Опасные игры. Между двух сердец

25. Барсов

Прошёл почти месяц.

Город жил в каком-то неестественном затишье, словно перед грозой. Я ловил на себе колючие, оценивающие взгляды. В кафе, у ларьков с сигаретами, даже на заправке.

Гоша меня всё ещё не грохнул. Он вообще как будто обо мне забыл, и это напрягало ещё сильнее. Он мог меня пристрелить возле ворот дома Воробья, когда я вечером привозил Валерию после очередных покатушек. Но почему-то он такими шансами не пользовался.

Мы встречались с ней нечасто. Раз или два в неделю. Обычно просто катались на байке или гуляли по набережной. Я боялся, что нас увидят вместе, и мы выдадим себя с потрохами, поэтому выбирал места для времяпрепровождения максимально безлюдные.

Намерения у меня к Лере были самые серьёзные. Я был околдован ею, но пока мне по-прежнему нечего ей было предложить.

По той же причине мы не занимались сексом. Я знал, что если пересплю с ней, то мне придётся взять на себя ответственность за неё, жениться в конце концов. Она прижималась ко мне, и сквозь слои кожи и ткани я чувствовал её тепло, её доверие, которое я не имел права подорвать.

Страх, что я её не уберегу, не смогу защитить, как Надю, стоял на моём пути.

Мне нужна была определённость, твёрдая почва под ногами, а её всё не было.

Морочить голову девчонке я тоже не хотел. Вот и болтался, как говно в проруби, мучая себя и её.

Я чувствовал, что она испытывает ко мне такое же жгучее влечение, как дрожит в моих объятиях, с какой жадностью целует, и мне всё сложнее было себя сдерживать. Я играл с огнём.

Она ни о чём не спрашивала, ни на что не претендовала, словно понимала мою неуверенность в себе.

Я лежал ночью в своей квартире, слушая, как капает кран на кухне, и думал о ней. О том, как она закусывает нижнюю губу, когда нервничает. Как её глаза темнеют, когда я провожу ладонью по её бедру.

Я хотел её.

Не просто потрахаться, хотя и этого тоже. Я хотел просыпаться утром и видеть её растрёпанные волосы на подушке. Каждый день. Хотел знать, что она в безопасности.

Но как я мог обещать ей что-то, если сам был мишенью?

Я знал, что рано или поздно всё разрешится. Напряжение, повисшее в городе с тех пор, как я объявил себя сыном Воробья, должно было выстрелить, и тогда уже всё придёт к какому-то логическому концу.

Либо меня завалят, как бездомную псину, где-нибудь в канаве, либо признают моё право на существование и начнут считаться со мной.

Все ждали развязки. А я ходил по лезвию, каждый день ощущая холодок между лопаток.

Но ничего не происходило.

Тишина.

И это сводило с ума.

Седой тоже затихарился. Базу ветераны охраняли безупречно, ко мне относились с почтением, поэтому вопросов у меня к нему не было. Пока он свои обязанности выполнял чётко.

Чтобы не чокнуться от всего этого, я загрузил себя работой под завязку. Контролировал строителей, которые ремонтировали дом Лиды и Вадика, привел в порядок документацию на своей территории, собрал деньги с арендаторов с помощью своего управляющего.

Мы с Антоном развернули пункт сбора гуманитарной помощи в зону боевых действий.

У меня осталась связь с фронтом, поэтому я был в курсе, что требуется пацанам. Мы купили пару подержаных автомобилей и один мотоцикл, чтобы передать транспорт вместе с гуманитаркой на передовую.

В данный момент мы занимались мелкосрочкой, чтобы техника была полностью в исправном состоянии и не подвела бойцов в ответственный момент.

Молва об этом быстро распространилась по городу, и к нам начали потягиваться неравнодушные граждане. Помогали кто чем может, даже пришлось открыть фонд, чтобы люди могли перечислять в него деньги. Его я тоже повесил на своего управляющего, но забот всё равно хватало.

– Фонд – это хорошо, – радовался Антон, подбадривая меня. – Это значит, что люди тебе доверяют.

– Согласен, – пожал плечами я.

– Может, депутатом потом станешь? Люди поддержат.

– Да ну тебя, – отмахнулся я. – Какой из меня депутат?

– Ну а что? Герой войны, благодетель, бизнесмен. Зря ты так, Костян.

– Тоха дело говорит, – поддержал его Касьянов. – Ты же теперь местная знаменитость.

Витя тёрся у нас в СТО третий день, изъявив желание помочь с починкой машин для гума. Он даже денег немного притащил, сказав, что они скинулись всем отделом на общее дело.

Помощи от него было как от козла молока, но зачем-то же он здесь был?

Я не знал, как теперь к нему относиться. Понятное дело, что я осторожничал и былой лёгкости и честности в наших отношениях уже не будет, но и прогонять его рука не поднималась.

Он ходил какой-то неприкаянный, нечастный как будто. Я чувствовал, что у него в жизни тоже что-то происходит, но не задавал вопросов. А Антон был проще и прямолинейнее, чем я:

– Ты чего, Витёк, такой смурной? Случилось чего?

