Ангел - наблюдатель

Глава 1.6

7 января.

Побывали у родителей. И так случилось, что наше первое далекое путешествие произошло раньше, чем запланированный первый прием гостей. Может, вообще перестать планы строить – все равно все задом наперед выходит?

Я начала обзванивать всех первого вечером, и выяснилось, что никак не удается подходящий всем день подобрать. Как и следовало ожидать, решила эту проблему Марина.

– Значит, так, – как всегда решительно подошла она к делу, – нечего тут переговоры вести. Есть день, который всех устроит.

– Какой? – насторожилась я. Они все без меня, что ли, договорились?

– Шестнадцатое, – уверенно ответила Марина. – От моего дня рождения никто не отвертится.

Я рассмеялась, вспомнив, как год назад она даже беременной Гале руки выкрутила. И тут же растерянно нахмурилась – я ведь, по-моему, о встрече у нас говорила! К себе домой Марина никогда никого не приглашала, в кафе с ребенком не поедешь – может, спросить сначала нужно, подходит ли мне этот день и непонятно, какое место?

– Собираемся у вас, – продолжила Марина, словно прочитав мои мысли, – потому как вы на самой крепкой привязи. И еще одно: насчет стола – забудь. Вы место предоставляете, а я нам доставку еды организую. Твой психолог мне в жизни не простит, если ему в мой день рождения у плиты стоять придется.

– Между прочим, он – твой психолог, – для порядка обиделась я, – мне он – просто муж, внимательный и заботливый.

– Ну да, ну да, – насмешливо протянула она, и в это время из спальни донесся какой-то странный глухой стук.

– Марина, я тебе перезвоню! – в панике завопила я, и, швырнув трубку, ринулась прочь из кухни.

На пороге спальни у меня вдруг ослабли ноги, и я застыла, как вкопанная, ухватившись за косяк двери. Из-за угла кровати… на полу… выползал Игорь… с круглыми, как блюдца, глазами… и окровавленным носом. Последняя деталь подтолкнула меня в спину, как приклад ружья. Я подхватила его на руки и принялась методично ощупывать, с ужасом ожидая пронзительного – от боли – крика.

Только через полчаса я окончательно поверила, что его первое знакомство с трехмерностью окружающего пространства закончилось всего лишь разбитым носом. В последнее время он освоил еще один трюк фокусника – когда предметы не появляются, а исчезают – и мог бесконечно сбрасывать игрушки на пол, разражаясь заливистым хохотом, когда я поднимала их и снова клала перед ним на кровать. Кстати, я заметила, что в первую очередь, и с особой решительностью, он отшвыривал красные. То ли запомнил, что яблоко вкусным оказалось, когда с него красная кожица исчезла, то ли к цвету своей одежды больше привык, то ли ему мое пристрастие к более спокойным тонам передалось.

И, видно, пока я с Мариной разговаривала, он повыбрасывал все игрушки и пополз к краю кровати, чтобы посмотреть, куда они подевались и почему назад не появляются. И там и кувыркнулся. Слава Богу, что у нас покрывало на кровати до самого пола свисает – по нему он и съехал, да еще в последний момент, похоже, уцепиться за него успел, только носом и клюнул.

Больше я не решалась его одного оставлять. Так мы вместе по квартире и курсировали. И самым любимым местом сделалась у него кухня – вот это уж национальное, а не генетическое наследие. Кухня стала для него настоящим полем чудес.

Там можно было полусидеть у меня на коленях – чем дальше, тем больше его только это положение устраивало. Там можно был полакомиться различными соками – после новогодней ночи я начала поить его с ложки, и он тут же научился облизываться. Там можно было колотить этой ложкой по всему подряд, с восторгом прислушиваясь к совершенно разным звукам. Я даже читать приноровилась, поставив перед ним на стол кучу кухонной утвари и пристроив рядом книжку.

Более того, кухня оказалась битком набита волшебными кнопками, понятие о которых крепко засело у него в голове после той же новогодней ночи. Микроволновка, кофемолка, соковыжималка, электрочайник, таймер – он мог по двадцать раз подряд давить на их кнопки, взвизгивая и взбрыкивая ногами, когда зажигалась лампочка или слышалось урчание, жужжание, шипение или свист.  Мне уже даже в спальне, за компьютером удавалось спокойно поработать, лишь подсунув ему под руки старую, неподключенную клавиатуру. Мой ангел при виде такого прогресса все больше мрачнел.

Одним словом, перенос встречи с друзьями пришелся весьма кстати. Не хватало еще разбитым носом перед ними хвастаться. Да и потом, подумала я, сферу общения тоже лучше постепенно расширять. И начать с бабушки с дедушкой не только логично, но и справедливо.

Отправляясь к ним с этим невозможным ребенком, мы вооружились на все случаи жизни. Коляска, манеж, все любимые игрушки, упаковка памперсов, шесть смен одежды, пара яблок любимого сорта, несколько бутылочек с различными соками, кубики, гремящие по-разному, ложка к ним, пакет сушек (у нас, похоже, уже зубы зачесались)… Когда я заикнулась было о клавиатуре, мой ангел явственно скрипнул зубами и напомнил мне, что мы как будто не в бомбоубежище на неделю собираемся, а в благоустроенный дом родителей на обед.

В машине Игорь заснул, да так крепко, что мы смогли спокойно целый час за столом посидеть. Затем началось расширение сферы общения. И не только ее.

