Сплетенье судеб

Часть 1 (главы 11,12)

Глава одиннадцатая

Гость в замке

- Луиза, - воскликнула Тереза, входя утром к ней в комнату, - сегодня возвращается Этьен, я получила письмо от него.

Лу причёсывалась перед зеркалом. Расчёска дрогнула в её руке, но ей удалось не показать своего волнения. Тереза удивилась:

- Тебя не радует возвращение отца?

- Я много раз говорила, что Этьен мне не отец. Радует ли меня его возвращение? Не знаю, тётя, что ответить. Я уже не та девочка, которая прыгала от счастья, когда он появлялся. Мне семнадцать лет, и я не видела графа три года, и за эти три года он ни разу не написал мне.

- Но, Луиза, ты же получала подарки, значит, он помнил о тебе.

- Они все лежат в шкафу, граф может забрать их.

- Лу, я не понимаю тебя. Что с тобой происходит? Почему ты так ведёшь себя?

- Как, тётя? Как я веду себя?

- Говоришь об Этьене, словно он – чужой для тебя человек.

- А разве это не так?

- Господи, конечно же, нет. Брат любит тебя как родную дочь. Вот сейчас он приедет не один, - Тереза лукаво улыбнулась. – Догадайся, кого он везёт в замок?

- Новую невесту?

- Не угадала, дорогая. Он везёт маркиза Шарля де Лавилье. Это, насколько я могу судить из письма брата, прекрасный молодой человек, богатый и знатный.

- Вы собираетесь за него замуж?

- Побойся Бога, Луиза! Ты знаешь, сколько мне лет.

- Тогда для кого же едет сюда это сокровище?

- Луиза, не притворяйся, что не поняла меня. Граф пригласил молодого маркиза, чтобы познакомить его с тобой.

- Ах, ну да, я же невеста на выданье. Только как же маркиз может жениться на простолюдинке?

- Ты – приёмная дочь графа, а не простолюдинка, и он даст за тобой хорошее приданое. Неужели и после этого ты не чувствуешь радости?

- Я просто счастлива, тётя, - Лу метнула на Терезу иронический взгляд, но та была поглощена своими мыслями и ничего не заметила.

- Вот так-то лучше, - облегчённо вздохнула она. – Надень самое нарядное платье. Я позову тебя, когда они приедут.

Тереза вышла, и можно было не притворяться. Отшвырнув расчёску, быстро переодевшись в костюм для верховой езды, Лу выбежала из замка и помчалась в конюшню.

- Люк, - крикнула она, подбегая, - быстро оседлай Фею.

- Мы едем кататься?

- Да, едем, причём на весь день. Я хочу прокатиться вдоль реки к скалам.

- Но туда три часа езды, не меньше.

- Вот и отлично, меня это вполне устраивает.

Карета графа въехала на площадь перед замком через два часа после того, как Тереза говорила с Лу. Тереза и слуги вышли встречать хозяина.

- Этьен, дорогой мой, - сказала Тереза, целуя брата, - ты стал ещё красивее.

- И старше, - усмехнулся Этьен. – Мне уже тридцать пять лет, сестра.

- Ты надолго домой?

- Полагаю, что навсегда. Позволь представить тебе маркиза Шарля де Лавилье.

Тереза взглянула на стоявшего рядом с графом молодого человека и невольно улыбнулась. Высокий, стройный, с открытой улыбкой, он сразу понравился ей, и она надеялась, что Лу тоже оценит претендента в женихи.

Когда церемония знакомства была завершена, и они с гостем прошли в дом, граф спросил:

- А где Луиза? Почему она не вышла меня встречать?

- Я просила её оставаться в комнате до тех пор, пока не позову.

- Тогда пригласи её, пожалуйста.

Тереза кивнула и отправилась за Луизой, но очень скоро она вернулась с огорчённым видом:

- Её нет в комнате, Этьен. Похоже, что она уехала на прогулку верхом. Сейчас пошлю кого-нибудь на конюшню узнать, где Люк. Эллис, - окликнула она служанку, - сходи на конюшню, узнай, там ли Люк и Луиза.

Эллис убежала, а когда вернулась, подтвердила предположение Терезы: Луиза вместе с Люком отправилась на прогулку, причём сказала, что на весь день.

