Цепи и кольца

Глава 2

Разумеется, они перебрали. Следующий день почти выпал из жизни подруг, которые кутили до четырех часов утра, а после вырубились там же – на полу гостиной. Более или менее Маша пришла в себя уже далеко за полдень. Жутко опухшая, потому что ревели они с Никой на полную катушку, вот только потом уж и не помнили, над чем конкретно ревут. А стоило только Веронике узнать, что некто Романов пристроил Машу на роль, так слезы и горе как рукой сняло.

Вероника Смолина имела твердый напористый характер, чем порой выводила Марию из себя. Не любила она бестолковое упрямство, а Ника именно так и поступала – упрямилась. Вот и в этот день молодая светловолосая – юрист по профессии, что было часто заметно – девушка всеми силами надавила на Машу, твердо решившую не влезать во все это дерьмо с киноиндустрией.

- Александрова, - сипло, потому что как раз затянулась дымом, произнесла Ника, - не беси меня. Тебя взяли, а каким образом уже похер. Не сопротивляйся. Удача сама тебя настигла. Так что вперед.

- Нет, - отмахнулась Маша, пальцами растирая пульсирующие виски. Они только что с горем пополам пообедали, и теперь Вероника курила, сидя на подоконнике, а Маша почти лежала на столе. – Как вообще на Конопаткина этого смотреть? Тошнит.

- Ну знаешь, дорогая моя, а ты как думала? Все легко и просто? Ложиться под каждого никто тебя и не просит, но головой думай. Да и неплохо бы того благородного рыцаря отыскать. Говоришь, он вложился в этот фильм? – Мария не ответила, а Смолина задумчиво продолжила. – Тогда твой отец наверняка его знает, поэтому…

Договорить девушка не успела, Маше как раз позвонили. Номер был неизвестным, и ответила Мария с опаской.

- Да?

- День добрый. Могу я услышать Марию Александрову?

- Добрый. Это я.

- Замечательно. Мария, ожидаем вас сегодня в шесть часов по адресу… - мужчина уверенным тоном продиктовал улицу и номер дома, а Маша все это время глядела на затаившуюся Нику, которая вытянула шею и вылупила свои красивые карие глаза. – Вы готовы приступить к работе?

- К работе? – тяжело сказала Маша, набрала воздуха в легкие, собираясь бойко отказать, но услышала:

- И с вами лично хочет поговорить режиссер картины. Мы ждем вас, Мария, в шесть часов вечера. Вам нужно познакомиться с кастом картины.

Александрова только и буркнула: «Я буду», как тот уже повесил трубку. Девушка положила телефон на стол и вытаращилась на гаджет так, словно он мог заговорить с ней. Она была удивлена. Вот правда. Кто мог ожидать, что слова того темноволосого, возникшего из ниоткуда, подействуют всерьез на разрыдавшегося Конопаткина. Видимо, власти у него хватает, раз даже без бумаг сходу, просто, грубо говоря, ткнув пальцем, взял на роль незнакомку.

- Едешь, - утвердительно произнесла Смолина, затушила сигарету и захлопнула окно, оставленное до этого на режиме проветривания, - а это значит, тебя нужно реанимировать. В ванную. Живо.

Вообще-то, времени для того, чтобы сгонять в Солнечное, было предостаточно, а все равно Ника подругу не отпустила. Даже когда та стала приводит доводы, мол, папа звонит, он беспокоится, Смолина была непреклонна. В конце концов Маша, уверила отца, что с ней все хорошо, и она просто немножко перебрала с текилой поверх шампанского, а Вероника безмятежно расчесывала ее влажные волосы. Разумеется, привести в порядок девушку, которая всю ночь злоупотребляла алкоголем и слезами – дело почти неподъемное, но Вероника сделала все, что смогла. Придала серому лицу Маши немного румянца, добавив естественный макияж, всучила ей свою широкую длинную рубашку, лосины, которые можно было натянуть на бедра едва ли не любого размера, а сама закинула платье подруги в стиральную машину.

- Ну и вонь, - сморщила Ника носик, когда уловила душок алкоголя, а именно им и несло от ткани. – Ты что вчера делала? Ну, помимо рассказанного…

Маша нервно хохотнула, оглядывая себя в отражении. Огромное зеркало шкафа охватывало большую часть просторной прихожей.

