Перерождение Бьёрна

1.7. Жизнь налаживается

Проснувшись на следующее утро первой, Мадина с осторожностью сапёра, разминирующего взрывное устройство, принялась выбираться из-под тяжёлой руки Бьёрна, перекрывавшей ей путь к «отступлению» в собственные апартаменты. Отодвигаясь от разомлевшего во сне мужского тела буквально по миллиметру в несколько минут, она не могла не залюбоваться лицом спящего.

Интересно, что у обладателя очень светлой от природы шевелюры остальная растительность на лице имела чуть более тёмный оттенок: и немного широковатые, но красивой формы брови, и ухоженные усы с бородой...Ресницы Бьёрна не могли похвастаться фантастической длиной: до середины щеки, как принято писать в любовных романах, они не доставали. Однако их невероятная густота и игриво загнутые кончики придавали взгляду парня особую выразительность, а когда он спал — напоминали пушистые щёточки. Дотронуться до них — большой соблазн, но Дин его переборола. В её интересах убраться поскорее и как можно тише, оставить Донну разбираться с новым приятелем. Хватит с неё вчерашнего светопредставления!

Не будучи ханжой, Дин всё же покраснела от воспоминаний прошедшей ночи и попыталась отодвинуться от Бьёрна как можно дальше. Манёвр удался. Ещё пара рывочков — и она свободна!

«Хорош, поганец! «Поплывёт» моя Дон, влюбится в мальчишку... По всем параметрам её типаж! А Бьёрн, похоже, избалован женским вниманием, как любимый котик старой девы... Но соваться с предостережениями не стану: себе дороже!»

Дин окончательно выскользнула из-под руки Бьёрна, опустив её на подушку медленно и аккуратно. Откатившись на край огромного «сексодрома» Донны, женщина бесшумно ступила на пол. Подбирая с пола свои вещи, Мадина поморщилась: ощутимо саднило во в*******е. Постарался Бьёрн на совесть, настоящий медосмотр устроил! Да и она хороша: завелась не на шутку, чуть ли не сама на его руку до упора насаживалась! И это после того как целых двадцать лет на пушечный выстрел мужчин к себе не подпускала! Но, как говорится, и на старуху бывает проруха: всего один крышесносный вечер и вчерашний молокосос довёл закоренелую любительницу женщин до полнейшей отключки!

«Не иначе как и его «волшебная палочка» у меня внутри побывала... - вдруг подумалось Мадине. - Я ведь почти ничего не помню с того момента, когда место Донны занял Бьёрн, а подруга шепнула, чтобы я не сопротивлялась...Ну, я и не стала...»

И что? Мир не перевернулся от того, что она была близка с мужчиной. Всё вокруг оставалось таким же, как и прежде. Изменилась ли она сама, Мадина Круселл, избегавшая партнёров мужского пола, как чёрт ладана?

Однако, размышлять на эту тему, оставаясь в квартире Донны Ливстрём, чревато неприятностями...Неизвестно, в каком настроении проснётся подруга и чем захочет заняться со своим новым знакомым. Вчера Дин им уже обломала малину.

Безопаснее уйти к себе, заварить кофе по-восточному и всерьёз подумать над будущей фотосессией Бьёрна. Хочет того Донна или нет, но этот молодчик однозначно «сделает тираж». На него слюнки закапают у многих...Надо бы с агентством «Пат» связаться: Стиг давно плачется на дефицит моделей для рекламных щитов...Извечная проблема: отсутствие свежих оригинальных лиц... Если Бьёрн Хеессену глянется, то через месяц-другой на каждом шагу замаячат плакаты и растяжки с его смазливой мордашкой и дивным телом…

Мадина постаралась как можно тише закрыть за собой входную дверь, но утренний сон терзаемой похмельем Донны находился в той стадии, когда её разбудил бы и хруст песчинки под подошвой домашнего тапка. Оторвав голову от подушки, женщина застонала: вот, спрашивается, кто просил так напиваться накануне?

- Что, головка бо-бо и в ротике кака? - раздался за спиной Донны мужской голос с приятной хрипотцой. Она вздрогнула, но тут же вспомнила, что вернулась домой не одна и засыпала даже не вдвоём, а втроём…

Поворачиваясь к хозяину ласкающего слух голоса, Донна боялась разочароваться: вдруг ей привиделось или приснилось, что он невероятный красавчик?

