Так просто-2

Глава 4 (часть 2)

…

Мир остановился. Как будто кто-то невидимой рукой схватил земную ось и перестал вращать планету.

И только гулкие удары сердца: «Мон-ро. Мон-ро».

Черт. И как он раньше не просек? Он же прекрасно помнил эту фамилию, что значилась в отчете Майка Кормакка…

Марку показалось, что он падает в какую-то бездонную пропасть. В темноту. Туда, где нет воздуха, где нечем дышать. Он пошатнулся. И перед глазами быстрой чередой замелькали картинки: день рождения Джейсон, его выпускной, их потерянные каникулы, потом тот злосчастный разговор… Когда это было? В конце августа… Ночь, проведенная в его комнате. Одна единственная ночь… Конец августа… А потом он проснулся один в своей постели. А она улетела.

«Я назову дочь Габриэль. В честь мамы. А ты? Как ты хочешь назвать сына? – Николас. Только так. – А если твоя жена будет против? – Ну, ей придется с этим смириться».

Николас и Габриэль…

Габриэль и Николас.

Когда мальчишка сказал у них день рождения? Двадцать первого мая?

Он медленно на каблуках повернулся к Джейс, увидел её большие испуганные глаза; то, как она осторожно стала отступать за стол, и вдруг, все понял. Вот так просто…

Земля снова начала вращаться, только теперь скорость увеличилась. Иначе, как можно объяснить, что он рванул с места и через доли секунды оказался около Джейсон. Он сильно схватил её за плечи и тряхнул. Тряхнул так, что она едва устояла. А потом, как будто его рука жила отдельной от него жизнью, потянулся к её горлу. Сдавил, не сильно, но чувствовал, как частым пульсом бьется тоненькая жилка под его пальцами.

- Какая же ты тварь, Джейсон. – он чуть сильнее сжал её горло. Чувствовал, как тоненькие пальчики вцепились ему в руку. Видел, как судорожно она ловит открытым ртом воздух. Но не отпускал. Приблизил своё лицо к ней. - Я раздавлю тебя. Уничтожу. Я заставлю тебя страдать так же, как страдал я сам все это время. А теперь говори мне правду, - голос его был тихим и вкрадчивым, но грозным. – И не вздумай солгать. Это мои дети? Ну?.

Она только кивнула в ответ. Марк отпустил её, отошел на шаг назад и согнулся пополам, упираясь руками в колени. Сердце в груди стучало так, что он слышал его удары. Его дети. Его дети. Синеглазая девчонка, так похожая на свою мать, и мальчишка. Николас. Теперь он понял, на кого был так похож этот малыш. И усмехнулся сам на себя, что не просек этого раньше. Рыжеватые волосы, глаза, чуть светлее глаз его сестры. Он сам был таким в пять лет. И Николас… Его дети. Его...

- Где они сейчас?

Джейсон рухнула в свое кресло за столом, как только Марк ослабил свою хватку. Она, по инерции, схватилась за горло и заново училась дышать. Воздух обжигал легкие и горло. Хотелось пить. Она вообще не была уверена, что сможет говорить. Но хрипло ответила:

- В детском саду. Бил заберет их…

Видимо, воспитание и хорошие манеры въелись в его кровь. Иначе, как можно было объяснить то, что он, несмотря на всю свою злость и желание у***ь эту женщину, что сидела в кресле за столом, подошел к столику, на котором стоял графин с водой, и плеснул немного в стакан, передавая ей. Марк смотрел, какие жадные глотки делает Джейс, но покоя ему это не прибавляло.

- Можешь говорить? – она неуверенно кивнула и сделала еще один глоток, перед тем как поставить стакан на стол. – Тогда отвечай, за что ты так со мной?

- Марк, я…

- Не мямли, Джейс. Довольно лжи. Я думал, что страшнее того предательства, когда прочитал утром твою записку, быть не может. Но это?... Как?. Как ты могла?...

- Я могла… - её била мелкая дрожь. – И я… у меня не было выбора.

