Дорогой Сахарный Папочка

В третьей главе

Как будто эти люди, с которыми я вырос, вдруг совсем меня не знали. Я никогда не был тем, кто напивался и меня тошнило повсюду. Любой, кто когда-либо тусовался со мной, по крайней мере, до той ночи, подтвердил бы это вам в мгновение ока. Я был тем, кто сдерживался, который «неохотно» пил и обычно останавливался на двух. Это просто было не мое. Это был Виктор. Он был тем, кто любил, когда его подкалывали, и обычно пытался тянуть меня за собой. Хотя обычно я за ним не следил. На самом деле, я был "пьяным" всего один раз в жизни... и это был достаточно плохой опыт, чтобы я никогда не чувствовал необходимости повторять его.

Но эти люди... Вы могли бы подумать, что я примерный ребенок, злоупотребляющий психоактивными веществами.

Я поднял голову, когда мои легкие прояснились. Лицо, смотрящее на меня из зеркала, было почти неузнаваемо для меня. Не из-за небольшого пореза прямо у края брови, оставляющего кровавый след почти до щеки. Нет, лицо было чужим, потому что выглядело... старше; словно лето печали, вины, гнева и... всего остального состарило меня как минимум на десять лет.

Я плеснул холодной водой на лицо, съежившись, когда вода попала в мою разорванную кожу, и аккуратно вытер кровь и следы грязи на себе. Оглянувшись на свое мокрое лицо, я провела по нему рукой и подавила внезапное, всепоглощающее чувство абсолютного отчаяния, которое подкралось ко мне.

— Ты будешь плакать?

Мягкий голос заставил меня обернуться, и там на полу в дальнем конце комнаты рядом с прилавками сидела... девушка. Должно быть, она новенькая в этом году, так как я никогда раньше ее не видел, а в школе такого размера ты хоть раз сталкивался со всеми. У нее были угольно-черные волосы, собранные в почти детские косички, и она спокойно теребила нить ткани в своих рваных джинсах. Ее глаза, странного серого цвета (странного по сравнению с ее очень темными волосами), смотрели на меня взглядом, который был где-то между веселым и озабоченным. Она ткнула большим пальцем в сторону двери, серебряное кольцо на которой блеснуло в лучах света. — Я могу уйти, если хочешь?

Удивление от того, что я увидел девушку в мужском туалете, которая явно была здесь некоторое время, подняло мне настроение. Я скривила губы, как будто я была далеко не сломлена, что, конечно же, так и было. «Нет, я не собираюсь… плакать. Парни, не делайте этого». Я подчеркнул слово «парни» на тот случай, если она не знала, что прячется в мужском туалете, хотя писсуары действительно не могли ее обмануть.

Она приподняла край губы. "Правильно..." Склонив голову, она указала на то место, где я был ранен, небольшой красный рубец все еще был со мной. — Что случилось, Уэст?

Я открыл рот, чтобы сказать ей «ничего», когда то, как она назвала меня, отобразилось в моем мозгу. Я повернул голову прямо к ней. — Откуда ты знаешь мое имя?

Она начала смеяться, и звук эхом разнесся по выложенной плиткой комнате, наполняя ее какой-то веселой музыкой. Она не ответила мне, только слегка покачала головой, как будто я был самым милым, самым забывчивым существом, которого она когда-либо видела. Тут-то меня и осенило, и я уверен, что, должно быть, я покраснел, когда глупость захлестнула меня. Да, мое имя было совсем нетрудно расшифровать, когда оно было растянуто на моей спине четырехдюймовыми буквами. Благодаря этой чертовой куртке, которую носил каждый член футбольной команды, как символ единства или чего-то в этом роде, все в квартале от меня знали мое имя. Я мысленно решил, что больше никогда его не надену.

"Правильно... куртка."

Она еще немного рассмеялась, глядя на меня. Я заметил, что ее улыбка была приятной; это, казалось, освещало ее лицо под чернотой этих волос. "Итак..." она повторила попытку, "военное ранение?" Она снова указала на мое лицо.

Я отвернулся и пробормотал: «Ничего».

Я взглянул на нее, все еще лежащую на полу, и подумал, что она собирается оспорить мой ответ; довольно смело с ее стороны, так как я не знал ее от Адама. Легкая улыбка появилась на моих губах, и я расслабила свою стойку, только тогда поняв, что даже напряглась. Ее возражение умерло, когда она заметила, что я тоже расслабился. В школе был один человек, который не смотрел на меня критически, не осуждал, не ненавидел. Здесь был один человек... который не знал. Я нахмурился. По крайней мере, еще нет.

Она нахмурилась, увидев, как изменилось выражение моего лица, и хотела снова задать мне вопрос, но я опередил ее. "Почему ты здесь?" Моя рука повернулась, указывая на комнату.

