Глава 12: Крестражи.
2856 Words
Мешкать с просьбой Дамблдора Асмодея не стала. По этому, на следующий день после приступа в Выручай-комнате, она отправилась к Слизнорту. Благо, это была суббота, и занятий не было.
— А, мисс Поттер, это вы! — Гораций тут же открыл дверь и пропустил девушку внутрь. — Вы у меня не частая гостья, к моему большому сожалению! Чем могу помочь?
— У меня к вам очень серьезный разговор. — Асмодея села в предложенное мягкое кресло, а Слизнорт расположился напротив. — Я искренне надеюсь, что вы не откажете мне в интересующей меня информации...
— Смотря о чем речь... — профессор тут же напрягся.
— Меня интересуют крестражи. Что это, и для чего они создаются?
— Это Дамблдор вас послал? — Гораций тут же побледнел.
— Это не совсем так. — Асмодея поспешила успокоить зельевара. — Дело в том, что кое-что случилось в министерстве магии, в прошлом году. Там я...
— Убили нескольких пожирателей. — кивнул Слизнорт — Я слышал об этом. Но увы, я думал, что это лишь слухи.
— Я слышу голос. Она говорит, что она — это я. Но это не так, я знаю! — Асмодея не мигая смотрела на мужчину, и тот нервно заерзал в своем кресле.
— Но, чего вы от меня-то хотите? — голос Слизнорта дрогнул.
— Информацию. Для чего создают крестражи? И самое главное, каким образом я смогла расколоть свою душу, и есть ли возможность избавиться от последствий?
— Это... ох... Это очень серьезная тема. И скорее всего, я всего и не знаю. Словом «крестраж» обозначается материальный объект, в который человек прячет часть своей души. Видите ли, вы раскалываете свою душу, — сказал Слизнорт, — и прячете часть ее в объект, находящийся вне вашего тела. После этого, если на тело кто-либо нападет или даже уничтожит его, вы все равно умереть не можете, поскольку часть вашей души остается привязанной к земле, неповрежденной. Правда, существовать в подобной форме... Слизнорт поморщился — Это отвратительно. А самое ужасное то, что осколок души все осознает!
Асмодея мгновенно почувствовала недовольное клокотание в груди, похожее за рычание. Этот звук, похоже и от Слизнорта не укрылся, а потому, он нервно спросил:
— С вами все в порядке, Асмодея?
— Да, ничего страшного. — кивнула девушка — Продолжайте.
— В общем, немногие согласились бы на это, Асмодея, очень немногие. Смерть могла бы казаться куда более предпочтительной.
— Но как же раскалывается душа?
— Что ж, — ответил, поежившись, Слизнорт, — вы должны понимать, что душа мыслится как нечто неповрежденное, целостное. Расколоть ее — значит совершить противное природе н*****е. — Но как его совершить? — Посредством злого деяния, высшего деяния зла. Убийства. у******о разрывает душу. Волшебник, задумавший создать крестраж, использует это увечье к собственной выгоде: он заключает оторванную часть души...
— Заключает? Как?
— Для этого существует заклинание, только не спрашивайте меня о нем, я его не знаю! — ответил Слизнорт, встряхивая головой, точно старый слон, которого одолели москиты. — Разве я похож на человека, который опробовал его? На убийцу?
— Не похожи, но откуда-то вы все же об этом знаете. — Ответила Асмодея, и Слизнорт горестно кивнул.
— Я знавал человека который занимался подобными деяниями. Оттуда и информация. Он не местный, европеец.
— Можно ли соединить душу обратно? — Асмодея наконец отвела взгляд — Можно ли вновь соединить душу, если все же произошел раскол?
— Душа восстановится, со временем. Но оторванный кусочек не факт, что станет единым целым с вашей душой. Особенно, учитывая то, что по вашим же словам, этот осколок уже позиционирует себя как отдельную личность. — Слизнорт покачал головой — Мне очень жаль, но это все что я знаю по этой теме.
— Думаю, этого достаточно. — Асмодея кивнула и тут же сорвалась с места.
— И все-таки, Асмодея, сохраните сказанное мной в тайне, ну то есть тему нашего разговора. То, что мы поболтали немного о крестражах, вряд ли кому понравится.
— Директору нужны эти сведения. — Асмодея пожала плечами — Он считает, что с их помощью можно победить темного лорда. И если это так, вы только что внесли неоценимый вклад в эту войну. Но я вас поняла. Никто не узнает, откуда у меня эти сведения.
— Я... Рад... — пробормотал Слизнорт и отвернулся — Что начал этот день с бокала Бренди...
— Всего доброго. — попрощавшись, Асмодея уже уходила из кабинета, как её нагнал голос Слизнорта.
— Человек... Который знал о Крестражах многие вещи... Его звали Бен-Гур. — Профессор прикрыл глаза в кресле — А теперь ступайте. Это все что я знал...
