Катана

3

 Глава 3         Георгий поставил свой красный "Порше" на стоянку у здания, предназначенную только для служебных машин, и улыбнулся Ольге.    - Ты не подождешь несколько минут, пока я сбегаю и заберу документы?   Она кивнула, соглашаясь, но, испытывая традиционный страх представителей среднего класса перед официальными знаками и указаниями, сказала:    - Поторопись. Я не хочу, чтобы меня прогнали с этого места.    - Не прогонят, - уверенно сказал Георгий, выходя из машины и направляясь к зданию. Российская кепка небрежно сидела у него на голове.   Она смотрела ему вслед, пока он шел к подъезду и, пройдя под вывеской, на которой было написано "Служба департамента иммиграции и натурализации США", исчез в здании. Чем-то он напоминал ей мальчишку.   Так было, когда он позвонил ей на прошлой неделе. Сказал, что только что вернулся из Европы, где побывал у себя дома. Сейчас наконец решился - он примет американское гражданство. И, чтобы отпраздновать это событие, не согласится ли она после получения документов разделить с ним недельный отдых в каком-нибудь местечке, где ярко сияет солнце?   Она не раздумывая согласилась, но, когда положила трубку, начала улыбаться про себя. Может быть, на этот раз у него серьезные намерения? Конечно, она слышала о других его девушках, но многое могло перемениться.   Из-за угла послышался какой-то шум, и она посмотрела в том направлении. Кажется, там собралась толпа. Подошел полицейский, остановился у машины и взглянул на нее.    - Вы долго здесь простоите, девушка? - спросил он.    - Нет, недолго, - быстро ответила она. - Мой друг только что зашел в здание, чтобы получить документы.   Полицейский кивнул и собрался уходить.   Из-за угла снова донесся шум. Она спросила его вдогонку:   - Товарищ полицейский, что там происходит?   Он посмотрел на угол, а затем снова на нее.    - Это на Пирогова. Сегодня утром здесь начинается крупный процесс над убийцами. Кажется, каждый житель Москвы хочет попасть в зал суда.   Георгий вошел в первую приемную. Клерк за конторкой посмотрел на него.    - Я Георгий Закариани, - сказал он. - Пришел, чтобы взять свои документы.   Клерк проверил картотеку на экране своего компьютера.    - Вы бы присели, господин Закариани. Они будут готовы минут через десять.    Георгий улыбнулся.    - Это было бы хорошо. - Он немного поколебался, а затем спросил:    - Есть ли здесь поблизости туалет?    - Через зал налево.    - Спасибо, - поблагодарил Георгий, направляясь к двери.   Он вышел за дверь и прошел через зал. Остановился у мужского туалета и огляделся. Никто не смотрел на него. Он быстро открыл дверь с надписью "Лестница" и вышел. Дверь за ним закрылась, и он начал быстро, через две ступеньки подниматься по лестнице.   Перед зданием суда остановился черный лимузин. Вокруг него тут же собралась толпа. Шейхов выглянул наружу и, обернувшись к сидевшему рядом с ним свидетелю, сказал:    - Ты - большая приманка. Свидетель Игорь Белкин, человек с удлиненным лицом, откинулся на спинку сиденья и надвинул на лицо шляпу.    - Крупная игра, - проворчал он без тени юмора. - Моя жизнь не будет стоить и одного рубля, как только они узнают меня.    - Никто тебя не побеспокоит, - заявил Шейхов ободряюще. - Мы уже говорили, что тебя будут охранять, и до сих пор у нас все без проблем. Отряд милиции очистил площадь вокруг машины. Капитан Шевченко нагнул голову к окну.    - Все окей, выходите.   Первым вышел Шейхов, за ним три других сотрудника. Они постояли немного у машины, оглядываясь вокруг, затем Шейхов кивнул Белкину, и тот стал вылезать.   Донесся шум, подтверждающий, что его узнали. Они пробирались сквозь толпу в окружении милиции и сотрудников следственных структур.   