимая ладонь к горящей скуле. Когда мне это было нужно, я умела хорошенько приложить. Рука у меня была тяжелая, – не смей больше делать ничего подобного! Ты даже не представляешь, что мне пришлось пережить!

– Ну-ну, – в глазах Андрея блеснули чертинки, губы растянулись в неприятной улыбке, – наконец-то наша повелительница льда и высокомерия начала раскрываться! Так скажи, что случилось? Нельзя держать такое в себе. Сегодня было только начало! Если подпитывать свой страх, проблема будет усугубляться! И уже не только от пистолетов шарахаться начнёшь. Так может и крыша поехать. Не нужно этого.

– Да я беременная была, когда меня избил человек с пистолетом! Прижимал ствол к животу, к лицу, а потом бил им! – меня прорвало, голос охрип от слез. – Бил в живот! Я тогда потеряла ребенка. Едва саму с того света вытянули. – Пальцы невольно потянулись к лицу. За ушами все еще оставались шрамы от пластхики, которую пришлось делать. Да, лицо у меня было не родное. Точнее родное, но переделанное. – Пять пластических операций, сломанные ребра, ключица, таз. Едва не осталась инвалидом. И ты говоришь мне не бояться этого?! Мое тело и душа испоганены! Недобаба! Моя дочь никогда не пойдет в садик, школу, не полюбит, не скажет, что любит меня! И все из-за этого! – Я указала пальцем на детали. – Прости, но пересилить себя и полюбить ЭТО я не могу! Ты просто не представляешь, какая боль у меня вот тут! – я ткнула себя кулаком в грудь.

Егерь выдохнул, облокотившись на стол. Всё это время он молча и очень внимательно наблюдал за мной. Не перебивал, давая выговориться. Я же отвернулась и встала, глядя в окно. Не очень хотелось, чтоб он сейчас видел мою слабость. Да, днем он уже видел их, но не сейчас.

– Если сказал все, что хотел, то я тебя не держу, – как же внезапно охрип мой голос.

Едва слышные шаги приблизились и Андр встал сбоку. Раскрыл форточку и прикурил сигарету. Можно было поругать его, но я не стала продолжать трепать нервы. Он покосился на меня и как-то странно хмыкнул.

– Честность за честность. Ты лишилась одного, а я трех. У меня была жена Оксана, сын Денис. Семь месяцев ему только исполнилось, а Оксана моя снова была беременная. Если бы ты видела, какой она была красивой. Таких черных волос я никогда в своей жизни ни до, ни после не видел. Скромная, чистая, даже кроткая, я всегда удивлялся, почему она никогда не вставляет слова против. Я готов был носить ее на руках. Да я горы готов был свернуть ради них.

Он говорил так вдохновенно, так ярко блестели глаза и будто светилось всё лицо, это было так открыто, чистосердечно, даже нежно, что я невольно онемела, глядя на него. Можно сказать, даже любовалась. Сколько невысказанной любви было во всем его образе. Никогда за пол года не видела Андрея таким. Он будто переживал заново все самые приятные моменты в своей жизни. Будто держал на руках сына или обнимал свою любимую жену. Я даже слегка позавидовала ей. Ей повезло. У неё было всё, что нужно для счастья каждой женщине.

И вдруг Егерь весь будто посерл, взгляд потух, брови нахмурились. Сигарета дрогнула в длинных пальцах и он снова поник, закрылся уже в неприятных эмоциях, превратился в камень.

– Они ехали домой из райцентра. Оксана возила Деню в поликлинику на ежемесячный осмотр и каталась на осмотр в консультацию. Я не мог ехать с ними, у меня была работа. Она поехала с остальными на бусике, что арендовали специально для этих целей. А на обратном пути, у их машины на ходу лопнуло колесо и она улетела в кювет. Всего в двух километрах от села. Погибли трое, наша соседка, моя Оксана и Денис. В момент аварии она делилась со мной счастьем и я всё слышал. В тот день я узнал, что у меня будет дочь. И лишился всего. В один момент. Вот они были, и вот на дороге в груде искореженного металла ты видишь два изувеченных тела, в которых даже трудно узнать тех, кого ты так любил. – Егерь на мгновение болезненно скривился. Но опустил голову и я замерла, увидев, как на его ресницах повисла слеза. Камень плакал, очень умело скрывая это. – Можешь не говорить мне, насколько это больно и я не понимаю. Я понимаю все, так как пережил почти то же самое, только пострашнее. Но это не значит, что я возненавидел автомобили на всю оставшуюся жизнь. Сама же видела, я умею водить и часто сажусь за руль.

Он тряхнул головой, словно пес, отер лицо ладонью, сжал мое плечо ладонью, прошел мимо к столу, собрал пистолет и спрятал обратно за пояс.

– К разговору о пистолете мы вернемся еще. Фобию надо искоренять.

– Я не собираюсь взаимодействовать с этим! – я скрестила руки на груди. Зачем он снова начал портить хорошее впечатление о себе?

– Я думал, что ты сильная женщина, а ты ведешь себя, как маленькая девочка. Не будь дурочкой!

– А ты ведешь себя, как злобный козел! – я закипала, но вдруг он сделал один стремительный шаг ко мне и, обхватив за талию, крепко прижал к себе, надменно глядя в глаза. Взгляд его был суровый, но хитрый до неприличия.

– Я может и козел, да только ты сейчас ведешь себя как дура!

– Одной пощечины было мало?

– Остынь, – он отпустил и медленно побрел прочь из комнаты, – спокойной ночи.