Лилию вновь грубо запихали в камеру. Её тело было изранено, и она едва могла двигаться от боли. Раны не заживали, её кожа была покрыта гнойными язвами, а каждый вдох приносил новые страдания. Ожоги от печати, оставленной на её теле, причиняли такие муки, что она едва могла сдерживать крики. Жгучая боль не отпускала, а слёзы продолжали литься, как несмываемый след её боли.
В её сознании лишь одна мысль — она должна увидеть свою служанку, которая когда-то была рядом с ней, когда Лилия ещё могла ощущать хоть какое-то тепло. Она собралась с силами и прошептала, с трудом выдавив слова:
— Позови мою служанку... Пожалуйста.
Страж, стоявший у двери, замер на месте. Он выглядел сомневающимся и опустил голову, как бы принося извинения:
— Простите, но мне запрещено разговаривать с вами, миледи. Э
