Расправь мне крылья

Глава 11

-Шевелись, герцогиня. Не то достанется камера с крысами. – аргдор подтолкнул меня, но безо всякой охоты. Как будто играл на публику. Я была в подвешенном состоянии и не особо понимала, что происходит. Пока сырость подвала не задушила меня запахом плесени и отчаяния. -Осторожно, ступеньки. – почти с заботой произнес Коул, вырывая меня из прострации и заставляя в замешательстве обернуться на него. Мужчина не был похож на радера. Ни поведением, ни отношением к ней, как к африели. Он даже называл ее по титулу, а не принадлежности. -Что смотришь, глупая? Ступай, пока разозлила. – даже эта фраза была произнесена без насмехательства или грубости. Скорее, он общался со мной, как с ребенком. Я покорно пошла вниз, держась за стены. Аргдор дышал мне в затылок. Дорога освещалась автоматически, стоило нам пройти дальше, как подсвечники на стенах сами загорались, чувствуя чужое присутствие.

-Я не понимаю. Вы служите радеру или создаете видимость? – фыркнула я, до конца неуверенная в том, что права на счет Коула. Сзади послышалось сопение, но ответа не последовало. Передо мной открылся коридор вдоль закрытых камер с обеих сторон. Темницы Рардерана, куда свозили всех опасных преступников. Отсюда их вели сразу на утес, а там пару шагов, и неминуемая смерть находила плохих аргдоров на дне бездны. Согласно сказке про Эльгара и Эстиру, раньше на дне утеса протекала глубоководная река. Именно эта река впоследствии и стала морем, что пролегает между йотекцами и имперцами.

Аргдор остановил меня напротив одной из камер, которая упиралась в самый конец коридора. Сюда свет от подсвечников не доходил, и почти кромешная темнота поглощала мою камеру.

-Располагайся поудобнее. Судя по твоему нраву, ты здесь надолго. – безо всякого удовольствия произнес мужчина и впихнул меня внутрь. Я обернулась в его сторону, думая, что ничего не увижу, но удивилась, когда наткнулась на оставленный рядом с камерой небольшой светоч, и освещаемая им массивная фигура Коула удалялась от меня обратно к лестнице, сцепив руки за спиной и, вероятно, думая о чем-то достаточно интересном. По крайней мере, я точно осталась думать над тем, почему он так поступил, снабдив меня светом хотя бы на какое-то время, отгоняя «злобных крыс». Я вспомнила о Шарме и заплакала, опустившись по стенке на холодный пол. Да уж. Это не подогреваемые магией полы, как в доме Хакона. Рыдания усилились, и я уже не стеснялась лить слезы во весь голос. Спустя какое-то время я поняла, что совершенно одна в этом крыле. Тут не было ни единой живой души.

Я надеялась, что Хакон сможет найти меня. Что Фрейр доберется сюда быстро. И известит герцога о том, что я пропала. Подлый Беладор еще заплатит за свой сговор с Императрицей. Я лично отомщу ему за это. Глубокая ночь сделала свое дело, и я решила немного поспать, найдя грязный, но хотя бы немного мягкий матрас и свернувшись на нем калачиком. В грудь что-то неприятно кололо, и мне пришлось сесть обратно, расстегивая свой камзол и…рукой нащупывая твердую бумагу. Слезы как-то сами сошли на нет, и я подползла ближе к светочу, рассматривая те самые письма, которые нашла в покоях Императрицы. Герб незнакомого мне рода, который красовался и на древнем фолианте об Эдиктах африелей, бросился в глаза. Я подумала о том, что читать чужие письма нехорошо. Но тут же посмеялась от этой мысли. Я уже переступила черту «хорошей Белив». Назад дорога казалась теперь не такой и привлекательной.

Когда вокруг тебя одни голодные шакалы, ненароком становишься подобной им, защищая свою жизнь от острых зубов, готовых в любую секунду вонзиться в твою шею.

-Плевать. – для большей уверенности произнесла я вслух и сломала печать на письме. Только потом подумала, что она могла бы быть магической, но ничего не произошло, и я облегченно выдохнула, запоздало подумав о своей безопасности.

В письме оказался…от края до края исписанный лист бумаги. Заголовок указывал на то, что его написала графиня Эскола: «моему Бастиану от верной Холли».

Я зажала рот рукой, осознавая, что держу в руках письмо моей матери, которое она писала Императору. Слезы снова решили политься из моих глаз, когда я начала читать, но я их приструнила, заставив убраться подальше. Не до этого сейчас было. Буквы разбегались перед глазами, светоч мог погаснуть в любой момент.