Она пожала плечами и сползла по стене, чтобы встать. Ее рваные джинсы сочетались с рубашкой с длинными рукавами, и она рассеянно играла с почти слишком длинными рукавами, как будто растянула ткань по своей бессознательной привычке. Она немного вздрогнула, и я заметил, что на ней не было куртки. «Казалось, самое подходящее место, чтобы спрятаться». Она снова пожала плечами.

Я оглядел комнату глазами. «Интересный выбор», — пробормотала я, рассматривая граффити на прилавках, водяные знаки на потолке и контрольные знаки вдоль края пола вокруг писсуаров, которые ясно указывали на то, что «мужчины мочатся здесь».

Она снова рассмеялась моему взгляду. «Здесь было тихо. По крайней мере, никаких девушек». Когда она сказала это, на ее лице отразилось выражение, которое я не мог точно определить. Это быстро оставило ее, когда к ней вернулся спокойный вид. «Меня зовут Сойер… если вы когда-нибудь собирались спросить».

"О... точно, привет." Я пытался подобрать слова, но меня поразила странность ее имени. Я хотел спросить, но не хотел быть грубым.

Она вздохнула, интерпретируя мой странный взгляд, и я понял, что каждый должен спросить ее. «Да, как и Том и Гек. Мои родители большие поклонники Твена. Я полагаю, могло быть и хуже». Она покачала головой с явным раздражением в чертах лица. Этот взгляд сделал ее еще милее, и я мягко улыбнулась ее реакции на собственное имя.

Она снова вздохнула и потянулась за выцветшей оливковой сумкой для книг, в которой, похоже, почти ничего не было. «Ну, приятно поболтать с тобой, Уэст. Увидимся в этой… громадной школе».

Она открыла дверь в гораздо более тихий коридор, и, прежде чем она полностью исчезла, я крикнул: "Это Алексей..." Она исчезла так быстро, что я понятия не имел, услышала она меня или нет.

Я сокрушенно вздохнул. В следующий раз, когда я увижу ее... она узнает. Кто-то в этой школе сочтет своим долгом предупредить новенькую о возможных психопатах, бродящих по коридорам. Горькая нота прозвучала во мне неожиданно. Как будто все они были идеальными, как будто никто из них никогда не садился за руль, когда не должен был — что даже не случилось со мной. лицемеры. Я снова вздохнул. Было приятно, когда кто-то смотрел мне в глаза, когда говорил со мной, и этот смех... Я не слышал настоящего смеха целую вечность. Наверное, с той ночи.

Я вытер оставшиеся капли воды с лица, а затем, с долгим успокаивающим вздохом, открыл дверь — как раз в тот момент, когда прозвенел звонок. Блин, теперь ко всему прочему... Я опоздал.

Акт доброты

Я быстро прошел по коридору и поднялся по лестнице на второй этаж. Пройдя через три закрытые двери, я нашел ту, в которой будет мой первый урок английского языка. Я положил пальцы на ручку и на секунду закрыл глаза, глубоко вздохнув. С резким выдохом я открыл дверь, и меня встретила абсолютная тишина.

Я оглядел комнату, не особо собираясь, а по привычке, оставшейся после того, как я заходил в класс и искал своих друзей. Я сразу пожалел, что сделал. Каждый человек смотрел на меня. Большинство лиц зажмурили глаза и сжали губы, некоторые выглядели просто любопытно, но все головы были обращены в мою сторону. Когда мои глаза скользнули по задней части молчаливой комнаты, я заметил, что ошибался, не все смотрели. Одна голова все еще была опущена, ее владелец что-то рисовал в блокноте перед ними. Слегка изогнув мою губу, я узнал девушку из ванной в заднем ряду. Она не обращала внимания на внезапное напряжение в комнате и просто занималась своими делами. Наблюдение за ней успокаивало, и мои глаза задержались еще на несколько секунд, прежде чем вернуться к передней части класса, где человек неловко откашлялся.

"Алексей, эм... иди и... садись."

Мисс Рейнольдс, наша учительница английского языка, нервно поглядывала на меня, явно не зная, как со мной поступить. На мгновение я подумал, не ожидала ли она, что я сломаюсь и начну рыдать прямо перед ней. Ее бледные глаза скользнули по моим чертам лица, ни разу не остановившись ни на одном, пока она поправляла и поправляла стопку бумаг в руках.

"Я... гм... позволю опозданию уйти... только на сегодня. Я уверен... я уверен, что у тебя... есть..."

Она позволила своим мыслям угаснуть, и меня на мгновение позабавила ирония учительницы английского, пытающейся сложить слова. У меня было... что? Тяжелое время? Ужасное утро? Ну, конечно, я был. Чем еще должен был быть сегодняшний день для меня, кроме кошмара? Не похоже, что какие-либо из «Призраков школьного прошлого», которые должны были появиться сегодня, когда я ходил по школе, были бы мне приятны. Студенты не были теплыми и гостеприимными. Сегодня... сегодня был просто отстой.