- Что?. – вот сейчас он был готов точно придушить её. И любой суд его оправдает. – Ты... Ты же сама росла без родителей. Так как ты могла?.. Лишила меня их. Своих детей оставила без отца. Наших детей. Моих. – он расхаживал по небольшому пространству кабинета, яростно ероша волосы на голове. – Я понять не могу, что такого должно случиться, чтобы ты, вот так… Клясться мне ночью в любви, плакать, а потом… Ну, ладно, - он остановился и сверлил Джейс своим взглядом, - ты продала нашу любовь на возможность получить образование и стать врачом. Хотя, я же предлагал тебе все это. Обучение в Нью-Йорке, в Колумбийском университете… А ты… Ты скрыла от меня, наврала… Летит в Вест-Индию, а сама… Так где ты была?

Хватит врать. Он знал часть правды. Так зачем скрывать остальное? Джейс набрала полную грудь воздуха и на выдохе сказала:

- В Белизе…

- Зачем? Объясни мне, зачем понадобилась вся эта ложь? Ладно, я допускаю, что ты могла скрыться от меня, собственно, так у тебя и получилось. Но когда ты поняла, что беременна?..

- Я испугалась, - у неё начиналась истерика. Мелкая дрожь сменилась крупной. И слезы уже жгли уголки глаз. – Я не знала, что мне делать…

- Так решение было простым и очевидным. – Марк развел руками, - Позвонить мне и все.

- Я не могла. Не могла. Я дала слово…

- Слово? Какое слово? Своим родственникам, что оплатили твое обучение? Джейс, неужели…

- Нет у меня никаких родственников. – Она рыдала в голос, и размазывала слезы по щекам. - Я дала слово твоему отцу…

Это признание, впрочем, как и то, что вылетело из её уст несколькими минутами раньше, было произнесено совершенно внезапно. Помимо её воли. Да что с ней сегодня такое? Она вздрогнула и подпрыгнула в кресле от сильного удара ладонью по столу:

- Твою мать. Я как знал, что без него здесь не обошлось. – Марк навис над Джейсон, - Выкладывай.

- Марк, - она всхлипнула и подняла на него свои глаза, ставшие от слез невероятно синими и глубокими. – Не надо… Твой отец, он… приступ…

- Выкладывай.

- Что ты хочешь услышать?

- Все. С самого начала.

Она помнила тот день очень хорошо. Как пришла вечером домой и застала в гостиной своих старших братьев и Генри Эриксона. Он сидел за круглым столом, напротив Била. А Роб стоял поодаль, опершись плечами о стену и скрестив руки на груди. Её удивлению не было конца. Отец Марка? Здесь, в маленьком коттедже?

- Мистер Эриксон?. А что вы тут?.. Что-то с Марком?

- Нет, - он улыбнулся ей и встал, - Нет, девочка, с ним все хорошо. Я тут говорил с твоими братьями о тебе, о твоем будущем. Думаю, - он обернулся и кивнул Билу, - они все тебе расскажут сами. А мне пора. Надеюсь, вы примите правильное решение. Жду вашего звонка. И провожать меня не надо.

В гостиной царила напряженная тишина, и Джейс это нервировало. И как назло под ложечкой так неприятно засосало. Словно, вот сейчас на неё обрушится что-то сильное, страшное, и сопротивляться и противится этому будет бессмысленно.

- Что он хотел? – Джейс присела на краешек стула.

- Джейсон,- Бил вздохнул и посмотрел на Роба, - ты только выслушай нас до конца, идет? Мистер Эриксон, он предлагает оплатить тебе полностью обучение, но, не в Штатах. В Белизе, в Международном Университете. Обучение, проживание, самую лучшую практику. И еще нехилую ежемесячную стипендию.

- С чего такая щедрость? – руки у Джейс начали предательски дрожать. – Ни за что не поверю, чтобы он сделал это бескорыстно, тем более, для меня.

- И права, что не поверишь, - Роб оттолкнулся от стены. – Старый урод.

- Роб, - Бил одернул брата, - перестань. Он действует так, потому…

- Потому что урод.