«Мой дорогой, Басти! Я долго собиралась с мыслями, чтобы рассказать тебе это, но решила написать обо всем в письме. Знаю, что тебе будет невероятно больно, но ты должен знать обо мне эту страшную правду. Я лишь хочу, чтобы ты понял, все мои чувства к тебе, все, что я говорила и что обещала, все это было абсолютно искренне. Я люблю тебя, и не хочу, чтобы ты забывал об этом. Даже, если это неизбежно случится.

Ты знаешь меня, как графиню из рода Эскола. Вся Империя знает меня именно так. Но я лгала тебе. Лгала всем, чтобы спасти себя. Спасти от тех, кто хотел причинить мне боль. Заставить жить в неволе и обречь на страдания. Жить в таких условия невозможно, ты должен меня понять. Теперь…когда тебя обязали жениться на той, что ты не любишь.

В ту ночь…в нашу ночь, Басти…я должна была тебя у***ь. Обязана была. Ради своего народа, своей страны и миллионов жизней. Потому что ты бы обязательно продолжил дело своих родителей, став Императором. Ты уже говорил, как они. И столько ненависти было в твоих глазах к республиканцам. Всякий раз, когда я видела ее в твоих глаза, мне было так больно…Ведь я – одна из них…

Мое настоящее имя – Холлиди Динн Хариста. Я – дочь канцлера Йотекской Республики – Ригара Харисты. Твои союзники из Обители Лордов почти разгромили нас со своим новым оружием. Аргдоры были неумолимы, безжалостны и так жестоки. Моего отца, ранили во время последнего сражения, после которого нам пришлось заключить перемирие и отдать вам выход к йотекскому морю, которое вы так забвенно считаете своим и называете Синим. Я отважилась на этот шаг. Семья Эскола была в ужасном положении. Посланник моего отца пообещал им баснословную плату, если они объявят о том, что у них есть и дочь – Холли Эскола появилась из ниоткуда. Быстро, неожиданно, смертоносно. И моей целью был вовсе не ты и твоя любовь. Я должна была пробраться в покои Императора и выкрасть разработки герцога Фолкона и его жены…»

У меня перехватило дыхание. Я прервала свое чтение, чтобы переварить то, что только что узнала. Моя мать была шпионкой? Моя мать – дочь канцлера вражеской страны Империи? Перед глазами все же поплыло. Но я быстро себя остановила, снова не давая слезам выйти наружу. Время замерло здесь и сейчас. Я была одна во всем мире, пока читала это. И даже писк проголодавшихся крыс не мог отвлечь меня или испугать. Здесь, на обычном клочке бумаги, происходили вещи, куда страшнее, чем сама смерть. Моя мать изливала душу, надеясь, что письмо дойдет до адресата. Но я понимала, раз печать не была вскрыта, его никто никогда не читал. А значит, вся правда о моей матери умерла вместе с ней. Значит, что ни одна живая душа не знает о том, что я – внучка канцлера Йотекской Республики. А моя мать умерла, сражаясь за свой народ. Письмо еще не было закончено, и я, набрав побольше воздуха в грудь, принялась читать дальше:

«По какой-то глупой случайности именно герцог видел, как я выходил из покоев Императора. Мы тогда переглянулись с ним взглядами, и я знала, что он понял все. Герцог Фолкон, может, и не догадался, кем именно я была. Но точно узнал бы позже. Тогда всей моей работе, всему тому, что я успела узнать, не было смысла. Ведь герцог точно рассказал бы все Императору, а я оказалась бы на плахе палача с отрубленной головой.

Басти, я не убийца. Я лишь защищала свой народ и свою семью. Герцога и его жену нашли утром. Они умерли быстро. Просто уснули и больше не проснулись. В то время вокруг Фолконов все время увивался молодой стажер – Тарзас Вортенас. Я подбросила ампулу с ядом к нему в комнату. Но каким-то чудным образом тому удалось избежать наказания. Дело о смерти семьи Фолкон так и осталось нераскрытым, а имя Вортенаса навсегда запомнилось, как имя убийцы, уберегая меня от разоблачения.

Все перевернулось с ног на голову, когда ты меня заметил. Это был одновременно самый счастливый день в моей жизни и однозначно самый несчастный. Я знала, что нам не суждено быть вместе, и все равно впустила тебя в свое сердце. Более того, я тебя в нем похоронила. Каждый миг и каждый твой вдох я буду хранить в своей памяти вечно, Басти. Те минуты молчания с тобой были наполнены такой яркой жизнью, что я забывала обо всем на свете. Забыла я и о своей главной цели. Ты заставил меня о ней забыть.

Я пишу это, упиваясь собственными слезами. Наша малышка толкается внутри меня, потому что ей не нравится, как ее мать мучает себя этими страданиями. Мне не хочется говорить тебе ничего. Но я знаю, что придется. Мой отец послал мне весточку. Он забирает меня домой. Не представляю, как сказать ему о том, что беременна от сына его врага. Он убьет и меня, и малышку, если узнает правду. Поэтому…я оставлю ее тебе. Ты сможешь позаботиться о дочери так, как не смогу я. И даже моя любовь к ней никогда не перекроет вину за то, что я сделала. И кем оказалась на самом деле.