Нет. Не привиделось.

«Вот паршивец, даже после бурной ночи хорош и свеж, как будто вчера и не пил вовсе!»

Примерно представляя, о чём думает сейчас его знакомая, Бьёрн ободряюще улыбнулся:

- Так и быть, иди в ванную, приводи себя в порядок, а потом я реанимирую твой интерес к жизни!

Стараясь не выглядеть совсем уж неуклюже и нелепо, Донна потянулась к цветастому халатику, сиротливым щенком свернувшемуся на кровати у неё в ногах, но Бьёрн опередил её. Подкинув лёгкую шёлковую ткань ногой, он умудрился поймать вещицу в полёте.

- На твоём месте, я бы не стеснялся такой классной фигуры и разгуливал по дому исключительно в чём мать родила...Ну, ты идёшь или тебя отнести?

Донна поторопилась встать с кровати и скрыться в ванной комнате: ей необходимо несколько минут уединения, прежде чем она готова будет вручить своё грешное тело этому дерзкому мальчишке.

Вернулась она минут через двадцать. Выпитая перед принятием душа таблетка аспирина начала свою работу: в голове светлело с каждой минутой, к движениям тела возвращалась прежняя уверенность. Помня сделанный Бьёрном комплимент, закутываться в полотенце или бесформенный банный халат Донна не стала. Воспоминания прошедшей ночи, всплывающие в памяти, походили на разноцветные бензиновые пятна на поверхности луж: красиво, но непонятно, откуда появились? В дружеской вакханалии трёх тел ей не доставало интимности, именно сейчас необходимой как никогда...

Про кризис среднего возраста Бьёрн вчера почти угадал. Вроде бы какой там средний возраст: тридцать лет? Но вдруг накрыло тучей недовольства собой. Да ещё и в сам день рождения. Она потому и народ на вечеринку позвала: не хотелось оставаться наедине с мыслями, визжащими в голове как циркулярная пила на распиле досок…

Откинув одеяло, Бьёрн похлопал по расправленной простыне рядышком с собой.

«Надо же, не терял времени даром, уничтожил следы ночного бардака», - Донна легла на спину, не без намерения раскинувшись перед парнем во всей красе. Его сильные руки тут же принялся изучающе гладить женское тело: какие участки скорее на ласку откликнутся?

- Подругу звать не будешь?

- Нет. Или тебя не устраивает наш дуэт?

- Меня - более чем. Главное, чтобы тебя всё устраивало...Какой раздел Кама-Сутры твой самый любимый?

- Хвастунишка!

- Не смейся, я вполне серьёзно спрашиваю. Как доставить даме удовольствие, не разузнав о её предпочтениях? Как тебе больше нравится: пожёстче или понежнее?

На работе Донне приходилось изображать из себя цербера, равнодушного к жалобам и не щадящего за промахи. Возможно, поэтому в постели ей нравилась роль ведомой и подчиняющейся. О чём она и доложила Бьёрну, не колеблясь. А до кучи озвучила и некоторые свои сексуальные фантазии.

- Да ты — огонь, детка! Похоже, мы с тобой повеселимся на славу! Так где, говоришь, у тебя ящичек с хитромудрыми игрушками?

Не успела Донна досчитать до двадцати, как оказалась прикованной наручниками к спинке кровати.

Она ничего не видела из-за повязки из мягкой чёрной ткани.

Тело легонько вздрогнуло от первого прикосновения «хвостатой» плётки…

Невозможно предугадать, куда придётся второй удар…

И напрягать мышцы нельзя: Донна читала, что от этого боль воспринимается интенсивнее…

Неизвестность возбуждала.

Новые удары заставляли постанывать и извиваться…

Ничего, она потерпит: ведь в финале её ждёт грандиозное удовольствие!

Хорошенько погуляв плёткой по бокам Донны и решив, что для первого раза с неё достаточно, Бьёрн отбросил плётку в сторону, но освобождать женщине руки и убирать с её глаз повязку не торопился.

Чувствовать свою власть над женским телом — вот что доставляло Бьёрну Энгстрёму наивысшее наслаждение!

И он грубо раздвинул ноги Донны пошире и бесцеремонно овладел ею, прекрасно понимая, что той будет больно, не взирая даже на то, что она готова его принять...Он умел быть ласковым и нежным, но первобытная грубость куда острее по ощущениям!