Репортеры выкрикивали им вопросы, но они, не отвечая, поднялись по ступенькам, вошли в здание суда и двинулись по коридору.    - Сюда, - указал Шевченко.   Вслед за капитаном полиции они вошли в пустой лифт. Двери тут же закрылись, и лифт двинулся. Напряжение незаметно стало спадать.   Шейхов посмотрел на Шевченко.    - Ну, дело сделано, - сказал он, улыбаясь.   Полицейский кивнул и улыбнулся в ответ.    - Самое худшее позади. Наверху останется только пробиться сквозь репортеров.   Белкин посмотрел на них. Его лицо было бледным и все еще испуганным.    - Я буду остаток своей жизни благословлять вас, парни. Если только проживу достаточно долго.   Улыбка исчезла с лица Шейхова. Сыщики посмотрели друг на друга и с серьезными выражениями на лицах повернулись к открывающейся двери.   Георгий поднялся по лестнице на четвертый этаж, повернул и быстро зашагал в сторону кабин лифта. Взглянул через толпу на двери зала судебных заседаний. Там стояли двое полицейских. Он втянул правую руку в рукав шоферской куртки и ощутил в пальцах холодный металл катаны.   На его губах появилась странная улыбка. Он почувствовал, как сердце глухо забилось в груди. Похоже, было на то, что он испытывал, когда направлял машину в крутой вираж и не знал, хватит ли силы сцепления, чтобы выполнить маневр. Он глубоко вздохнул, и улыбка застыла на его лице.   Дверь лифта раскрылась, и толпа бросилась к нему. Георгий не сдвинулся с места. Он знал, что они поднимутся не в этом лифте. Его информация была исчерпывающей и точной. Тревожило лишь то, что у него было мало времени для подготовки. Он прислонился к стенке между вторым и третьим лифтом.   Открылась еще одна дверь, и из лифта вышел свидетель, окруженный со всех сторон детективами. Георгий тут же оказался за ними, дав возможность толпе подталкивать его вперед. Здесь у него не было никаких шансов, поскольку между ним и свидетелем находился детектив.   Репортеры выкрикивали вопросы, остававшиеся без ответа. Беспрерывно "стреляли" вспышки, фотографы подпрыгивали, пытаясь запечатлеть на пленку свидетеля. Как только этот человек попадет в зал заседаний, будет слишком поздно.   Они почти подошли к дверям, а катана все еще отдавала холодом в руке Георгия. Он давно перестал дышать. Его легкие были наполнены готовым взорваться кислородом, который, похоже, не потребуется. В ушах давило; казалось, все двигаются, как в замедленной съемке.   На какое-то мгновение группа остановилась перед закрытой дверью. Детектив, прикрывавший свидетеля сзади, немного сдвинулся в сторону. Воздух судорожно вырвался из легких Георгия. Толпа навалилась ему на спину, толкая вперед. Теперь! Теперь - самое время!   Георгий даже не почувствовал, как его рука пришла в движение, она как бы и не была его частью. Катана вошла в сердце свидетеля так же легко, как нагретый нож входит в масло. Георгий разжал ладонь и ощутил, как лезвие вновь скользнуло в рукав, подтянутое пружиной, прикрепленной к поясу. Свидетель слегка споткнулся, когда двое полицейских шагнули вперед, чтобы открыть дверь в зал суда.   Георгий начал протискиваться в сторону лестницы. Вспышка фотокамеры сработала почти у его лица, на мгновенье ослепив его, но через пару секунд зрение восстановилось и он продолжил путь.   В зале заседаний стояла тишина. Затем из коридора послышался нарастающий шум. Звуки голосов становились все громче.   Гурам Чанчанашвили посмотрел на других обвиняемых. Павел Носов нервно играл зажимом на галстуке. Эльтон Фуцаев ломал ногти на пальцах, Хельмут Бэкле машинально что-то рисовал в желтом блокноте, лежавшем перед ним. Шум становился все громче.   