Помнишь, ты как-то сказал мне, что вера заставляет людей совершать необдуманные поступки? Так вот, Басти. Я верила в то, что с тобой мне все по плечу, именно поэтому, наплевав на все свои планы, я выбрала тебя. И после всего, что я тебе рассказала, зная, как ты теперь меня ненавидишь, у меня осталась только одна маленькая просьба.

Когда наша малышка вырастет, отдай ей второе письмо. Я очень хочу, чтобы она знала свою маму хотя бы немного.

Твоя сильно раскаивающаяся Холли,

Прощай.»

Я судорожно достала второе письмо, смахивая накопившиеся слезы в глазах. Дрожало уже все тело, меня буквально трясло от эмоций и того, что ни одна из них не могла по-настоящему описать мое состояние. Ни одна знакомая мне эмоция не подходила под описание того, что творилось со мной в этот момент. Как будто все беды мира разом свалились на меня, заставляя думать, что это просто злая шутка. Мне отчаянно захотелось никогда не находить эти письма и еще сильнее, никогда не посещать имперский дворец. Мысли о том, почему эти письма оказались у Исидоры, доводили до бешенства. Она не позволила отцу прочесть их. Зная о содержимом этих писем, я не знаю, радоваться ли или все же порицать Исидору за ее воровство? Не уверена, что Бастиан, так сильно и отчаянно любя всю жизнь графиню Холли Эскола, смог бы полюбить дочь канцлера страны, с которой ведутся холодные военные действия и по сей день. Я моргнула, смахивая накопившуюся влагу с ресниц. Письмо в моих руках вызывало во мне сомнение. Хотела ли я читать его? Или просто любопытство заставляло меня коснуться его и взглянуть на печать еще раз…Изображала эта печать герб семьи Эскола или же этот символ означал один из родов йотекцев? Я повела плечами, чувствуя, как неприятное ощущение движется по позвоночнику, прежде чем принять окончательное решение. Еще одну печать постигла та же участь, и дрожащими руками я развернула письмо чуть поменьше. Ком в горле встал, не давая мне вдохнуть, когда я увидела заголовок и у этого письма: «открыть, когда моя малышка станет взрослой».

Я приготовилась к еще большим потрясениям. Все, что происходило в моей жизни до этого, оказывается, не стоило и грамма моего внимания. Тут хищник покрупнее поджидал, когда сможет наброситься, чтобы окончательно подкосить меня.

«Знаю, довольно глупо начинать знакомство в письме, но это единственный способ пообщаться с тобой, моя маленькая. Хотела бы я написать все, что думаю сейчас, но, боюсь, мне не хватит ни чернил, ни бумаги, чтобы все уместить.

Не думаю, что ты сильно обрадуешься, если узнаешь, что твоя мать – шпионка и предатель. И я бросила тебя, позорно сбежав на родину. Мне нет прощения, даже, если ты когда-нибудь осмелишься простить меня. Но я хочу, чтобы ты знала, не пройдет и дня, и секунды, чтобы я не думала о тебе вдали от твоего детства. От твоей размеренной счастливой жизни. Я всегда буду рядом, буду оберегать тебя. Мой кулон. Я надеюсь, что Бастиан передаст его тебе. Через его тепло я буду передавать тебе свою любовь. И если…ты когда-нибудь захочешь меня увидеть, просто крепко зажми кулон в своем кулаке и подумай о буйном бескрайнем море, которое разделяет нас с тобой, моя маленькая. Твой отклик даст мне знать, что все не напрасно. Что моя история не закончилась на этом жалком письме для тебя. Что я могу надеяться на твою взаимную любовь ребенка к своей матери. Знай, если бы можно было вернуться назад и поступить по-другому…избавиться от тебя и сбежать на родину, я бы снова прошла этот путь от и до, и ты бы обязательно увидела, каким прекрасным может быть мир, когда тебя окружает семья.

С любовью,

Мама.»

Я прижала свой амулет под одеждой к груди. Он был холодным и совсем не грел меня. Так же, как и та пустота, что образовалась внутри меня. Я лишь сильно хотела увидеть ее. Обнять, вдохнуть ее аромат и узнать, как она пахнет. Догадывалась ли мама о том, что Исидора хочет устроить ей несчастный случай? Знала ли, что все закончится совсем не так, как она планировала, исписывая бумагу чернилами и своими слезами? Одна мысль больше всего не давал мне покоя, терзая сердце и мысли:

Моя мать… убила родителей Хакона.