Покинув кабинет Слизнорта, на Асмодею снизошло озарение. Она уже слышала упоминания об этом волшебнике:
"— Я пришла за шкурой Василиска. Если конечно, от нее что-то осталось. А так же, предупредить.
— Если ты по поводу Тома...
— Я не только по поводу Тома. Бэн-Гура тоже интересует силовая печать, которую я поставила, закрыв проход в Большом зале..."
Воспоминание скальпелем рубануло по сознанию девушки. Она говорила об этом с Дамблдором в своем видении! Нужно будет уделить этому больше внимания.
Добравшись до кабинета Директора, Асмодея рассказала об услышанном Дамблдору, и тот надолго задумался.
— Я уже очень давно питал надежду заполучить это свидетельство, — начал Дамблдор. — Оно подтверждает мою теорию, говорит о том, что я прав, и о том, какой длинный путь нам еще предстоит пройти. Четыре года назад я получил верное, как мне представлялось, доказательство того, что Волдеморт свою душу расколол.
— Где же? — спросила Асмодея. — Как?
— Меня снабдила им ты, Асмодея, — ответил Дамблдор. — Я говорю о дневнике Реддла, дававшем наставления о том, как открыть Тайную комнату.
— Не понимаю, директор... — сказала Асмодея.
— Видишь ли, хоть я и не присутствовал при возникновении Реддла из дневника, то, что ты описала мне, было явлением, наблюдать которое мне никогда еще не приходилось. Простое воспоминание начинает думать и действовать самостоятельно? Воспоминание высасывает жизнь из девочки, в руки которой оно попало? Нет, в той книжице обитало нечто куда более зловещее — часть души, я почти сразу уверовал в это. Дневник и был крестражем. Но отсюда следовало больше вопросов, чем ответов. И сильнее всего меня заинтриговало и встревожило то, что дневник был в такой же мере оружием, в какой и средством защиты. Он исполнял то, что крестражу и положено исполнять. Спрятанная в нем часть души сохранялась в безопасности и, несомненно, играла некую роль, уберегая ее обладателя от смерти. Но нельзя было сомневаться и в другом — Реддл действительно желал, чтобы его дневник прочитали и часть его души вселилась в другого человека и овладела им. Это позволило бы снова выпустить на свободу чудище Слизерина.
— Он просто не хотел, чтобы его труды пропали даром, — сказала Асмодея. — Хотел внушить всем, что он — наследник Слизерина, а по-другому он этого в то время доказать не мог.
— Совершенно справедливо, — кивнул Дамблдор. — Но неужели ты не понимаешь, Асмодея, — если он хотел, чтобы дневник попал к будущему воспитаннику Хогвартса или вселился в этого воспитанника, значит, Волдеморт был до странного равнодушен к участи драгоценного осколка своей души, скрытого в этом дневнике. Как объяснил профессор Слизнорт, весь смысл крестража в том, чтобы прятать и сохранять часть человеческого «я», а вовсе не в том, чтобы бросать ее кому-то под ноги, рискуя тем, что ее уничтожат. А так оно и случилось: тот фрагмент души погиб, ты сама позаботилась об этом. Это-то и наводит меня на мысль о том, что Том создал не один Крестраж. Он должен был, или намеревался, изготовить гораздо больше крестражей, чтобы утрата первого из них не стала пагубной. Верить в это мне не хотелось, но других осмысленных объяснений я не вижу.
— Выходит, убивая людей, он достиг того, что самого его у***ь невозможно? — спросила Асмодея. — Но если ему так необходимо было бессмертие, почему он не изготовил философский камень или попросту его не украл?
— Мы ведь знаем, что пять лет назад именно это он и попытался сделать. — ответил Дамблдор. — Однако существует, я думаю, несколько причин, по которым философский камень в совокупности с Крестражем Темного Лорда стал для нас настоящей угрозой. Ты ведь сказала, что он использовал частицу камня для ритуала воскрешения. Это многократно усилило и без того выдающиеся силы Волдеморта. И признаюсь тебе, сражаясь с ним летом, я ощущал эту разницу.
— Мне кажется, он создал семь крестражей. — Проговорила Асмодея, на мгновение лишившись контроля над своим телом.
— Что ты только что сказала? — Удивился Дамблдор.
— Семь Крестражей! — проговорила Асмодея второй раз, и Дамблдор наконец обратил внимание на её алые глаза.
— Так, все же она была права, и раскол души произошел? — Директор переплел длинные пальцы перед своим лицом — Но, откуда ты это знаешь?
— В моих воспоминаниях значится, что число семь, самое могучее магическое число...
— Том часто говорил об этом, еще когда учился в Хогвартсе. Это крайне любопытно... Так... как мне к тебе обращаться?
— Асмодея. — Девушка кивнула.