Большой Рак наклонился к нему.    - Хотел бы я знать, кого они приведут, - сказал он.   Хельмут Бэкле ухмыльнулся. Ухмылка вышла болезненной, с выражением страха.    - Скоро узнаешь. Встать, труп идет! Хм....   Чанчанашвили жестом заставил их замолчать, его глаза наблюдали за дверью в зал заседаний. Другие стали смотреть туда же.   В дверях показалась первая пара спецсотрудников, затем свидетель. Он споткнулся на мгновение, и полицейский протянул руку, чтобы поддержать его.   Гурам вскочил на ноги с гневным ревом.    - Это Игорь Белкин, сукин сын! Молоток судьи ударил по столу. Свидетель сделал еще несколько шагов в зал. Его лицо, казалось, остекленело от страха. Он снова споткнулся, посмотрел через зал в сторону скамьи подсудимых, открыл рот, словно собирался что-то сказать, но не издал ни звука. В уголке его губ показалась струйка крови, а взгляд выражал предсмертную муку. Он снова споткнулся и начал падать. Попытался ухватиться за пиджак Шейхова, но не смог удержаться и соскользнул на пол.   В зале на миг воцарилась мертвая тишина, а затем началось столпотворение, остановить которое не мог даже молоток судьи.    - Заприте двери! - закричал Шевченко. Большой Рак склонился к Гураму, чтобы что-то сказать.    - Заткнись! - рявкнул Гурам, и темные глаза сверкнули на его бесстрастном лице.   Клерк поднял голову и улыбнулся, когда Георгий показался в дверях.    - Я подготовил для вас бумаги, господин Закариани, вы должны только вот здесь расписаться.   Георгий взял у него ручку, небрежно нацарапал свою фамилию на бумагах и вернул ручку клерку.    - Спасибо, - поблагодарил он и забрал документы.   Какая-то тяжесть все еще теснила его грудь, когда он вышел на яркий солнечный свет, невольно прищурив глаза. Ольга помахала ему из машины. Он улыбнулся и помахал ей в ответ документами, белевшими в его руке.   Ольга озорно улыбнулась ему, когда он подошел к машине.    - Поздравляю, князь Закариани. Он засмеялся, обошел автомобиль и сел в него.    - Ты же не читала документы, моя дорогая. Нет больше князя Закариани. Есть просто мистер Георгий Закариани.   Она громко рассмеялась, а он стал заводить двигатель.    - Просто Георгий. Мне так больше нравится. Звучит так приятно, по-домашнему.   Выводя машину в уличный поток, Георгий посмотрел на нее.    - Знаешь, мне кажется, ты меня поддразниваешь.    - Нет, ничуть, - быстро ответила она. - Я действительно тобой очень горжусь.   Когда они завернули за угол и стали удаляться от здания суда, тяжесть исчезла из его груди.    - Прикури-ка мне сигарету, дорогая, - попросил он.   Георгий почувствовал, как в его пояснице разливается тепло, как забился пульс в бедрах.   Она вставила ему в губы сигарету.    - Интересно, что бы подумала моя мама, - сказала она беспечно. - Ехать на неделю отдыхать с мужчиной не будучи замужем за ним. Даже не будучи помолвленной.   Краем глаза он заметил ее улыбку.    - Чего твоя мама не знает, ее не расстроит.   Ольга все еще продолжала улыбаться.    - Конечно, она могла бы понять, если бы я ехала с князем. Русские в этом вопросе совсем иные. Но с простым мистером...   Георгий перебил ее:    - Ты знаешь, что я думаю? Она посмотрела на него, широко раскрыв глаза.    - Нет. А что?   Боль в его пояснице становилась невыносимой. Он взял ее руку и положил на напрягшуюся мышцу бедра. Улыбка неожиданно пропала с ее лица, когда она почувствовала его напряженное состояние. Он повернул к ней лицо, и на мгновение в его глазах мелькнула мировая скорбь. Затем над ними вновь опустилась завеса.    - Думаю, твоя мама просто дура, - сказал он.   