- Прекратите. – Джейс зажмурилась и крикнула на братьев. – Что он хочет взамен?

- Всего лишь, чтобы ты исчезла из жизни его драгоценного сыночка. – Роб зло сплюнул и отошел к окну.

- Это как? – Джей в полной растерянности смотрела в спину брата.

- Джейсон, - Бил вздохнул и пригладил волосы. – Пойми, подумай, то, что предлагает тебе мистер Эриксон, это… это хороший шанс для тебя. Возможность получить образование, о котором даже не мечтала. Специальность. Не надо впахивать полжизни, в Белизе ты получишь все и сразу. Только уедешь, и никогда больше не увидишься с Марком…

- Как это? – Джейс встала и схватилась за край стола. До неё не полностью дошел смысл сказанного. – Как это, никогда не увижусь? А потом, когда окончу университет? Да и зачем мне ехать туда, если я смогу…

- Бил, хватит ходить вокруг да около. – Роб психанул. – Скажи уже все, как есть. Джейс, сядь. – она послушно опустилась на стул. – Генри предлагает тебе такие щедроты именно в обмен на то, чтобы исчезла из жизни его сыночка. Никогда больше не виделась с ним, вычеркнула его из своей жизни. Понимаешь?

Она замотала головой:

- Нет, не понимаю. А Марк? Марк тоже этого хочет?

- Какая разница, что хочет твой Марк? Отец не спрашивал его об этом. Но очень боится, что если спросит…

- Уехать? Уехать от него навсегда? – глаза Джейс стали похожи на два глубоких озера. – Нет. я не смогу. Я не хочу. Я люблю его. Уверена, и он меня любит.

- Джейсон, малышка, - Бил устало вздохнул. – Это все прекрасно, но… У вас нет будущего.

- Как это, у нас нет будущего? Марк останется здесь и…

- Марк улетит в Нью-Йорк. Так сказал его отец. Надеюсь, ты понимаешь, почему он решил именно так. Он видит, что его сын влюбился в тебя. И боится, что ты сломаешь ему жизнь.

- Нет, я не понимаю… - Джейс снова встала. – Не понимаю. Ведь он тоже любит свою жену, Регину. И разве… разве он сможет сделать больно своему сыну?

- Он не думает, что сделает ему больно. – Бил уговаривал её, как маленького ребенка, нежелающего выпить горькое лекарство. – Он думает, что помогает ему. В тебе сейчас говорят эмоции. Вот ты успокоишься, подумаешь, и поймешь, что это лучшее решение.

- Нет.

- Джейс, послушай. Просто, послушай. Хорошо? – она неуверенно кивнула. – Да, и ты и Марк влюблены друг в друга. Но у вас разные жизни, разные интересы. Вы слеплены из разных сортов глины. Ваза получится красивая, но вот при обжиге разлетится на мелкие осколки, поверь мне. Вы из разных миров. Разное воспитание, разное образование, разный круг общения. Даже если он сделает тебе предложение, и вы поженитесь, то, сколько продлится ваш брак? Год? Два? Ты была на Рождественском приеме. Помнишь, что ты нам рассказывала? – она кивнула. – Что все смотрели на тебя, как на нищенку, которой кинули подачку. А на Марка и того хуже. А стань ты его женой, тебе придется бывать на таких приемах часто. Как скоро он поймет, что это не твой круг общения? Как скоро начнет стыдиться тебя?