Граф вздохнул:

- Простите, Шарль, я надеялся, что за три года характер моей дочери изменился к лучшему, но, похоже, всё осталось по-прежнему.

- Ничего страшного, - вежливо улыбнулся маркиз. – Мы познакомимся чуть позже, только и всего.

- Вы, наверное, устали с дороги и проголодались, - обратилась к нему Тереза. – Пойдёмте, я покажу вам вашу комнату, где вы сможете привести себя в порядок. А я пока распоряжусь, чтобы накрыли на стол.

Этьен первый спустился в столовую, где его уже ждала Тереза.

- Что нового в замке? Управляющий жалуется, что в этом году засуха опять потрепала наши виноградники.

- Да, такая засуха была разве что одиннадцать лет назад…

- Когда сожгли мать Луизы… Мне стыдно за неё перед маркизом. Почему она так поступает?

- Она обижена на тебя, Этьен.

- За что, позволь спросить?

- Ты ни разу не написал ей.

- Но я присылал подарки, помнил о ней.

- Все подарки лежат в шкафу, она ничего не носит. Сегодня Лу сказала, что ты можешь забрать подарки обратно.

- Когда-нибудь она сведёт меня с ума, если я не смогу выдать её замуж. Она хотя бы по-прежнему красива?

- Она не просто красива, Этьен, она ослепительно хороша, только сама ещё не осознаёт в полной мере силу своей красоты. И не дай Бог, если осознает…

- Ну, что ж, если она красавица, значит, маркиз приехал не напрасно.

- Я в этом не уверена, - покачала Тереза головой. – Не думаю, что будет легко склонить Луизу к замужеству.

- Дочерей выдают замуж и без их согласия.

- Ты полагаешь, что сможешь заставить Лу сделать то, чего она сама не захочет? Она не твоя дочь, Этьен, помни это.

- Но ты же видела Шарля. Разве он может не понравиться семнадцатилетней девчонке?

- Может, если эта девчонка любит другого мужчину.

Граф хотел возразить, но на лестнице показался Шарль, и разговор был прерван.

                                      Глава двенадцатая

Анжела, Рауль

- Так бы и спала, не просыпаясь, - пожаловалась Анжела, открывая глаза. – Если мы выберемся, наш сон станет моей новой книгой.

- Мы выберемся, детка… Хотя… что-то я себя паршиво чувствую…

Она резко села и склонилась над ним, испуганно заглядывая ему в глаза.

- Рауль, не пугай меня. Что с тобой?

- Прости, Ангел, похоже, сердце сдаёт.

- У тебя жар, по-моему, - Анжела потрогала его лоб. – Хотя нет, лоб холодный, но влажный. Рауль, держись, я тебя очень прошу, держись. Если ты оставишь меня, я же погибну…

- Сейчас… сейчас всё пройдёт… Не бойся, дорогая… Сейчас напьюсь воды…

Он с трудом поднялся и сделал два шага к табуретке с водой. Пошатнулся, схватившись рукой за грудь, и рухнул на пол.

- Рауль! – отчаянно закричала Анжела, бросаясь к нему. – Рауль, пожалуйста, пожалуйста…

Она перевернула его на спину, и ужас охватил её, когда она увидела его застывшее, неживое лицо. Паникуя, она не могла прослушать пульс, не ощущала дыхания…

- Не уходи, Рауль, не бросай меня… - рыдала Анжела, с головой погружаясь в отчаяние.

В таком виде и застал её Вильен, который принёс воду.

- Это ещё что такое? – спросил с раздражением, не открывая решётку. – Ну-ка, отойди от него. Слышишь, немедленно отойди, иначе получишь заряд.

- Он умер, - сказала Анжела, и в голосе её была такая безнадёжность, что Вильен поверил.

- Этого не может быть, - зарычал он, врываясь внутрь башни, - он не имеет права подохнуть так быстро.

Он подошёл к Раулю и, держа электрошок наготове, толкнул его. Недоверчиво коснулся рукой лба и отдёрнул руку:

- Холодный… Чёрт тебя подери, Рауль Легран, кто тебе позволил так быстро удрать от меня? Ты должен был наблюдать, как уходит её жизнь, и только после этого отправиться вслед за ней… И что теперь? Ты лишил меня удовольствия, подонок!

