Бесишь

13

Прошли пару дней. Я думал, что выдохнусь. Что забуду. Что всё, как обычно, пройдёт. Но, чёрт побери, меня накрыло так, как давно не накрывало.

Соня не звонила. Не писала. Не появлялась. И я тоже держал дистанцию — потому что иначе сорвался бы. Слишком ярко в голове горело то, как она стонала подо мной. Как выгибалась. Как сама тянулась ко мне, жадная, бешеная, как будто именно я был её чёртовым кислородом.

Я ловил себя на том, что прокручиваю в голове каждую секунду той ночи. Каждый её вздох. Каждый изгиб. Её кожа. Её ногти в моей спине. Её голос, срывающийся на крик, когда я толкался в неё, будто хотел вбить в неё всё, что накопилось.

Сука… я ведь реально хотел её тогда выжечь до основания. И, кажется, выжег. Только вместе с собой.

И вот лежу, курю и думаю: какого хера я натворил? Ник — не просто знакомый. Мы с ним с детства. Мы вместе воровали пиво из магазина, получали по харе от старших, дрались за девчонок и снова мирились. Мы прошли столько дерьма, что половина людей друг друга бы давно сожрала. А он… Он ведь доверился. Он сказал: "С этой, с Соней, я хочу попробовать по-настоящему."

И я тогда кивнул. Сказал что-то вроде «ну да, норм баба». А потом трахнул её, как в последний раз. Прямо в доме, где мы все вместе отдыхали. Пока он ездил к своей матери.

Я хотел рассказать ему в первый же день. Серьёзно. Сел в тачку, сигарету в зубы — и поехал. Но чем ближе подъезжал, тем сильнее сжимался внутри. Потому что в голове крутилось не: «как я скажу Нику», а «как я вообще теперь смогу жить, если её больше не будет рядом». Какого хуя я думаю о ней? Почему я не хочу, чтобы она исчезла? Я же должен ненавидеть её. За то, что влезла. За то, что сломала. За то, что вообще существует.

Но я не мог выкинуть её из головы. Из тела. Из запаха на коже. Из вкуса во рту. Я сжигал себя сигаретами, бухлом, Викой, но всё это было — как пластырь на простреленную грудь. Не помогает.

Я не рассказал. Подумал: если она будет молчать — и я промолчу. И дело не в том, что я спасаю жопу. Просто я не мог видеть, как она будет рядом с Ником и смотреть на меня через плечо, как будто мы ничего не делали. Как будто я не знаю, как она звучит, когда ей хорошо. Как будто я не держал её за горло, пока она не просила ещё.

Это было подло. Это было грязно. Это было неправильно.

Но, сука, это было лучшее, что случалось со мной за последние месяцы.

Я проглотил это. Да, я — хреновый друг. И когда Ник узнает — пусть бьёт. Я не буду уворачиваться. Подставлю рожу. Потому что заслужил. Но пока он ничего не знает — пусть будет тишина. Если Соня будет молчать, я тоже. А Вика... Вика — лучшее, что я могу себе позволить прямо сейчас. Удобная. Привычная. Безопасная.

С тех пор Ник стал видеться со мной один. Без Сони. Уже вторая неделя пошла. Не скажу, что это плохо. Наоборот — охуенно. Сидим в пабах, пьем, гоняем бильярд, недавно вообще пошли в стриптиз — как в старые добрые. Без баб, без лишних мозгоёбок. Просто напиться и ржать до слёз.

На второй неделе я не выдержал. Мы сидели в баре, курили, пили пиво, и я, сделав пару глотков, буркнул:

— Где твоя зазноба потерялась? Что-то давно язву твою не видно.

Ник тяжело выдохнул, сделал глоток, затянулся и только потом заговорил:

— Мы поцапались. Снова. Она съехала пока к подружке. Типа подумать.

Я кивнул, стараясь не выдать, как у меня внутри что-то дёрнулось.

— И ты чё? Ждёшь? — спросил я.

— Да х**н его знает. Я уже подыхаю. Вторую неделю без секса. С ума схожу. Может, и нужен был этот перерыв, — он почесал затылок. — Я вообще не привык с бабами мириться. Послала — ну и ладно. Найду другую. Но с этой как-то всё не так.