- Этого не будет. Марк сказал…

- Малышка, то что он сказал… Он влюблен. А это быстро проходит. Чтобы брак был крепким, муж и жена должны стоять на одной ступеньке лестницы, понимаешь? Ну, или эти лестницы должны быть из одного материала. А сейчас выходит так, что твой Марк стоит на мраморных ступенях, а вот твоя, деревянная, того гляди рухнет. Мы все любим тебя. И не хотим, чтобы ты сломала свою жизнь. Пойми, ваш брак, он… он обречен. Рано или поздно, но вы разведетесь. Марк быстро оправится. Найдет себе в своем кругу ту, что будет соответствовать его статусу. А вот ты? Как быстро в себя сможешь прийти ты? Генри предлагает тебе неплохую сделку. Ты получишь очень хорошее образование, пройдешь практику. Потом вернешься сюда, если захочешь. Поверь мне, пройдет время, и ты забудешь своего Марка. Это твоя первая юношеская влюбленность. Она останется сладким воспоминанием. В Белизе ты встретишь того, кто будет тебе еще дороже. Нам с Робом такое твое образование при всем желании не потянуть. Да и тебе не придется брать никаких кредитов. Это хороший шанс для тебя. Подумай, зачем продлевать агонию на несколько лет, если уже сейчас можно избежать последствий?

Она тихо встала и, не говоря ни слова, поднялась в свою комнату. Легла на кровать и отвернулась к стене. Лежала и думала. И плакала. Думала несколько дней, пока Марк был в отъезде. Жила, словно на автомате.

А потом состоялся тот разговор.

Она помнит, как отвернулась от него, до боли сжала пальцы в кулак, боялась, что разревется, что не справится, что скажет правду. Но потом слова лжи потекли сами собой. Скручивались и переплетались в витиеватую прочную нить. И что было странно, Марк поверил ей. Но стал уговаривать. И говорил так убедительно, что она и в самом деле уже видела себя студенткой Колумбийского университета. Видела, как он заезжает за ней на своей машине, чтобы забрать домой после учебы. Видела, как здорово они будут жить в нью-йоркской квартире, как буду стоять утром в кухоньке и передавать другу пачку с готовыми завтраками, потому что сегодня будни, а полноценный завтрак они будут готовить вместе, в субботу… А потом, потом, в один прекрасный вечер он поцелует её, совсем по-другому поцелует, потому что поймет, что любит. И попросит её быть с ним рядом всегда. И они будут жить счастливо, всем назло. Пока одним вечером не пойдут гулять и не встретят его коллег по работе. И он не будет знать, как представить им её, потому что вдруг поймет, что стесняется.

И была та ночь… Когда она сама захотела стать его. Узнать, каково это, быть любимой Марком. Он и до последнего играл роль «джентльмена». Эта его пижама, так любезно предложенная ей… Но ей нужно было совсем другое. Нужно было почувствовать его любовь. И она потянулась к ему. Захотела раствориться в сильных мужских руках. Его руках. Ей нравилось ощущать под кончиками пальцев мужское тело. Нравилось целовать его. И растворяться в его поцелуях. В его словах. В его любви.

Он так смотрел на неё потом. Все время улыбался, гладил по волосам, целовал и говорил, что теперь все изменится. Что теперь она только его. Что ей больше нечего бояться. Что он утром поедет к отцу и все ему скажет. А потом и её братьям. Что она соберет свои вещи и переедет к нему, пока сюда. А потом они вместе улетят в Нью-Йорк и начнут новую жизнь. И она верила. Не могла не верить, потому что так хотела этого. Но знала, что этого не будет. Гладила его щеку, шептала, что сильно любит его и плакала. И кивала и соглашалась. Собрать вещи? Да, они уже собраны. Улететь? Да, на рассвете. Только на другой конец света. Под другим, теперь уже её новым именем. В конверте, что лежал на столе в её комнате, были документы, что помог ей так быстро получить Генри Эриксон, и билет на самолет в один конец. Больше не было Джейсон Гордон. Была Джессика Монро…

А потом произошло то, что заставило её передумать, сдастся. Тогда, там, в душе, она почувствовала себя настолько любимой и желанной, что была готова поделиться этой своей любовью со всем миром. Ей кричать хотелось о том, как она счастлива. И это все от того, что Марк, своими поцелуями, прикосновениями, своими руками и губами сумел разбудить всех тех бабочек, что несмело порхали где-то там, внизу живота. А потом они собрались в огромную стаю, все разом, вместе, взмахнули своими тоненькими прозрачными крылышками, и взмыли ввысь. Но и её унесли туда, с собой. Она видела радугу, такую яркую, что в ней можно было различить все цвета и оттенки. И она коснулась её. И от этого прикосновения рассыпалась на сотни разноцветных осколков. Так вот как это бывает. Как должно быть. И разве может она после этого уйти? Оставить Марка? Нет, и пошло все...