- Врезала Конопаткину в брюхо, когда он мне бокал виски подсовывал.

- Хороша-а-а, - рассмеялась Смолина, восхищаясь отчаянной смелостью подруги, и та не увидела, как теплые карие глаза блеснули страхом за нее.

Вероника только при Маше держала негативные эмоции в себе, а потом, когда та уедет, наверняка и сама расплачется.

- Может, еще по кофейку, Маш? – предложила Ника, сразу направляясь на кухню, и не прогадала – подруга согласилась.

Поправив не застегнутый воротничок клетчатой рубашки, Маша широко улыбнулась, тут же покачала головой.

- Жуть, - пробубнила она. – Я действительно жуткая.

Да, синяки под глазами скрыть было сложно, да и веки все еще казались припухшими. Но больше всего Марию обеспокоило вовсе не это. Глаза. Она смотрела на себя и видела человека, который впервые в жизни был так сильно напуган. Она всегда придерживалась мнения, что бояться надо живых людей, а не каких-то там вымышленных существ. Более того все ее страхи были обоснованными с детских лет. Уже тогда, будучи совсем малышкой, девочка понимала – маньяки опасны, убийцы опасны, а монстр под кроватью – лишь вымысел. Но что бы ни стряслось, Александрова ни разу не пересекалась с тем слоем общества, у представителей которого есть много власти и полностью отсутствует мораль. И вот прошлым вечером она впервые столкнулась с настоящими чудовищами, пускай до этого много о таком слышала – это другое, совсем другое. Да, мерзко: можно быть приличным на публике, а «за кулисами» вдруг обращаться в бессердечную тварь. Конопаткин и его компания – страшные люди, которых и людьми сложно назвать. От этого Машу трясло. Она признавала, ехать на встречу с режиссером ей до дрожи страшно. Но Вероника была права, такой шанс выпадает один на миллион. И вновь в памяти всплыл Романов. Было бы неплохо узнать о нем побольше. Но пока что у Маши были другие заботы.

***

Зря она так сильно беспокоилась. В этот вечер Маша чувствовала себя куда увереннее, чем в прошлый. Наверное, потому, что ее немало встряхнуло. К шести часам она приехала на место, которое было, собственно, агентством. Компания под названием «Double Life» находилась на восемнадцатом этаже огромного современного бизнес-центра. Поскольку добиралась на машине, у здания Маша припарковалась едва ли не минута в минуту. Поэтому, миновав охрану, где ей выдали временный пропуск, Александрова вошла в лифт, поспешив. Нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, она наблюдала, как в кабину входят люди вначале на шестом этаже, потом на десятом, и наконец, добралась до нужного. Опоздание в пять минут по ее меркам не считалось серьезным, так что входила девушка в светлый зал спокойно, без лишней издерганности и нервозности. Поздоровавшись, она вскользь оглядела присутствующих, пересеклась взглядом с режиссером, но тот быстро опустил глаза к бумагам, пробурчав:

- Добро пожаловать, присаживайтесь.

Мария устроилась за большим овальным столом. Это был зал совещаний. Не огромный, как поначалу предполагала Мария, но вместительный. Ярко горел свет, что было весьма кстати, поскольку за окном уже темнело. Время было ранее для сумерек, но небо так затянуло тучами, что, казалось, уже поздний вечер.

- Итак, все в сборе. Очень хорошо, - проговорил мужчина, который вчера провожал Марию в то «логово разврата», и представился: - Меня зовут Павел Крюков. Я помощник режиссера, так что по мелким вопросам обращайтесь именно ко мне. Все, что касается вашего расписания, - поправив очки в тонкой оправе, монотонно вещал помощник, - проживания и тому подобное – забота менеджеров. У кого нет менеджера, пора заняться его поисками. Александрова, - вдруг сказал Павел и уставился прямо на нее, – вами заниматься назначен лично я.

Повисла многозначительная пауза. Все смотрели на Марию. Она тихо кашлянула, выпрямила спину, положив сцепленные руки на стол, и поинтересовалась:

- Кто вас назначил?