— Ага, значит, ты все же считаешь себя Асмодеей. Это уже хорошо. Так как я боялся, что обзаведясь своей волей, ты начнешь творить глупые вещи.
— Вы только вчера узнали обо мне, а уже столько себе напридумали... Убирайся! — прорычала Асмодея, и глаза её приобрели привычный зеленый цвет. — Простите Директор. Иногда это сильнее меня.
— Ничего страшного. Твоя эм... Соседка по разуму, натолкнула меня на еще одну мысль, которая так же, подтверждает мою теорию о том, что Том создал больше одного крестража.
— Я слышала. — Асмодея покачала головой. — Подобная смена меня на... вторую меня доставляет массу неудобств.
— Попробуй с ней договориться. Она, судя по всему, не так враждебно настроена. — проговорил Директор. — Что же до теории, я считаю, что Волдеморт все же создал семь крестражей.
— Но он же мог разбросать их по всему свету — спрятать, зарыть, сделать невидимыми.
— Я рад, что ты понимаешь размеры стоящей перед нами задачи, — спокойно сказал Дамблдор. — Но только не семь, а шесть. Седьмая часть его души, какой бы изуродованной она ни была, обитает в воссозданном теле Волдеморта. Та часть, что вела призрачное существование долгие годы его изгнания — без нее Волдеморта и вовсе бы не было. Тому, кто пожелает его у***ь, этим седьмым обломком души придется заняться в последнюю очередь — обломком, который живет в его теле.
— Ладно, пусть шесть, — сказала Асмодея с несколько меньшим, но все же отчаянием. — Как же мы сможем их найти?
— Ты забываешь — один из них ты уже уничтожила. А я уничтожил другой.
— Уничтожил? — Асмодея удивленно посмотрела на Директора, и тот достал кольцо с черным камнем в золотой оправе.
— Да, уничтожил. Это разумеется не прошло бесследно... — Дамблдор поднял черную кисть — Но, я считаю, что это малая плата за уничтожение крестража Волдеморта.
— Но где вы его отыскали?
— Как тебе уже известно, я уже долгие годы трачу немало сил на то, чтобы по возможности больше узнать о прежней жизни Волдеморта. Я много странствовал, посещал места, в которых он когда-то бывал. В развалинах дома Мраксов я и наткнулся на это кольцо. По-видимому, Волдеморт, сумев запечатать в него часть своей души, носить его больше не пожелал. Он защитил его множеством могучих заклятий и спрятал в лачуге, где некогда жили его предки, не подумав, однако, о том, что рано или поздно я могу навестить ее руины, или о том, что я буду держать ухо востро, отыскивая признаки магического тайника. Впрочем, особенно радоваться нам пока не стоит. Ты уничтожила дневник, я — кольцо, но, если наша теория о семичастной душе справедлива, остается еще четыре крестража.
— И они могут быть чем угодно. Впрочем, если задуматься о надменности Волдеморта, становится понятно, что он вряд ли хранил бы свой крестраж в каком-то мусоре. — проговорила Асмодея.
— Его гордыня, вера в собственное превосходство, его решимость добиться невиданного места в истории магии — все это наводит меня на мысль, что Волдеморт должен выбирать свои крестражи с особой тщательностью, отдавая предпочтение предметам, достойным всяческого уважения.
— Дневник таким уж особенным не был.
— Дневник, как сама ты сказала, служил доказательством того, что он — наследник Слизерина; уверен, Волдеморт придавал ему огромное значение.
— Хорошо, так что же насчет других крестражей? — спросила Асмодея. — Вам известно, что они из себя представляют?
— Я могу лишь догадываться, — ответил Дамблдор. — По причинам, которые я уже назвал, лорд Волдеморт наверняка избирает вещи, не лишенные некоторого величия. Потому я и рылся в его прошлом, пытался найти свидетельства того, что вблизи от него исчезали произведения магического искусства.
— Медальон! — Асмодея вспомнила побрякушку, висевшую на шее Тома в воспоминании, что показал ей Дамблдор.
— Рад, что ты заметила. — директор снова улыбнулся — Он принадлежал матери Тома. А она — прямая наследница Салазара Слизерина. Так же, я думаю, что Том мог заключить свои части души в оставшиеся реликвии основателей Хогвартса.
— И даже меч Годрика? — Асмодея округлила глаза.
— Вряд ли, ведь он дается в руки лишь гриффиндорцу. Том не мог его заполучить. А вот Чашу Хельги Хаффлпаф, которая была похищена у убитой женщины, которая в свое время была коллекционером редкостей, он вполне мог использовать. А так же, диадему Рэйвенкло.
— Вместе с дневником и кольцом, это уже пять Крестражей. Но что же может быть шестым? — Асмодея задумалась.