И пошло бы.

Ей нравилось засыпать в объятиях того, кого она любила больше всего на свете. Прижаться щекой к обнаженной сильной груди и позволить мерным ударам сердца усыпить себя. Но этот телефон, что лежал на комоде. Она так боялась его, так ненавидела, потому что знала, что он зазвонит и разрушит это счастье.

«Я же поставила его на беззвучный, да? – Она уговаривала саму себя. – Вот и пусть. Пусть. Я усну и не услышу.»

И ей так отчаянно хотелось проспать рядом с Марком до самого утра. Нет, лучше, до обеда, чтоб наверняка. А еще лучше спать весь день, обнимая его. И всю жизнь. А можно и, вообще, не просыпаться.

И она уснула. Но сквозь сон слышала, как хаотично движется по поверхности комода, от вибрации, её простенький телефон. Она сильнее зажмурила глаза, замотала головой, и слезы снова скопились в уголках глаз.

«Нет. Нет, пожалуйста, нет.»

Но жужжание телефона сотрясало все, внутри черепной коробки, отдаваясь тупой болью в виски.

«Пожалуйста. – она, глазами полными невыплаканных слез, безмолвно молила Марка. – Пожалуйста, проснись. Услышь ты этот чертов телефон и никуда не отпускай меня. И я расскажу тебе всю правду…»

Но Марк крепко спал, утомленный любовью.

Она встала, боясь закричать и завыть в голос, и взяла телефон. Бил.

- Джейс? – его голос был рассерженным и встревоженным. – Где тебя носит? Ты знаешь, который час?

- Я никуда не полечу, - она оглянулась на спящего Марка, - Я передумала.

- Не дури. И где ты? Ты у него? С ним?

- Да, - она решила, что глупо скрывать от брата что-либо. – Я с ним, и никуда не собираюсь…

В трубке был слышен глубокий вздох и Бил, уже более спокойно, начал все сначала:

- Джейс, сестренка, послушай, я все понимаю. Но так надо. Так будет лучше. Не надо усложнять жизнь ни себе, ни ему, ни нам. Ты же сама говорила с Генри, и ты дала ему слово. Поверь, его угрозы… он не задумываясь перешагнет через любого.

- Этого не будет. Марк его сын, и он…

- Милая, он вышвырнет его из дома. Из-за тебя. Лишит всех тех благ, к которым твой Марк так привык. И что тогда? Кого тогда он станет винить во всех своих бедах и неудачах? Джейс, так будет лучше. У вас разные жизни. Скажи мне, где ты, и я приеду за тобой.

- Я не знаю адреса… - Она тихо плакала, умом понимая, что Бил прав. Но вот сердцем… - Только район…

Джейс тихо оделась. Присела на край кровати, плакала и кончиком пальца, невесомо касаясь, обрисовывала черты лица спящего Марка. Прямой красивый нос; густые брови, идеальные губы. Она рисовала его в памяти, для себя.

- Я люблю тебя. Так сильно люблю. Не знаю, как буду жить без тебя. Я была такая дура. Мы упустили столько времени, и все из-за моей нерешительности. Я никогда тебя не забуду, не смогу. Помни об этом.

Она тихонько встала, дрожащей рукой написала на листке всего два слова, вырвала его из тетрадки и поставила на прикроватную тумбу. И, как последняя воровка, сбежала. Воровка. Она и была воровкой. Потому что украла не только своё счастье, но и его…

И она улетела. Поначалу, первые несколько недель, выла белугой в одинокой квартирке. А потом боль постепенно стала отступать. Краски стали возвращаться в её мир. Она даже смогла ответить что-то парню, который уже несколько недель добивался её внимания. Но это днем. А ночью… Ночью она держала перед собой снимок Марка, обнимала медведя, что он когда-то подарил ей, и твердила: «Прости, прости меня. Пожалуйста. Я люблю тебя. И никогда не перестану». Вставала утром с черными мешками под глазами. Ничего не могла есть. И списывала утреннюю тошноту и головокружение на недосып, отсутствие аппетита и смену климата. Пока не упала в обморок прямо на занятии.