Мужчина некоторое время, буквально несколько секунд, отмалчивался, и Конопаткин глядел на него выжидающе, впрочем, как и Мария, но потом тот вновь поправил очки и ответил:

- Режиссер попросил меня помогать вам.

Ну конечно, режиссер. Маша поняла, этот идиот напуган, вот и подмазывается. Наверное, решил, что она легла под инвестора. Господи, какие же они все…

Мария не ошиблась в своих догадках, и в этом ей убедиться довелось спустя пару часов. На протяжении этого времени они знакомились, присматривались друг к другу, обсуждали первый день съемок и выезд за город. Маша молча радовалась, что те сцены, а в них она как раз тоже участвует, будут снимать не так уж далеко от Репино. Оттуда до Солнечного рукой подать. Так что обсуждение шло спокойно и размеренно.

Что поразило ее на этой встрече, так это актриса на главную роль. Да, при зачитывании сценария девушка показала себя хорошо, но все же Мария была слегка ошарашена. На эту роль взяли ту самую «роковую красотку», и… Александрова смутно припомнила, что она самая выбегала вчера голой из соседней комнаты (дико растрепанная), когда заявился Романов со свитой. Жуть жуткая. У Маши вновь случился приступ горечи. Но во всем этом был огромный плюс: ни одного известного актера, за исключением нескольких второго плана. Можно было не переживать – дотягиваться здесь не до кого. Однако Мария расслабляться не собиралась.

- Что ж, собрание окончено, - объявил сам режиссер, - будьте все на связи и в трезвом уме. Приступаем послезавтра. – Актеры зашевелились, переговариваясь, и как только встала Маша, Конопаткин зыркнул на нее, сказав: - Мария, задержитесь.

У Александровой поджилки затряслись. Неужели снова? Но она кивнула и села обратно. За спиной закрылась дверь. Остались только Маша, Конопаткин и Павел Крюков.

Помощник уселся напротив Марии, пролистал свои бумаги и даже глаз не поднял, когда заговорил режиссер.

- Мы с ваши, Машенька, не очень хорошо начали наше знакомство, - произнес тот осторожно, и девушке показалось, еще немного, и он начнет заискивать перед ней. Отодвинув стул справа, мужчина сел. Маше пришлось повернуться в его сторону, но смотреть в эти неприятные глаза не хотелось, поэтому она вернула взгляд к шариковой ручке, которую вертела в руках. – Меня зовут Вячеслав Михайлович. Я рад, что вы будете работать с нами, Машенька, поэтому давайте подружимся и…

- Мария, - сухо отрезала девушка.

- Простите? – не понял мужчина, или сделал вид, что не понял.

Маша заметила, как сидящий напротив Крюков вскинул на нее глаза. Она смело встретилась с ним взглядом, прохладно улыбнулась и сказала, уже повернувшись к режиссеру:

- Зовите меня Мария и никак иначе, - равнодушно уставилась в глазенки Конопаткина и добавила: - Пожалуйста. Что-то еще? – показательно взглянула на свои часы. – А то меня ждут внизу…

Мария хотела себя подстраховать. Что если этому уроду стукнет в голову очередная грязная идейка? Хватило, спасибо. Царапины все еще саднило, проступили синяки, да еще и психологическое состояние было нестабильным. Машу мелко трясло, поэтому она пыталась снова и снова сцепить пальцы в замок, но перехватила проницательный взгляд темных глаз напротив. Павел видел, как сильно она напугана. Не желая задерживаться здесь дольше, Мария встала, но Конопаткин, дернувшись было поймать ее за руку, тут же сел обратно. Александрова так шарахнулась в сторону, что сама побелела, а Павел, нахмурив лоб, кашлянул в кулак.

- Давайте обсудим еще пару нюансов и, думаю, вы можете уйти, - проговорил он, поглядывая на презрительно улыбавшегося режиссера.

- Я слушаю, - ответила девушка, но осталась стоять в стороне.