— Мне кажется, я знаю, что представляет собой шестой крестраж Интересно, что ты скажешь, если я признаюсь тебе, что мне давно уже не дает покоя появление той змеи, Нагайны?
— Змеи? — ошеломленно переспросила Асмодея. — Разве животных можно использовать как крестражи?
— Ну, это не очень разумно, — сказал Дамблдор. — Доверить часть своей души существу, которое способно думать и самостоятельно передвигаться, — поступок, понятное дело, рискованный. Но если мои расчеты верны, Волдеморту недоставало по крайней мере одного крестража из желанных шести, когда он явился в дом твоих родителей, собираясь у***ь тебя. Похоже на то, что процесс создания крестражей он приберегал для смертей, имевших для него особое значение. А твоя, безусловно, такой и была. Он верил, что, убив тебя, сможет избавиться от опасности, которой грозило ему пророчество. Верил, что станет неуязвимым. И я не сомневаюсь в том, что последний крестраж он намеревался создать сразу после твоей смерти. Как мы знаем, он потерпел неудачу. По прошествии многих лет он воспользовался Нагайной для убийства старого магла, и при этом ему вполне могла прийти в голову мысль обратить ее в последний из своих крестражей. Змея — символ его родства со Слизерином, а это соответствует мистическим настроениям лорда Волдеморта. Не стоит исключать возможность, что он привязан к ней настолько, насколько вообще может привязаться к чему бы то ни было, он старается держать ее под рукой и обладает над ней властью, необычной даже для змееуста.
— Хорошо, — сказала Асмодея, — дневника больше нет, кольца тоже. Чаша, медальон, диадема и змея целы, но вне досягаемости.
— Замечательно краткое и точное изложение фактов, — склонив голову, сказал Дамблдор.
— Значит, вы по-прежнему ищете их? На эти поиски вы и отправляетесь, покидая школу?
— Верно, — сказал Дамблдор. — Я ищу их уже очень давно. И думаю, близок к тому, чтобы найти еще один. Появились кое-какие обнадеживающие знаки.
— Если вы найдете крестраж, — быстро сказала Асмодея, — можно, я отправлюсь с вами? Я бы хотела сама увидеть, что он из себя представляет.
С секунду Дамблдор внимательно вглядывался в Асмодею, потом ответил: — Да, полагаю, можно.
— Правда? — переспросила пораженная до глубины души девушка.
— О да, — слабо улыбнувшись, сказал Дамблдор. — По-моему, ты это право заслужила.
Асмодея воспрянула духом. До чего же приятно хоть раз не выслушивать слов об осторожности и защите. На висевших по стенам директоров и директрис решение Дамблдора произвело не столь радостное впечатление — Асмодея увидела, что кое-кто из них покачивает головами, а Финеас Найджелус, портрет которого так же был на площади гримо, так и вовсе расфыркался.
Асмодея немного помолчала, размышляя, потом спросила:
— Значит, если уничтожить все крестражи, Волдеморта все-таки можно будет у***ь?
— Думаю, это так, — ответил Дамблдор. — Без своих крестражей он превратится в простого смертного с изуродованной, ссохшейся душой. Не забывай, однако, что, хоть душа его и повреждена настолько, что ее уже не поправишь, мозг и магическая сила Волдеморта остаются нетронутыми. Чтобы у***ь волшебника, подобного Волдеморту, даже лишившегося крестражей, необходимы редкое искусство и огромное могущество.
— И... Я пока не подхожу на эту роль... — Асмодея покачала головой.
— От чего же? — глаза её тут же вспыхнули красным — Ты, да я. Да мы вместе горы свернем!
— Теперь, ты решила мне помочь? — Спросила Асмодея, игнорируя удивление на лице Директора.
— Я и не отказывала тебе в помощи. Просто, ты до этого не просила. Все приходилось делать самой. Как тогда, в Министерстве.
— Тех пожирателей, убила я. — отчеканила Асмодея
— Да, только вот, кто избавил тебя от пут Волдеморта? — голос хихикнул — Или ты думаешь, что это у Дамблдора хватило сил?
Асмодея перевела неуверенный взгляд со столешницы, прямиком на Директора.
— Я действительно думала, что это вы вытащили меня тогда, когда моим разумом овладел Волдеморт!
— Ну, я в тот момент растерялся, и даже не знал, что на самом деле произошло. — Дамблдор вздохнул. — А потом, все прекратилась, как мне казалось, само собой. Вот я и подумал, что это ты одолела Тома.
— Наивные... — Глаза девушки вспыхнули в последний раз, и в кабинете повисло молчание.
— Я пожалуй пойду. Мне нужно о многом подумать. — проговорила Асмодея, вставая с кресла.
— Как и мне... — Дамблдор положил подбородок на переплетенные перед собой пальцы — Я сообщу тебе, когда соберусь за Крестражем.
Кивнув, девушка открыла дверь и покинула кабинет.
- Writer