Вердикт врача звучал для неё, словно приговор:

- Вы беременны, голубушка. Срок около восьми недель…

Звонить Марку она не собиралась. Раз дала слово, надо его держать. Тем более, что где-то в глубине души она все еще надеялась, что он сумеет её найти. Ей даже грезилось, что однажды утром она выйдет на улицу, а у порога будет стоять он. Широко улыбаться и тянуть к ней руки. И скажет: «Я нашел тебя, моя беглянка. И больше никуда не отпущу». Но время шло. А он так и не появлялся. Стало быть, Бил был прав, и он легко и быстро смог забыть её.

Вечером, когда она набирала телефон брата, руки её дрожали. Страх и паника настолько завладели ей, что она готова была кинуться в волны Карибского моря, только смыть этот позор, и избежать предстоящий разговор с братом. После первых слов, Бил попросил её перезвонить ему через Скайп.

Она сидела перед монитором, сложив руки на коленях, и плакала.

- Я не знаю, что делать. Наверное, мне надо вернуться домой? А лучше, не возвращаться туда никогда. Я не хочу позорить вас…

- Джейс, малышка. Ну что такое ты говоришь? – Бил старался держаться спокойно. Но ему хотелось найти этого урода и оторвать ему член с корнем. – Я не знаю, что делать, но, главное, не паниковать.

- А я знаю, что делать.

Роб схватил свою куртку и громко хлопнул дверью.

Он ворвался в кабинет Генри Эриксона, отпихивая с дороги его секретаршу, бормотавшую, что она пыталась его остановить. Генри отослал её взмахом руки, даже не вставая со своего места.

Роб начал с порога.

- Ваш уродский сынок в сто крат хуже вас самого. Вы в курсе того, что он заделал Джейс ребенка?

На лице Генри не дрогнул ни один мускул. Он только потянулся к дорогой шкатулке, что стояла у него в углу стола. Спокойно открыл её, достал сигару и поднес её к носу. Вдохнул терпкий запах и потянулся за каттером, хладнокровно отрезал кончик сигары и прикурил её. Он не сомневался, что ребенок, о котором шла речь, его сына. Слишком Марк любил эту девочку. Слишком страдал. Не мог забыть. Да и не забыл до сих пор. Но вот говорить ему он ни о чем не собирался.

- Что вы молчите? – Роб терял терпение.

- Мой внук или внучка ни в чем не будут нуждаться. Лучший врач, лучшая клиника, лучшая няня. Я увеличу сумму стипендии. Все вышесказанное оплачу сам. Кроме того, в свое время ребенок получит причитающуюся ему долю наследства. Но условия сделки останутся прежними.

- То есть? Вы хотите сказать, что даже сейчас запретите Джейс все сказать вашему сыну?

- Именно так.

- Вы… Вы урод. Самый настоящий урод.

- Открытия ты не совершил. – Генри глубоко затянулся. – Итак?

- А если никто не согласится с этим?

- Ну, тогда ты и твой брат лишитесь своего бизнеса. И дома. А твоя сестра останется в Белизе перед неутешительным выбором. В любом случае, она родит. Вот только ребенка у неё заберут. Ну, скажут, что он не выжил… А она после выписки узнает, что жить ей негде. Что её неожиданно отчисляют за неуплату. Что она не может вылететь из страны… я еще не придумал причины, но, уверяю тебя, она найдется. И никто из вас не сможет вылететь к ней. И что ей останется? Так ты этого хочешь?

- Вы… вы… как вас земля носит, понять не могу.

- Ну, как-то носит. – Генри выпустил тонкую струйку дыма. – Поверь, окажись ты на моем месте, поступил бы точно так же. Марк мой единственный сын. Я потерял Ника, не хочу потерять и его.