- Хорошо. – Крюков открыл ежедневник в мягкой черной обложке, отыскал нужную страницу, пробежался по ней глазами и сказал: - Я позвоню вам в семь утра. Вы должны будете собраться за час. Это возможно? – Александрова кивнула. – Отлично. Буду у вашего дома ровно в восемь. Отвезу на место съемок. По возможности всегда буду ездить с вами, так что я, Мария, полностью к вашим услугам…

- С чего такая честь? – не выдержала Маша, насупившись. – Я могу из Солнечного своим ходом добраться.

Павел глянул на Конопаткина. Тот, подперев рукой подбородок, лениво наблюдал за Машей. Его глаза неприятно блеснули. Он ухмыльнулся и съязвил:

- О чести речи не идет, моя хорошая. Думаю, ваш любовник так пожелал, вот мы и ухаживаем, нянчимся. Хотя вы всего-то второплановая актриса.

- Любовник? – Александрова даже кулаки сжала, но тут же расслабила руки, склонила голову набок и поинтересовалась: - Это вы сами придумали или он сказал?

И вновь Конопаткин покосился на Павла, который странно вылупился на Марию. Он задумчиво покусывал колпачок ручки и разглядывал девушку так, как если бы чего-то в ней не мог понять.

- Зачем такому человеку, как Романов, объясняться с нами? – произнес Вячеслав таким тоном, словно говорил нечто само собой разумеющееся, но заметил скептическое выражение лица девушки и добавил с явным недовольством: - Бóльшая часть бюджета принадлежит ему, поэтому именно он здесь всем заправляет. Очевидно, если Романов выступил за тебя, значит, ты с ним спишь.

То, что режиссер заговорил так неуважительно и открыто подчеркнул, кем Марию считает, у девушки вызвало прилив агрессии. Она промолчала, сверля Конопаткина взглядом, потом покачала головой и, широко улыбнувшись, резанула:

- Тогда вам со мной поаккуратнее надо бы, - и процитировала одного из вчерашних ублюдков, - а то «товар испортите». Тогда Романов голову вам оторвет.

Сказала и, развернувшись, пошла к двери, мгновенно убрав с лица улыбку. От злости она сжимала зубы так, что почти скрипела ими. Сорвала с вешалки куртку и вышла за дверь.

У лифта до сих пор толклись некоторые из актеров. Среди них была актриса на главную роль и, заметив идущую к ним Марию, та притихла. Сложилось такое впечатление, что они говорили как раз о ней. Александровой было совершенно плевать на сплетни, но услышанное поразило.

- Хм, надо же… Говорю вам, она с этим мафиози встречается.

- Тише ты, - хохотнула вторая девушка.

Маша даже имени ее не помнила. Зато вот «роковая» подошла сама и, протянув Марии руку, с едкой улыбкой произнесла:

- Настасья Мельникова. Приятно познакомиться.

Александрова одарила ее холодным взглядом, но руку пожала, сухо при этом сказав:

- Мария Александрова.

- Слушай, Маш…

- Мария.

- Ах… понимаю. Я тоже не Настя, если что, а именно Настасья. На будущее тебе.

Как же Марии было все равно. Она молча ждала лифт, а девушка, встав рядом, все говорила и говорила. Из всей информации Александрова выцепила то, какая она – Маша – шустрая, как умело окрутила бандита, и, вообще: «Научи уж, тоже так хочу». Мария подумала, с каким удовольствием сейчас спросила бы: «А тебе вчера мало было?», но удержалась и хорошо, потому что по коридору несся режиссер. Все как по команде на него поглядели, поскольку тот рявкнул:

- Рассосались! – и едва успели открыться дверцы лифта, как он подобострастно пригнулся и запричитал: - Виктор Петрович! Как я рад! Добрый вечер! Вот вы и пожаловали! Рад, очень рад!

Маша, которая отступила назад вместе с Настасьей, замерла. Опять тот мужик со своим молчаливым кареглазым псом явился как черт из табакерки. Только сегодня на нем был серый в почти незаметную клетку костюм и белая рубашка без галстука. Сразу же мягко пахнуло одеколоном, дождливой сыростью и табаком. Поглядев на Конопаткина, Романов слегка скривился и, тяжело вздохнув, проговорил:

- Какой я тебе Виктор Петрович? Забыл, как я учил?

- Г-господин Романов, - исправился режиссер, невольно приглаживая свои космы.