Всё дальнейшее произошло так быстро, что Анжела не смогла осознать, что случилось. Вильен склонился над Раулем, с досадой повторяя бранные слова, и вдруг оказался на полу, и Рауль вывернул его руку, и их мучитель, заорав, скорчился под действием тока, и замер.

- Тихо, детка, - тяжело дыша, сказал Рауль, - успокойся. Это был всего лишь спектакль, и ты должна была сыграть убедительно. Так… вот пистолет… Отвернись, Анжела, прошу тебя.

Она послушалась его и отвернулась. Выстрел прозвучал с чудовищной громкостью в небольшом помещении башни, вверху долго не стихало эхо.

- Не смотри на него, - попросил Рауль, и Анжела услышала, каким напряжённым был его голос. – Мне нужно найти его телефон… Ага, вот он. Возьми мой пиджак, пожалуйста, там документы, деньги… Всё, теперь уходим. Не надо смотреть, Анжела.

- Нет, надо. Я должна увидеть его смерть, потому что он видел смерть моего ребёнка и смеялся над ней.

Она взглянула на Вильена и вздохнула, увидев, как из раны на виске вытекает кровь.

- Он умер легко. Он не заслужил лёгкую смерть, а умер легко.

- Пойдём, Ангел, я прошу тебя, теперь мне, в самом деле, нехорошо. Уйдём отсюда. Я всё сделал правильно, но убивать тяжело…

Они вышли из своей темницы и начали медленно спускаться вниз. Минут через пять Анжела попросила:

- Рауль, пожалуйста, передохнём немного. У меня голова кружится.

- Хорошо, детка, передохнём, - Рауль устало опустился на ступеньки.

Анжела села рядом и прижалась лицом к его плечу, глотая слёзы. Он обнял её.

- Не плачь, родная моя, успокойся. Теперь всё будет хорошо. Мы выбрались. Самое страшное уже позади. Сейчас нужно найти в этом доме какую-то еду, хоть немножко перекусить, иначе я вряд ли далеко уйду…

- Ты отдавал мне свой хлеб, я только теперь поняла, что ты отдавал мне весь свой хлеб…

- Не только тебе, но и нашему ребёнку. Как же я мог допустить, чтобы вы голодали?

- А ты? Ты почти девять дней ничего не ел… Господи, как я могла не видеть этого?..

- Ангел, успокойся, теперь всё позади. Сейчас поедим, немного отдохнём, и вызовем катер…

- Катер? О каком катере ты говоришь?

- Милая, мы на острове, до которого можно добраться только по воде. После того, как мы поедим, я скину сообщение на телефон парня, который служил Вильену, и он приедет. Ну, всё, Ангел, продолжим спуск.

Кухню они нашли без труда, в холодильнике лежало несколько упаковок с сыром и стояли две бутылки молока. На полке в шкафу нашлась булка хлеба. Похоже, что запасы Вильена подходили к концу. Рауль включил телефон, просмотрел папку с исходящими, и с облегчением увидел, что последнее сообщение для парня было двухнедельной давности. Анжела уже ела хлеб с сыром, запивая его молоком. Рауль тоже отрезал небольшой кусок хлеба и попытался съесть его.

- Чёрт, так и знал…

- Что случилось?

- Слишком долго не ел, сейчас не могу… Ладно, плевать, выпью молока, и пока хватит.

Он выпил полбутылки молока медленными глотками и улыбнулся Анжеле, с тревогой наблюдавшей за ним.

- Всё в порядке, малыш. Мне уже намного лучше. Оставаться здесь на ночь не хочется. Что скажешь? Попытаемся удрать сегодня?

- Конечно, сегодня. Не хочу задерживаться в этом месте.

Рауль кивнул и, внимательно изучив сообщения, набрал текст, в котором просил парня прибыть через час и пройти в дом, потому что требовалась его помощь. Рауль надеялся, что парнишка оставит ключ в замке зажигания катера, ещё на одну схватку у него не было сил.

- Если мы не найдём ключ от ворот, нам придётся туго, - заметил Рауль, когда они шли к стене, окружавшей дом.

Но ключ, к счастью, торчал в замочной скважине с внутренней стороны, и Рауль легко открыл дверь. Оставив её приоткрытой, захватив ключ с собой, они спрятались за большими камнями, которых здесь было множество, и очень скоро услышали шум мотора. Напряжённо наблюдая за тем, как парень ставит катер, как затаскивает его на берег, Рауль облегчённо вздохнул, заметив, что ключ остался в замке зажигания. Подождав достаточно долго для того, чтобы парнишка мог дойти до дома и войти внутрь, Рауль запер ворота с наружной стороны, забрав ключ с собой.