Проснувшись, Игорь перевернулся на живот, выглянул из коляски, подтянувшись на руках, принюхался к незнакомым запахам, огляделся в незнакомой обстановке и громко потребовал то ли представления присутствующим, то ли присоединения к трапезе. Помня, чей он сын, я вышла с ним в гостиную, чтобы первым делом накормить его.

Когда мы вернулись, нас встретили с явным нетерпением. Первой ухватила Игоря на руки моя мать. Игорь улыбнулся ей для пробы, и мать зашлась в восторженных комплиментах, растеряв почему-то половину согласных. У меня чуть челюсть не отвалилась – в самом страшном сне мне не могло привидеться, что моя мать лепечет что бы то ни было.  В ответ послышалось предостерегающее ворчание.

– Мама, он любит, чтобы с ним по-взрослому говорили, – заметила я, сдерживая улыбку.

– Много ты знаешь, что дети любят! – Вскинув голову, тут же перешла она на куда более знакомый мне назидательно-критический тон. – Они не на слова, а на тон реагируют. А вот ты бы, вместо того чтобы свои пять копеек вставлять…

Игорь возмущенно взревел и начал вырываться, отбиваясь от нее руками и ногами. Я подхватила его, и он прижался ко мне всем телом, проведя ладошкой по щеке.

У матери черты лица растерялись: то ли в озадаченную маску складываться, то ли в гримасу негодования, то ли в снисходительную улыбку.

Успокоившись в выжидательном молчании, Игорь снова оглянулся по сторонам, уставился с интересом на моего отца, словно прислушиваясь, и протянул к нему ручку. Мать окончательно надулась, отец же расплылся в довольной усмешке, неловко обхватив внука. Несколько мгновений Игорь пристально вглядывался ему в лицо, сосредоточенно шевеля губами, и вдруг захватил всей горстью одной ручки его щеку, а другой нацелился, хищно скрючив пальцы, ему в глаз.

Отец глухо крякнул, мать прикрыла рот рукой, я быстро забрала Игоря.

Поерзав у меня на коленях, он с готовностью продемонстрировал свое умение грызть яблоко и пить из ложки. Под соответствующие случаю охи и ахи. Мой ангел весь раздулся от гордости – что-то он так не сиял, когда сам есть учился! Решив закрепить успех, Игорь отобрал у меня ложку и со всего размаха грохнул ею о стол. Опять повисла напряженная тишина. Решив, что мои родители вряд ли разделят радость Игоря при звоне бьющейся посуды, я отнесла его в поставленный посреди столовой манеж.

– Давайте, наверно, к сладкому переходить, – вернулась на знакомую тропу радушной хозяйки моя мать.

Под сладкое мои родители вернулись заодно и к прошедшей испытание временем теме о том, какую важную роль играет в жизни человека дисциплина. И о том, что потакание капризам ребенка не идет ему на пользу. И о том, что его интересы нужно умело направлять в правильную сторону. Мой ангел, предатель, лихорадочно закивал.

Я по привычке отключилась, время от времени поглядывая на Игоря. И вдруг заметила, что он выбрался из манежа и подползает к елке. Я чуть было не вскочила, но и украшения на ней, и нижние ее ветки располагались довольно высоко, и я взяла себя в руки. Пусть поползает в свое удовольствие – у матери на полу не то, что чего-то опасного, пылинки не найдешь.

Через некоторое время из-под елки донеслось удивленное угуканье, а затем и обиженное кряхтенье. Сообразив, что он там делает, я громко рассмеялась. В ответ на вопросительные взгляды я рассказала о новогоднем открытии Игоря волшебной кнопки.

– Да что ты несешь, Татьяна? – пренебрежительно отмахнулась от меня мать. – Тебя послушать, так у тебя Эйнштейн растет! Ему просто подвигаться хочется. Ты бы лучше с таким вниманием за чистотой следила, а то у тебя ребенка, небось, и на пол спустись страшно.

Я очень пожалела, что мои родители уже много лет не украшают елку огоньками.

Игорь подтвердил мои слова минут через пятнадцать. И я настолько обрадовалась его поддержке, что даже забыла испугаться при новом проявлении его непомерной развитости.

Прямо посреди очередной фразы моей матери вдруг засветился экран стоящего в углу столовой телевизора. Родители подпрыгнули, ошарашенно уставившись на него, мы же с моим ангелом, переглянувшись и не сговариваясь, тут же нашли глазами Игоря. Лежащего на полу перед телевизором – с правой ручкой, покоящейся на случайно, видимо, упавшем с журнального столика пульте – и завороженно созерцающего мелькающие на экране яркие картинки.

Вы думаете, хоть кто-то признал мою правоту?

Мать возмущенно поинтересовалась, кто бросил пульт на пол.

Отец расплылся в победной улыбке. 

– Сразу видно, что технарь растет! – торжественно провозгласил он. – Мой внук!

Мой ангел, крепко сжав зубы, пробормотал нечто вроде: «Завтра… магазин… книги…» и начал собираться домой.

Мы с ним весь вечер не разговариваем. Не успели домой вернуться, он в Интернет нырнул – Игоря мне купать пришлось! – и за стол меня пустил, только когда распечатал… уж не знаю, сколько страниц с детскими стихами. Вон лежит на кровати, декламирует…

Черт, нужно ведь ему еще о Маринином дне рождения сказать! Я же просто забыла! Нет, лучше завтра.