Наконец, Бьёрн потянулся к наручникам, но Донна не успела порадоваться долгожданной свободе.

Поставив женщину на четвереньки, юный любовник ухватил её за волосы на затылке и продолжил пытку мощными толчками, болезненно отдающимися в шейке матки…

Но эта боль производила странный эффект: хотелось, чтобы она стала ещё сильнее…

Вот только Бьёрн чувствовал, что ему недалеко до оргазма и закончить экзекуцию захотел непременно орально: если уж начал терзать даму глубоким проникновением, то и закончит так же!

Донне казалось, что она сейчас задохнётся.

Слёзы невольно выступили на глазах, просочились под ткань чёрной повязки и потекли по раскрасневшимся щекам.

Разлохмаченные волосы торчали во все стороны, тело покрывали следы от ударов плёткой…

Если бы кто-нибудь из подчинённых Донны увидел её сейчас, какие чувства он испытал бы: жалость, осуждение или радость от того, что зловредная редакторша получила сполна за все обиды, причинённые вверенному ей коллективу?

Закашлявшись от неожиданности - извергнувшееся семя текло, подобно лаве из жерла вулкана — женщина без сил упала на кровать, потеряв опору.

Бьёрн отстранился, Донна не видела и не слышала его.

Она вообще ничего не могла сделать: даже стянуть с глаз мешавшую ей повязку. Её душили слёзы обиды на жестокость Бьёрна, разрывало на части от жалости к себе, и, внезапно, накрывало неизмеримым чувством вины перед коллегами за своё поведение на рабочем месте…

Мужские пальцы нежно погладили Донну по щеке. Она прижалась к ним и зарыдала в голос. Бьёрн осторожно снял с неё повязку, пригладил светлые волосы и протянул стакан воды:

- На, попей! Извини...Кажется, я перестарался…

Он обнял Донну, та свернулась у него под мышкой и затихла, всхлипывая время от времени…

- Я сама попросила… - тихо сказала она. - И это было…

- Больно?

- Нет...То есть, да...Но это было необходимо...Я так чувствую...Я это заслужила…

Бьёрн тайно аплодировал.

«Раз уж сама призналась, что подобные экзекуции пришлись кстати, однажды удивится — насколько можно разнообразить и раздвигать границы болевых ощущений.»

Чуть позже они сидели на кухне и пили кофе с кардамоном.

У Бьёрна в голове сложился очередной паззл. Получается, что за один только вчерашний вечер он наладил жизнь по всем фронтам: нашёл работу, решил проблемы с личной жизнью и обзавёлся недурственными связями.

Злоупотреблять положением любимчика Фортуны парень не стал. Когда Донна предложила пожить у неё, Бьёрн наотрез отказался:

- Послушай, Дон, ты меня ещё очень мало знаешь. Порой я бываю настолько несносен, что с соблазном вышвырнуть меня вон невероятно сложно бороться. Не хочу, чтобы мы осточертели друг другу в течение ближайшего месяца. Ты меня ну оооооооооооочень возбуждаешь, - он шлёпнул Донну по заднице так сильно, что она пошатнулась…

- Откуда мне знать, что не только я? Ты вон вышибалой в ночной клуб решил устроиться, а там девиц, охочих до смазливых мальчиков — пруд пруди!

- Вышибалам романы на работе крутить не положено. Если захочешь, выдам своё расписание: будешь приходить в «Reflex» и отслеживать желающих забраться мне в штаны. Ещё могу предложить по скайпу общаться в те дни, когда мы будем врозь. Чем не романтика позаниматься рукоблудием перед камерой, зная, что по другую сторону исходит на смазку горяченькая партнёрша?!

Донна шутливо стукнула Бьёрна кулаком в плечо:

- Несносный мальчишка! Но сегодня — даже и не надейся, я тебя никуда не отпущу! На работе обойдутся денёк без меня: задания всем выданы. А я хочу ещё немножко понаслаждаться твоими объятьями...Только не лупи меня больше, переусердствовал…

Красные полосы от последних ударов плёткой действительно до сих пор украшали бока женщины. Не столько болело, сколько приносило некоторый дискомфорт.

- Не буду...До завтрашнего утра — только ласково и нежно, идёт?

Затяжной поцелуй оборвался неожиданно, Донна распахнула глаза и столкнулась с взглядом побитой собачки, который Бьёрну удавался очень хорошо.