- Потом полиция наведёт здесь порядок и выпустит мальчишку, - объяснил он Анжеле.

Сталкивая катер в воду, Рауль понял, что сил у него уже почти не осталось, а нужно было ещё добраться до Довиля, взять машину и доехать до Парижа. Он не хотел звонить Жаку, пока Анжелу не осмотрит врач. Конечно, было жестоко заставлять друга страдать ещё один день, но пока не прояснится ситуация с ребёнком, он не знал, что ему говорить. А вдруг Анжела ошиблась, и ей лишь кажется, что она беременна?..  Тогда придётся рассказать о потере ребёнка…

Наконец, катер был спущен на воду, Рауль помог Анжеле устроиться на сиденье, накрыв её валявшимся на дне одеялом, и, повернув ключ, с облегчением услышал равномерный стук мотора. Вот теперь они были по-настоящему свободны, и, если повезёт, уже сегодня окажутся дома, в Париже.

Он хорошо представлял берег в Довиле, так как бывал здесь не раз, и один из его фильмов снимался в этом городке. Судя по тому, как они добирались до острова, и по пути, проделанному до этого на машине Вильена, идти на катере предстояло не меньше двух часов. К тому же дул сильный встречный ветер, и волны подбрасывали судёнышко, затрудняя движение. Анжела сползла с сиденья на дно и съёжилась там под одеялом, но Рауль не чувствовал холода в тонком пиджаке, сосредоточившись на управлении катером, моля Бога лишь о том, чтобы хватило горючего. Когда прошли примерно половину пути, ему пришлось бороться не только с ветром и волнами, но и с головокружением, которое началось внезапно и буквально мутило сознание. Его никогда прежде не укачивало, но и голодать в течение девяти дней ему тоже не приходилось. Он уже начал жалеть, что выпил молоко, потому что к головокружению добавилась сильная тошнота, и, спустя недолгое время, его вывернуло наизнанку, после чего он на секунду отключился. К счастью, сильная встряска привела его в чувство, и он облегчённо вздохнул, увидев, что Анжела заснула на дне катера, и ничего не заметила. Стиснув зубы, вцепившись в штурвал так, что побелели суставы пальцев, он вёл катер вдоль побережья, и, когда опять накатывала дурнота, кусал губы до крови, чтобы не потерять сознание. Потом он отдохнёт, потом… когда Анжела будет в безопасности, он позволит себе расслабиться, но не сейчас… только не сейчас…

Он не смотрел на часы и не знал, сколько прошло времени до того момента, как показались скалы возле Довиля. Теперь нужно было найти удобное место, чтобы причалить. Автостоянка, на которой он бросил свою машину, была на окраине города, примерно на полпути до этих скал, значит, нужно было пройти ещё немного… Там должна быть лестница, он точно помнит… Снизив скорость, он пристально вглядывался в очертания скал, и заметил лестницу, когда уже почти прошёл мимо неё. И берег под скалами был пологий. Нужно будить Анжелу и причаливать.

- Ангел, - окликнул он её, - просыпайся, дорогая, мне нужна твоя помощь.

Анжела завозилась под одеялом, высунула голову и улыбнулась ему, отчего на сердце сразу стало радостно, и даже тошнота и головокружение уже не казались столь мучительными.

- Мы добрались? – спросила она, оглядываясь по сторонам.

- Да, моя хорошая, мы причаливаем… Ещё немного, и всё будет позади, осталось совсем чуть-чуть… совсем…

Дно катера коснулось грунта, и Рауль соскочил в воду, с трудом удерживаясь на ногах. Вода была холодной, почти ледяной, и он понял, что нельзя допустить, чтобы Анжела промочила ноги.

- Детка, иди ко мне, и крепко держись за шею. Я не слишком надёжно стою на ногах, но всё же сумею донести тебя до берега.

- Рауль, не надо, я сама.

- Анжела, ты не одна, помни об этом. Вода холодная, не нужно спорить…

Она осторожно перешла на нос катера, наклонилась к Раулю и обняла его руками за шею. Как он донёс Анжелу до берега, Рауль не помнил, потому что, добравшись до суши, и сумев поставить её на ноги, отключился, судя по всему, на достаточно долгий срок. 