Она рассмеялась, и они замолчали; Георгий повернул машину на Шереметьево, направляя ее к аллеям аэропорта. Он вел машину автоматически, инстинктивно, а его мысли постоянно возвращались в Грузию, к своему дому. Он был там всего лишь несколько недель назад, но казалось, что прошли годы.    Как однажды батоне Гурам назвал его дядю? - Зураб. Он усмехнулся про себя, подумав, что бы сейчас батоне Гурам сказал о нем.   Человек, оставшийся лежать мертвым, представляет собой лишь главную плату в счет его долга. Двое следующих составят проценты, набежавшие за двенадцать лет. Три жизни за одну. В любом случае надо знать: свидетель - должность расстрельная.   Он вспомнил, как это было той ночью, когда батоне Гурам изложил свое предложение.         Глава 4         Во дворе усадьбы Закариани никого не было, когда Георгий въехал туда на машине и остановился перед домом, выключив двигатель. Тут же открылась дверь, и из нее выглянул старик. Когда он увидел Георгия, его лицо расплылось в широкой счастливой улыбке, и он поспешил по скрипучим ступенькам.    - Князь Георгий, князь Георгий! - закричал он старческим голосом.   Георгий повернулся к нему с улыбкой.    - Гиви! - воскликнул он. Старик стал неуклюже кланяться.    - Вам следовало дать нам знать о своем приезде, батоне Георгий, - сказал он. - Мы бы приготовили для вас дом.   Георгий улыбнулся.    - Это неожиданный визит, Гиви. Я могу остаться только на ночь, а завтра уезжаю домой.   Лицо старика нахмурилось.    - Домой, батоне Георгий? Ваш дом здесь. Георгий сделал несколько шагов к дому.    - Да, - сказал он мягко. - Я все забываю. Но сейчас я живу в России и Америке.   Гиви подхватил саквояж с заднего сиденья машины и поспешил вслед за Георгием.    - Как прошли гонки, батоне Георгий? Вы выиграли?   Георгий покачал головой.    - Нет, Гиви. У меня сгорел генератор. Я был вынужден прекратить гонку. Вот поэтому у меня появилась возможность заехать сюда. Спортсмен остался без машины.   Он пересек большой холодный зал и остановился перед портретом отца. Какое-то время рассматривал тонкое лицо с тонкими чертами, которое с портрета смотрело на него. Война сломала его. Духовно и физически. Он высказывался против Шеварднадзе, и Эдуард Амбросиевич приказал конфисковать его земли. Вскоре после этого старик умер.    - Мне очень жаль, что так получилось с вашей машиной, князь, раздался голос Гиви позади него.    - С машиной? А, да, конечно. - Георгий оторвался от портрета и прошел в библиотеку.   Он не думал ни о машине, ни даже о своем отце. Просто размышлял о том, как все изменилось.   Когда он вернулся сюда после распада СССР, все было потеряно. К тому времени его дядя завладел всем. Банком, землей, участками. Всем, за исключением фамильной усадьбы и титула - князя. Его дядюшка никогда не мог простить своего брата за передачу титула незаконнорожденному Георгию. Тем самым он сам лишился права наследования этого титула.   Об этом никогда не говорилось вслух, но все знали, что чувствовал скупой маленький человечек, владевший банком. Георгий с горечью вспоминал, как он шел первый раз на встречу со своим дядей.    - Дядя Зураб, - заявил он самонадеянно. - Мне сказали, что у отца были денежные средства, хранившиеся у вас.   Зураб пристально посмотрел на него через грязный черный стол.    - Тебя не правильно информировали, племянник, - ответил он тонким пронзительным голосом. - На самом деле как раз наоборот: покойный князь, мой добрый брат, к несчастью, умер, задолжав мне большую сумму, и у меня здесь, в моем столе, находятся закладные на вашу усадьбу и на все его земли.   