- Вот только накорми меня чем-нибудь, не помню, когда в последний раз нормально ел!

- Какую кухню предпочитаешь? Мне тоже неплохо бы знать о твоих предпочтениях — во всём…

«Похоже, жить вне стен родительского дома очень даже приятно, интересно и познавательно!» - подумал Бьёрн прежде, чем озадачить нынешнюю любовницу списком собственных «хочу, люблю, нуждаюсь».

И наступили для Бьёрна Энгстрёма золотые времена.

В ночном клубе нового сотрудника очень быстро оценили по заслугам: тот умел гасить конфликты на ранней стадии, а некоторые даже предотвращал. Имелась у Бьёрна внутренняя чуйка на людей и на их тёмные стороны.

Как и предвидела Мадина, Донна с головой ушла в роман с Энгстрёмом. Поначалу ещё рулила твёрдой рукой, но вскоре в редакции начались разброд и шатания: творческий народ безошибочно уловил тот момент, когда «удила ослабли».

- Дон, тебе большого труда стоило выстроить нынешнюю концепцию журнала и заставить людей работать на результат. Ты вывела «Круче крутого» в лидеры и благодаря тебе он держится в топе несколько лет подряд. Неужели хочешь пустить всё псу под хвост? Красивые глаза и умелый член Бьёрна Энгстрёма не стоят возможного провала, поверь мне!

- Что б ты понимала, Дин! Откуда тебе знать, чего он стоит и чего — нет? Или ты ревнуешь? Вот только кого и к кому? Думаешь, я не помню, как ты в его руках извивалась? Но ты же у нас не по мужской части, разве не так?

- Ты совсем подвинулась на сексе, подруга! Я тебе про работу, а ты мне о чём? Пользуйся своим мальчишкой на здоровье, но не забывай с другими делиться. И это я не о себе: задуманную фотосессию Бьёрна кто из недели в неделю откладывает? Ну, хорошо, я подожду. Но долго ли Стиг Хеессен из «Пат» будет выслушивать мои нелепые отмазки? Ты сама обещала ему возможность посмотреть на парня, познакомиться поближе...Или боишься, что Стиг переманит мальчика в свою постель? Подумай хорошенько, Дон! Стиг Хеессен - это деньги! Очень большие деньги, Дон! Твои, мои, Бьёрна в конце концов!

- Хорошо, уговорила! Приходи сегодня вечером, договоришься с ним сама: и о фотосессии, и об интервью у Стига...Но о продолжении вечера в постели на троих даже и не думай!

- Была нужда!

Нужда была...Но об этом Мадина пока что и сама не подозревала.

Общалась она с Бьёрном исключительно как профессионал своего дела: Энгстрём остался доволен не только портфолио, состряпанным для него подругой Донны, но и суммами, указанными в первых контрактах рекламных агентств, ангажировавших смазливого парня с подачи Мадины Круселл.

Донну Ливстрём Бьёрн воспринимал лишь податливым куском глины в руках умелого гончара. Похотливым куском плоти, жаждавшем «наказания» за дневную грубость в адрес подчинённых. Он получал невероятное удовольствие, занимаясь с ней сексом или устраивая очередной сеанс порки «плохой девочки». Но — не более того.

Как личность Донна Бьёрна не интересовала, как ступенька на пути к славе — была необходима. Поэтому он не устраивал игр за её спиной: не заводил мимолётных интрижек и держал данные обещания. Сопровождая Донну на премьерах, вечеринках и прочих публичных мероприятиях, уделял ей внимания больше, чем кому-либо из присутствующих дам. Роман с редакторшей крутого журнала не напрягал и не обременял его, а связи, которыми Бьёрн обрастал, благодаря присутствию Дон в его жизни, могли пригодиться и после того, как он стряхнёт с себя воспоминания об этой связи, как стряхивают перхоть с тёмного пиджака…

Мадина Круселл — совсем другое дело. Её Бьёрн воспринимал, как ровню себе: красивая хищница, всегда себе на уме. К советам Дин парень прислушивался: как одеваться в той или иной ситуации; как себя вести; о чём говорить и о чём лучше помолчать. Они никогда не обсуждали ту, первую ночь в спальне Донны, но призрак неожиданного приключения витал над ними при каждой встрече. Дин по-прежнему не обращала внимания на мужчин и не подпускала их к себе, но всякий раз, когда рядом с ней оказывался Бьёрн Энгстрём, она теряла самообладание. Стоило ему лишь захотеть, подать знак, поманить её и…