- Рауль, Рауль, пожалуйста, приди в себя, - словно сквозь вату, донёсся до него голос Анжелы. – Родной мой, ну, пожалуйста…

- Ангел, не плачь, - попросил он, с трудом открывая глаза. – Со мной всё нормально, сейчас встану…

- Не нормально, - всхлипнула Анжела, - ты так долго был без сознания, а здесь никого… никого, к кому можно было бы обратиться за помощью…

Он сел, потряс головой и улыбнулся:

- Всё… порядок… теперь смогу идти…

Но сказать было легче, чем сделать… Подняться на ноги ему удалось далеко не сразу, а когда всё же удалось, он со страхом подумал о том, какой подъём предстоит им по крутой деревянной лестнице.

Они стояли у её подножия, запрокинув головы вверх и оценивая расстояние.

- Мы должны здесь подняться? – растерянно спросила Анжела.

- Да, детка, другого пути отсюда нет. Пологий спуск далеко. К тому же, как раз здесь, почти рядом, находится автостоянка, на которой я оставил свою машину. Давай двигаться потихоньку, отдыхая на ступеньках.

Подъём занял у них не меньше часа, потому что, преодолевая по одному пролёту, они долго отдыхали, сидя на ступеньках.

- Рауль, - тихо сказала Анжела во время такого отдыха, - тебе не страшно?

- Страшно? – удивился он. – О чём ты, Ангел?

- Мне страшно… страшно возвращаться в реальный мир, где у нас другая жизнь, где мы снова станем только друзьями…

- Нет, Ангел, мне не страшно. То, что случилось в башне, останется с нами навсегда, но наш реальный мир ничуть не хуже, и нас с тобой ждут любимые люди, наши родные и близкие…

- Ты так говоришь, потому что никогда не любил меня… только жалел…

- Глупышка… сама ведь знаешь, что это неправда. Я не просто любил тебя, Ангел, там, в нашем с тобой мире, я сходил с ума от этой любви. Порой казалось, что сердце не выдержит… Это было счастье, Ангел, несмотря ни на что… счастье… Но я точно знаю: если мы попробуем протащить это чувство в реальный мир, оно погибнет. Мы не сможем жить и любить друг друга, причинив боль людям, которые нам дороги. Оставшись за порогом нашего мира просто друзьями, мы сохраним в душах всё, что случилось с нами, у нас будут общие воспоминания и общий сон, хотя, может быть, и сны теперь станут разными… Но это неважно. Всё, что случилось, здесь навсегда, - и он коснулся рукой левой стороны груди.

- Но тогда почему мне так больно от мысли, что всё подходит к концу?

- А ты подумай о том, каково сейчас Жаку, может быть, тогда тебе легче будет вернуться в свой мир. Ведь ему досталась самая трудная часть этого кошмара – бездействие и ожидание. Надеюсь, они не свели его с ума…

- Почему мы до сих пор не позвонили ему? – спохватилась Анжела.

- Нельзя. До тех пор, пока тебя не осмотрит врач, нельзя…

- Ты не веришь, что я жду ребёнка?

- Верю, и всё же хочу убедиться, что с ним всё в порядке. И только тогда можно будет сказать Жаку, что ты вернулась. Идём дальше, Ангел, нам нужно добраться до Парижа сегодня.

Наконец, подъём был преодолён, и они сидели наверху, подставив свои лица прохладному ветру, и глядя на волны, разбивающиеся внизу о берег.

- Мы сейчас всех распугаем на автостоянке: я в халате и в одеяле, а уж ты…

- Что, красавец? – усмехнулся Рауль.

- Не то слово… Одна борода чего стоит, лохматая и седая…

- Ну, не такая уж лохматая, а что седая… так у меня и волосы такие же… У тебя, Ангел, тоже появилась проседь в волосах, правда, еле заметная… Тебе идёт, - он улыбнулся ободряющей улыбкой.

- Могу представить, - вздохнула она. – Особенно с такой модельной стрижкой…

- Тебе всё идёт, - сказал Рауль серьёзно. – Твою внешность ничто не может испортить. Ты прекрасна, мой Ангел… уже не мой, но всё равно Ангел.