- Выбора у меня нет. – Роб вздохнул. – И у моей сестры тоже. Но почему вы не допускаете, что они не смогут встретиться? Когда-нибудь?

- Этого не произойдет. Марк сказал, что ноги его в ЛА не будет. Он прочно обосновался в Нью-Йорке.

- А если Джейс вернется в Калифорнию?

- К тому времени, я надеюсь, он сумеет забыть её. А твоя сестра выйдет замуж…

Через две недели Роб прилетел к Джейсон, чтобы остаться жить с ней. Они с Билом так решили. Он все честно рассказал ей. Она снова плакала, несколько дней. Но потом взяла себя в руки. Ради малыша, что рос внутри неё.

А через шесть месяцев на свет появился Николас. А спустя несколько минут и его сестренка, Габриэль.

Осенью Джейс вернулась к учебе. И, поскольку за прошлый семестр она ушла далеко вперед своих сокурсников, то её допустили к практике в местной больнице. Она работала по ночам, а днем училась. И когда малышам исполнилось два года, написала письмо Генри, в котором твердо заявила, что в его деньгах, что он присылал внукам, она больше не нуждается. Пусть он засунет их себе, вместо дорогих сигар, в задницу, и попробует прикурить. Но чеки продолжали приходить исправно. А она так же исправно отсылала их назад. Тогда Генри пошел на хитрость и сделал чеки невозвратными. Но и она не сдалась. Отсылала Генри квитанции о пожертвовании этих самых денег в фонд кардиологического центра в Белизе.

Сколько бы продолжалась эта война, неизвестно. Но чеки приходить перестали. И Джейс не знала, что на её имя, на имя Габриэль и Ника, были открыты депозиты в крупном банке Соединенных Штатов. И сумма этих счетов, благодаря умелым вложениям, неуклонно росла вверх.

- …Роб заверил меня, что ты женат. Ну, или ты собираешься жениться. Что почти одно и то же. Я бы ничего не сказала тебе…

Джейс вытерла слезы влажной салфеткой и сделала очередной глоток воды. Она уже почти успокоилась. Вот только на Марка смотреть боялась.

- Ты идиотка, Джейс. Дура и идиотка. Я никогда не смогу простить тебя. Ни тебя, ни своего отца.

- Я не могла поступить по-другому. Я дала слово…

- Кому? Ему? А мне, мне, Джейс? Ты говорила, что любишь меня.

- Я никогда не врала тебе… ну, в этом не врала…

- О, конечно. Просто, не сказала всю правду? Для мня это одно и тоже. – он взлохматил волосы на голове и встал, грозно нависая перед ней. – Черт. Я столько лет жил, даже не подозревая об их существовании. Мои дети. Мои... Так вот знай, что теперь я от своих детей тем более не откажусь. Более того, я отберу их у тебя.

- Нет, Марк, - она испуганно вскинула голову, - ты… ты не сделаешь этого.

- Не сделаю? – он зло ухмыльнулся, - И что мне помешает? Точнее, кто? Мой отец? Я докажу его недееспособность. Ты? Милая, ты забываешь, что я, хоть и финансист, но имею команду первоклассных адвокатов. Они размажут тебя.

- Нет, Марк, пожалуйста. – Джейс схватилась за рукав его пиджака. Сейчас она была готова на любые унижения. – Только не это. Не отнимай у меня детей, я не смогу так.

- Не сможешь? А вот я смог. Ты не предоставила мне выбор. Так вот теперь моя очередь. Испытай то, что испытал я, потеряв тебя, – он оттолкнул её, брезгливо отряхивая рукав, и направился к двери, но резко затормозил и повернулся. – Ах, да, совсем забыл. Имей в виду, что если ты решишь снова удрать, прихватив с собой моих детей, то тебе не поздоровится. Так что, лучше сразу оставь эти мысли в покое. Поняла? – она кивнула в ответ, закусив губу. – И в пятницу я приеду за ними. Хочу провести с ними весь уик-энд, без тебя. Думаю, я имею на это право.

Он вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. А Джейсон упала на сложенные на столе руки и разревелась в голос.