– Да пиздец, – вздохнул Витя, словно только и ждал этого вопроса. Он отложил разводной ключ, которым работал, и достал сигареты. – Лерка меня опрокинуть походу решила, – сказал он и затянулся сигаретой.

– В каком смысле? – я напрягся, стоило услышать её имя.

– Сказала, что мы расстаёмся, что я дело Воробья не расследую, как обещал, и вообще...

Внутри меня всё ликовало. Она всё же решилась поговорить с Витей начистоту? Не то чтобы я ревновал всё это время...

Да, чёрт возьми! Я просто с ума сходил от мысли, что она ведёт двойную игру. И со мной катается, и с Витей не порвала. Ей я, конечно, ничего не говорил, потому что пока права не имел задавать ей такие вопросы. И всё же...

– Так а чё ты не расследуешь? – как ни в чём не бывало спросил я.

– Как будто ты сам не знаешь, чо, – невесело усмехнулся Витя. – Кого я ей, блять, найду, если улик нет? Их просто нет. Ещё прикиньте, мужики, какая-то гнида на нас настучала, и из Москвы федералов прислали. Ебут наш отдел и в хвост, и в гриву всю неделю. Теперь они всем рулят. У меня даже доступ отжали к делу Воробья.

– Расследование возобновили? – удивился я.

Значит, дошло Лерино письмо до президента? Охуеть просто! А я не верил. Как же мне стало стыдно за то, что я посмеялся тогда над ней, словами не передать.

– Угу. И Надюхино тоже. И вообще, все висяки подняли... – жаловался Касьянов. – Хоть бы уехать куда, пока это всё не кончится, – задумчиво протянул он. – А кто гум повезёт? Нашли уже отчаянных и смелых добровольцев?

– Нет ещё.

– Если что, имей меня в виду, Барсов. Я могу поехать. На хую я вертел эти ФСБшные проверки!

Вообще, я сам планировал поехать, но мне нужны были надёжные, проверенные люди в помощь. Витя не подходил по моим критериям. Да и не хотел я, чтобы он мне компанию составлял. Кто угодно, только не он.

– Посмотрим, – ответил я неопределённостью, и мы продолжили возиться под капотом "Нивы".

– Байк этот ещё, – пробубнил себе под нос Касьянов.

– Какой байк?

– Да, сука, такой! – выплюнул он злобно. – Вот нахуя ты Лерку на мотоцикле ездить научил? – наехал он на меня. – Она теперь "Харлей" хочет. Себе. Чтобы разъебаться или что, я не пойму? Вам заняться больше нечем?

О том, что Лера заболела мотоциклом, я знал не понаслышке. Но то, что она уже определилась с маркой, узнал только что от Вити.

"Харлей", значит? Губа не дура!

– Она нормально ездит, – поддержал я Валерию. – Аккуратно.

– И не абы какой "Харлей", а редкий, мать вашу! – продолжил ныть Витя. – Таких в России три штуки всего. Я уже пробил. Двое не продают ни в какую. Я тройную цену предлагал, и ни хуя! А третий знаешь у кого? – Он выдержал интригующую паузу. – У Дамирчика Мирзоева.

– А ты-то что так заморочился по поводу байка? – искренне не понимал я.

– Ну, я подумал, что если добуду для Лерки этот редкий чертолёт, она мне точно даст. – От его слов у меня внутри всё неприятно сжалось, и руки заходили ходуном. Только что я радовался, что Лера кинула Касьянова, а теперь выясняется, что он не сдаётся. – Бабы любят всякие там поступки. А у неё так глазюки горели... Она с ума сойдёт от радости!

– Так, а Мирзоев чё? – встрял Антон.

– Этот пидор даже разговаривать со мной не стал. Западло ему с ментами общаться. Представляешь? Щенок малолетний! Он на нём даже не ездит, просто в гараже стоит "Харлей". – Касьянов смачно сплюнул на пол. – Поговори ты с ним, Костян?

– Я?

– Типа как мафиози с мафиози. Заодно и познакомитесь.

Так вот чего Витя тут шкуру трёт всё это время? А я-то думал-гадал...

Хочет, чтобы я с байком подсуетился, за который он потом Лерку выебет?

– А ты не охуел? – не сдержался я. – Хочешь, чтобы я помог твой х*р к моей сестрёнке пристроить? Женись сначала! – заступился я за честь "сестры".

– Да я же с хорошими намерениями, Барсов! Я же её люблю, пиздец как! Весь уже извёлся, как у нас разлад пошёл. Жопой чую, появился у неё кто-то.

– Кто? – ещё больше напрягся я.

Неужели Витя что-то подозревает? Это всё закончится плохо. Я по краю ходил, держа его и всех остальных за идиотов.

– Мужик другой, – пояснил он, и Антон бросил мне многозначительный взгляд. – Она не ходит никуда, только в спортзал и с тобой катается. По-любому кто-то из спортиков. Она ничего тебе такого не говорила? Может, видел её с кем-то?

– Мы не настолько близки, чтобы девчачьи секретики обсуждать и мальчиков, – съехал я с темы. – Подкинь Дамиру наркоту и забери мотоцикл, – подсказал я Касьянову.

– Пока федералы не отъебутся, не могу рисковать. И так в затылок дышат. Так что вся надежда на тебя, друг.