- Нет, неправда, мы ещё не вернулись… Обними меня, Рауль, обними крепко, как там, в башне. Здесь нет никого, обними меня, слышишь? Я прошу тебя… Я ещё твоя, вся твоя… Пожалуйста, не отталкивай меня сейчас…

- Последний раз, Ангел?..

- Последний раз…

Он обнял её, и берег принял их тела, и море шумело внизу, успокаивая души, и ветер охлаждал разгорячённую кожу…

Они прощались со своим миром, отдаваясь друг другу, и прощание было прекрасным, как сама жизнь…

После они долго сидели рядом и молчали, глядя вдаль на белую пену над волнами. Над ними с криком пролетела большая чайка, Анжела посмотрела ей вслед и улыбнулась:

- В Ницце, когда мы ходили на яхте, Жак сказал, что я похожа на белую чайку.

- Он был прав: чайки более других птиц напоминают ангелов, такие же белые и прекрасные…

- Хорошо… Хорошо жить, Рауль, я сейчас так остро почувствовала, до чего же хорошо жить!..

- Просто ты сейчас поняла, что вернулась в свой, настоящий, мир. А в нём тебя ждут, так ждут, Ангел…

- Да, меня ждут… И тебя, между прочим, тоже.

- Я надеюсь, что тем, кто ждёт меня, ожидание далось намного легче… Пора, детка, до автостоянки минут двадцать ходу. В путь, моя хорошая, впереди у нас только радость.

С их темпами двадцать минут превратились в сорок, и, когда они добрались до стоянки, было уже начало четвёртого. Как и в тот раз, когда Рауль ставил машину, народу не было, и за стойкой стоял всё тот же парнишка. Он поднял глаза на Рауля и попятился.

- Не пугайтесь, я не собираюсь вас грабить, - Рауль с тревогой наблюдал за парнем, заметив, что тот полез под прилавок, где наверняка было оружие. – Я не вооружён и не опасен. Я – Рауль Легран, возвращаюсь со съёмок. Мы с моей партнёршей попали в переделку, а группа догонит нас намного позднее. Вспомните, я оставлял у вас машину  три недели назад.

Он осторожно раздвинул полы пиджака, показывая парню карман с документами. Тот, по-прежнему держа одну руку под прилавком, вытащил бумажник и, открыв его, с удивлением рассматривал права с фотографией Рауля. Перевёл взгляд на Леграна и снова уставился в документ.

- Кажется, и правда вы Легран, - сказал, словно не веря своим глазам. – Почему вы бросили нашу машину посреди дороги? Мне придётся взять с вас штраф.

- Разумеется, я оплачу все издержки. Там кредитная карта и деньги. Берите столько, сколько нужно, только верните мне мою машину, предварительно заправив полный бак.

Когда все формальности были улажены, Рауль попросил включить в счёт пару пачек печенья и два пакета сока, ничего другого из еды у парня не было.

- Ну, что, Ангел, осталось совсем немного. Ложись на заднее сиденье, отдохни в дороге, а сначала можешь печенье поесть, - он протянул ей пачку печенья и сок.

- Я не очень голодна, наелась там, на острове, хотя всё равно печенье съем. Сыночек вдруг попросил, - улыбнулась она, забираясь на заднее сиденье просторной машины Рауля. – Если я засну, а ты устанешь, разбуди меня, я сяду за руль.

- Непременно, - усмехнулся Рауль. – Нет, детка, не устану. После нашего прощания мне, как ни странно, стало намного лучше, похоже, ты поделилась со мной силёнками. И печенье я сейчас, по-моему, тоже смогу поесть.

Он, в самом деле, смог съесть несколько штучек из пачки, запив их соком. Остальное хотел предложить Анжеле, но, обернувшись, увидел, что она уже спит, уютно свернувшись под одеялом.

Наполовину пустая пачка печенья и пакет сока лежали тут же, на сиденье. Рауль поставил сок так, чтобы он не пролился и не разбудил Анжелу, и осторожно тронулся в путь, стараясь вести машину как можно ровнее. Путь до Парижа лежал неблизкий, но он знал теперь, что доедет, и доставит Анжелу в больницу в целости и сохранности.  Он вёл машину по шоссе, улыбаясь своим мыслям, и глядя вперёд, видел вдали тёплый и нежный свет…