— У тебя ж отношения вроде, — заметил я, делая вид, что просто поддерживаю болтовню.

— Ну вот, да. Типа отношения. Типа нормальные. Типа ссоры — это обычное дело. Только я, блядь, не умею мириться. Не знаю, как. И не уверен, что хочу прямо сейчас. Слишком всё заебало.

Он допил пиво, заказал ещё, а я смотрел на него и понимал: он реально в растерянности. И я — мудак. Потому что сейчас мне было немного легче. Эгоистично, но легче. Потому что не он меня предал. А я его.

— А ты со своей Викой никогда не ругался? — спросил Ник, откинувшись на спинку дивана.

— Один раз хотела поругаться. Я просёк, что просто айфон новый хотела. Купил — и всё, как рукой сняло, — хмыкнул я, выдувая дым.

— Повезло тебе, — фыркнул он. — Что бабам вообще надо? Может, Соньке тачку подарить? Или я ебу, чего они хотят.

— Надо просто найти такую, в которой сразу будет вся эта хуйня, что ты обычно по частям в разных ищешь, — отозвался я. — Вика удобная. Жопа — огонь, сиськи — охуенные. Когда надо — рот закрывает. Когда надо — жопу подставляет. Пластичная, короче. Мозг выносит редко. Может, у нас не совсем нормальные отношения, но нас обоих устраивает. Я ей бабки — она рядом. И вроде даже привык...

Ник усмехнулся, но потом взгляд стал серьезнее. Он задумался, затянулся и вдруг выдал:

— Мне кажется, это тоже не совсем те отношения, которые я хочу с Соней.

Я молча смотрел на него, ощущая, как ком в горле снова становится крепче. Потому что я-то знал, какие у него отношения были с Соней. Как минимум — одну ночь. Мою. Его. Нашу. Чёрт бы её побрал.

— Ты же знаешь, я раньше вообще не парился, — продолжил Ник, глядя в бокал. — Там неделя, две, максимум месяц — и всё. А с Соней как-то по-другому. Она, блядь, мозг выносит, спорит, зубы скалит... но тянет. Как будто зацепила под кожу и сидит там.

— Под кожу, говоришь… — буркнул я, делая вид, что усмехаюсь, хотя на самом деле мне хотелось разбить себе лицо стаканом. Или просто исчезнуть.

— Я с ней ругаюсь — а потом хожу, думаю, как дурак. Ни с кем таким не был. С другими проще — трахнул и забыл. А тут, сука, сердце как будто в банке закатали, а крышку не открыть.

— Может, это и есть любовь, по версии идиотов, — фыркнул я и глотнул пива. — Боль, раздражение, стояк и параноидальные фантазии. Комбо, блядь.

Ник усмехнулся:

— Может. Только как понять, что это не просто привычка? Или похоть? Или, х**н его знает, зависимость от стонов и сисек?

Я вздохнул и, чтобы не заговориться, перевёл тему на него:

— А ты чё, не пытался с ней поговорить? Вернуть, там… извинись, может.

— Да я как представлю — сразу крышу сносит. Она ж не из тех, кто "ну ладно" скажет. Ей либо на коленях ползи, либо — катись. А я, блядь, не на коленях.

— Гордый ты слишком, — хмыкнул я.

— Да нет, — усмехнулся он, глядя куда-то в сторону. — Просто никогда не было той, перед кем хотелось бы опуститься. Может, Соня и первая такая. Только, блядь, я пока не знаю, достоин ли.

— Если не знаешь — значит, уже достоин, — сказал я, сам не веря, что это слетело с моих губ.

Ник поднял на меня взгляд, прищурился:

— А ты чё, философ, с хуя ли такие глубины полезли?

— Пиво тёплое, башка мутная — вот и лезет, — пожал я плечами. — Или, может, от женщин наших сдвиг по фазе.

Мы оба усмехнулись. Но мне было совсем не смешно. Потому что он говорил о чувствах к ней. А я знал, что уже однажды трахнул эту его любовь. И, может, захотел бы ещё.

А значит, я всё-таки не просто хреновый друг. Я — предатель с привкусом её кожи на губах.