Но Бьёрн держал дистанцию и хранил верность её подруге. Мадина гнала прочь навязчивые образы, подсовываемые подсознанием и старалась видеть в парне только фотомодель и приятеля Донны. До поры до времени ей это удавалось…

Через год, дождливым октябрьским вечером Кнут Энгстрём, вернувшийся с ежегодного адвокатского семинара в Стокгольме, раздражённо кинул на журнальный столик глянцевый журнал, на обложке которого красовался его сын. Бьёрн, развалившись, сидел в кресле: в кожаных брюках и ковбойских сапогах, с обнажённым торсом...Длинные светлые волосы топорщились в тщательно созданном стилистами «беспорядке», томный взгляд серо-голубых глаз из-под изящно изогнутых бровей невольно привлекал внимание, верхняя губа порочно приоткрыта, обнажая ряд идеально ровных белых зубов...В ногах у парня замерла полуобнажённая девица в кожаном ошейнике, цепь от которого тянулась к руке Бьёрна и скрывалась в унизанных перстнями пальцах…

Вышивавшая очередную наволочку для декоративной подушки Хедвига даже не подняла головы.

- Полюбуйся на сыночка, мать! Да не только на обложку. Со страницы пятнадцать по страницу двадцать пять: Бьёрн Энгстрём во всех видах и позах...Хорошо хоть, не голышом! Мало того: половина Стокгольма в плакатах с этим прохвостом…

- А в чём проблема, Кнут? Ты выставил мальчика из дома. Не даёшь ему ни копейки. Гордись! Твой сын не спился, не превратился в бомжа: зарабатывает себе на жизнь, как умеет... И почему бы жителям Стокгольма не полюбоваться на красивого парня, раз его родной отец не желает этого делать!

- Что ты несешь? Да, я не желаю любоваться на подобную пошлятину! Знать его не желаю больше! Продаёт себя, как дешёвая проститутка!

Дрожащими руками Хедвига сложила рукоделие в специальную корзинку. Решительно встала. Собралась с духом для того, чтобы посмотреть мужу прямо в глаза. И тихо, но твёрдо сказала:

- Заткни свой поганый рот!

Кнут Энгстрём остался стоять в гостиной, ошалело хлопая ресницами, как разбуженный дневным светом филин. Хедвига поднялась в свою комнату, громко хлопнула дверью и заперла её на ключ.

Подслушивавшая, по своему обыкновению, экономка Агни Гёст злорадно ухмыльнулась в темноте кухни.

Ещё через полтора года в Швецию вернулся Петер Наттгрен: умер его дед, оставив старшему внуку Дом у озера.

После похорон, собравшись с друзьями в одном из баров Норртелье, Петер заявил:

- На студийное оборудование я заработал. Надеюсь, вы свои инструменты не продали сгоряча? Как насчёт того, чтобы снова собраться и порепетировать?

Свен, Лассе и Даниэль кивнули — кто с радостью, кто равнодушно…

- А ты чего молчишь, Бьёрн?

- Забыл, что ли? Я за любой кипиш, кроме голодовки! К тому же, пока ты в канадских лесах болтался, я написал несколько новых тем...Думаю, тебе понравится...Ну и кое-какие связи появились: выступление устроить или интервью организовать — это теперь не из области фантастики…

- Бьёрнище у нас теперь модЭль, по всему Стоку красуется, - с ухмылкой подколол друга Лассе.

Но Петер парировал выпад Блуберга:

- Да как я погляжу, один только Бьёрн и не загнивал в родном болоте. Вы-то всё там же топчетесь, никакого прогресса…

Парни опустили головы.

- Да ладно тебе, Пит, чего взъелся! Если б меня папаша из дому не вышвырнул, неизвестно, что из меня получилось бы! Главное, у нас теперь база есть: для репетиций, для записи, для раскрутки... Так что, ребятки — вперёд, к славе!

Группа «HOARSE» возродилась в прежнем составе. И во главе стояли все те же Бьёрн и Петер: давние друзья и скрытые завистники. Ни тот, ни другой не представляли, к чему в итоге приведёт их тайное противостояние...