Маша немного сжала губы, боясь засмеяться в голос, потому что отчего-то решила, что Конопаткин остерегается быть схваченным за свою гриву снова. И как раз в этот момент Романов обратил внимание на них. Пятеро. Их было пятеро: Настасья, Маша, еще одна девушка и двое тихих парней. Безэмоциональный взгляд прошелся по Александровой, потом по остальным и вновь Романов уставился на нее. Кивнул. Выглядело так, словно поздоровался. Маша равнодушно подумала: «Ну вот, сам же и порождает сплетни». Рядом нетерпеливо сопела Мельникова.

- Вижу, ты не ослушался, - утвердительно пробормотал Виктор, отвернулся и пошагал по коридору в сторону того самого зала, где проходило собрание.

- Как я мог, что вы, что вы? – опять заверещал Конопаткин, семеня рядом с мужчиной, что был значительно выше его. За ними шел тот Дмитрий. – Я ведь обещал… Я слово держу… Вы же меня знаете, господин Романов…

И голос этого идиота донесся уже из-за двери, которая вскоре громко захлопнулась. Рядом шумно выдохнула Настасья.

- Боже-е-е… - протянула она, войдя в лифт с остальными, но почему-то прилипла именно к Маше, чем изрядно ту раздражала. – Ты видела? У меня ладони вспотели. Машка, ты как его добилась, вообще? Боже мой! Он же просто секс ходячий… Одуреть…

Мельникову, видать, накрыло. Мария продолжала ее игнорировать, но все равно размышляла над увиденным. Конечно же, Романов был хорош. Только она по глазам видела, характер у него – дерьмо. Такого взгляда у нормального человека не будет. Да и, кстати, бандит…?

- Почему ты назвала его мафиози? – нагло перебив девушку, спросила Александрова.

Та фыркнула и скрестила руки на груди, деловито заявляя:

- Потому что мне папа сказал, Романов – мафия. Между прочим, они близкие знакомые. Но тебе уж откуда знать такие вещи о своем любовнике? Видимо, он не торопится делиться с тобой чем-то личным. Хм. Но знаешь… я все равно завидую, - надула губы Настасья, тут же грубо добавляя: - Колись, он хорош в постели? Наверняка ведь. Да?

Маша, заглянув в ее ярко-зеленые глаза, снисходительно улыбнулась, покачала головой и ответила:

- Просто зверь, - и отвернулась, прибавляя раздраженно: - За «Машку» в следующий раз оттаскаю за волосы, усекла, Настюша?

Мельникова, цокнув, наконец отлипла от нее, и Александрова, как только вышла из лифта, прямиком направилась к пункту охраны, сдала пропуск и выскочила на улицу. Дождя не было, но ветер гнал тучи, так что небо было темным и мрачным. Проголодавшись и чувствуя усталость – недосыпание сказывалось – Мария уселась в Тойоту и, прогревая салон, позвонила отцу.

- Пап, столько новостей, - сходу сообщила она, - и первая из них – меня взяли на роль.

- Да ты что! – воскликнул Владимир Иванович. – А ты где? Домой-то когда? Расскажешь мне все!

- Расскажу, па! – задорно рассмеялась Маша, чувствуя огромное облегчение, потому что вот он – любимый папочка, родной голос, оплот спокойствия. Снова Маша стала просто ребенком, у которого все хорошо и ничего страшного не случилось. – Скоро буду! Давай пирог испечем, а? Хочешь?

- Конечно, доча, жду тебя. У меня тут парочка важных переговоров, и я весь твой. Будь осторожна на дорогах.

Выезжала Мария с улыбкой от уха до уха. Может, и правда… Поблагодарить «любовничка», что ли?

Сама с собой ухмыляясь, девушка ехала по вечернему Петербургу, и в уме прикидывала, как сильно Мельникова и те ребята раздуют ее несуществующие отношения с инвестором. Боже, это было в самом деле забавно. Вот только что на это сказал бы сам инвестор? Представив его красивое лицо, Маша услышала в своей голове его голос и увидела мрачное выражение лица.

«Актриса?», - спросил он тогда, обдав ее ледяным взглядом.

Немного напрягающий тип, но отрицать было глупо – хорош, очень хорош.