Хотя я ничего этого ей не говорил. Я поправил рюкзак и пошел к единственному свободному месту в самом заднем ряду. Я бы не стал выставлять мисс Рейнольдс в плохом свете перед своим классом, это был не мой стиль. Кроме того, она мне нравилась. Каждый парень в школе "нравился" ей. Она начала работать здесь сразу после колледжа и в результате выглядела (и была) ненамного старше здешних студентов. Она подстригла свои светло-каштановые волосы в стильной короткой стрижке пикси, которой Лил всегда восхищалась, а ее одежда всегда была самой новой, последней модой, от которой Сэмми охал и ахал. Что касается нас с Виктором... ну, скажем так, она прекрасно заполнила эти "тренды".

Заставив мысли о моих друзьях забыть о моих друзьях, я прошел мимо члена моей футбольной команды. Уилл МакКинни. Последние два года у нас с ним было дружеское соревнование по поводу того, кто будет квотербеком в этом году. Я обыграл его оба года, но он обрадовался проигрышу, в шутку сказав, что однажды сломает мне ногу и поднимется со второй линии. Сегодня был, видимо, тот самый день.

Его нога выдвинулась, когда я проходил мимо, и, как придурок, мой палец зацепился за ее край. Я споткнулся о него, и, как будто этого было недостаточно, он поднял ногу после того, как толкнул меня так, что я не мог удержать равновесие. Я рухнул прямо на пол, по пути ударив рукой по столу и больно ударившись коленом о твердую землю. Большой.

Мисс Рейнольдс ругала Уилла вверх и вниз и начала быстро спускаться по проходу, чтобы помочь мне встать. Весь класс захихикал, когда я встала одна, прежде чем она успела добраться до меня. Учитель, помогающий мне встать на ноги, был совсем не тем, что мне сейчас было нужно. Я пожал плечами и, глядя в ее обеспокоенные глаза, сказал ей, что со мной все в порядке. Бросив взгляд на ухмыляющегося Уилла краем глаза, я закончил проводить два кресла к открытому столу в заднем ряду. Уилл столкнулся с другим членом команды в комнате, Рэнди Харлоу. Они оба смеялись, а ученики вокруг них поздравляли их с тем, что я выгляжу невероятно глупо.

Сев, я бросил быстрый взгляд на человека рядом со мной. Ванная девушка. Как ее еще раз звали? Верно... Фанаты Твена... Сойер. Она наконец подняла голову, когда услышала смех в комнате, и с любопытством посмотрела на меня. Я повернул голову и снова уставился на свой стол. Ей не придется слишком долго проявлять любопытство... кто-нибудь ей расскажет.

Я чувствовал, как ее серые глаза смотрят на меня, и мне казалось, что она собирается спросить меня, все ли со мной в порядке, но в этот момент мисс Рейнольдс возобновила занятия.

«Хорошо, ребята, как я уже говорил, в этом году в штате будет штатный консультант по горю, так что если кому-то из вас нужно поговорить о…» Я посмотрел на нее, когда то, что она сказала, дошло до меня. , а она при этом посмотрела на меня, "ну ничего, кто-нибудь будет рядом с тобой". Она сказала это исключительно мне, и я почувствовал, как мое дыхание участилось, к чему я уже привык. Боже, я не хотел потерять его здесь.

Я разорвал с ней зрительный контакт, снова уставившись на фальшивую текстуру дерева, ламинированную на моем твердом металлическом столе. Я сосредоточился на вдохе и выдохе, как обычный человек, не позволяя этой панической атаке овладеть мной. Голос мисс Рейнольдс продолжал описывать обязанности консультанта и то, как каждый из нас пережил что-то трагическое несколько месяцев назад, и школа не собиралась это упускать из виду. Я хотел, чтобы они были. Я хотел, чтобы все не обратили на это внимания, чтобы я мог спокойно пережить несколько секунд. Но я был не единственным, кому было больно... и некоторые люди действительно хотели поговорить об этом. Я услышал несколько всхлипов в комнате и почувствовал, как горячие взгляды освещают мое тело.

Я хотел бежать.

Откашлявшись и звуча так, будто она сама вот-вот расплачется, мисс Рейнольдс перешла к следующему порядку действий. Я надеялся, что это что-то приземленное, например, изменение дресс-кода или что-то в этом роде. Это не так. Просто сегодня был не мой день.

«В свете недавней трагедии школа решила ввести гораздо более жесткую политику в отношении запрещенных веществ. Никаких наркотиков, алкоголя, оружия… в кампусе и за его пределами. Любое нарушение приведет к немедленному отстранению от занятий. привести к немедленному изгнанию». По комнате прокатился гул, и я поднял голову, чтобы посмотреть на нее, не веря своим глазам. Было понятно, что школа будет жестко относиться к этому на школьной территории, но школа собиралась попытаться помешать старшеклассникам устраивать вечеринки за пределами кампуса? Из-за меня? Было пробормотано несколько резких слов, и в мою сторону было брошено несколько резких взглядов.