Это было правдой. Все правильно и по закону. Все оставалось в руках Зураба Закариани. На протяжении трех лет после распада Советского строя Георгию пришлось жить всецело во власти этого старика. Будучи зависимым от него во всем, он в конце концов возненавидел его. Даже за деньгами для проезда на свои любимые соревнования по дзюдо он был вынужден приходить в контору дядюшки.   Именно в один из таких дней Георгий впервые встретился с гурамом Чанчанашвили. Он был в конторе дяди в банке, когда на улице поднялась суматоха. Он повернулся и посмотрел через застекленную дверь.   К ней приближался хорошо одетый седовласый мужчина. Люди на улице старательно ему кланялись, когда он проходил мимо них.    - Кто это? - спросил Георгий.    - Гурам Чанчанашвили, - ответил Зураб, заранее вскочивший на ноги.   Георгий вопросительно поднял брови. Он никогда не слышал об этом человеке.    - Гурам, - нетерпеливо объяснил ему дядя, - один из руководителей нашего Общества. Он только что вернулся из Америки.   Георгий улыбнулся. Они называют это Обществом. Мафия. Взрослые люди, а играют, как мальчишки, смешивая капли своей крови, называя друг друга "дядей", "племянником", "кузеном".   - А, ясно. Как говорится, стволы и министры! - улыбнулся Георгий.    - Не смейся, - рявкнул дядя. - В Америке и даже в России Общество играет очень важную роль. Гурам - самый богатый человек во всей Кахетии и на Алазани.   Дверь открылась, и вошел Гурам.    - Добрый день, батоне Зураб, - проговорил он с сильным американским акцентом.    - Для меня ваше посещение - большая честь, господин Чанчанашвили, - поклонился Зураб. - Чем я могу быть полезен вам сегодня?   Гурам вопросительно посмотрел на Георгия. Зураб поспешил с объяснением:   - Позвольте представить вам моего племянника, князя Закариани. - Он повернулся к Георгию, - господин Чанчанашвили из Америки.   Гурам оценивающе посмотрел на него.   - Лейтенант Закариани?   Георгий кивнул.   - Бывший лейтенант. Это было во время войны. То есть давно и не правда, - угрюмо и тяжело сказал Георгий.   - Я слышал о вас, - сказал Гурам. Настала очередь Георгия внимательно взглянуть на него. Совсем немногие слышали о нем во время войны - только те, кто располагал специальной информацией. Интересно, что может знать этот человек.   - Для меня это большая честь, батоне, - сказал он.   Зурабу не терпелось приступить к делу. Властным тоном он обратился к Георгию:   - Приходи завтра, - сказал он важно, - и я посмотрю, смогу ли выделить тебе денег на поездку на этот твой дурацкий поединок по дзюдо.   Губы Георгия сжались, его синие глаза потемнели и стали холодными. На какое-то мгновение его тело напряглось.   Когда-нибудь этот старик зайдет слишком далеко - он уже берет на себя чересчур много.   Георгий чувствовал на себе взгляд Гурама, когда шел к двери, а закрывая ее, услышал голос Зураба:    - Хороший парень, но дорого обходится. Пережиток прошлого - ничему не обучен, никакую работу выполнять не может. - Дверь закрылась, заглушив покровительственный голос.   Гиви разжег камин в библиотеке. Георгий стоял у огня, держа в руке бокал с коньяком.   - Обед будет готов через полчаса, - сказал старик.   Георгий кивнул. Затем прошел через комнату, посмотрел на керосиновую лампу с историческим лицом, рядом с ней фотография матери его.   Он взял фотку, которая все еще стояла на столе. Он помнил ее глаза - синие, как у него, но мягче, теплее и добрее; помнил день, когда она пришла за ним в сад. Ему тогда было всего восемь лет. Он наблюдал за насаженной на иглу большим коричневым тараканом, который старался вырваться.    - Георгий! Что ты такое делаешь? Он обернулся и увидел, что рядом стоит мама, радостно улыбнулся и показал пальцем. Ее глаза проследили, куда направлен его палец, лицо побледнело и стало сердитым.    - Георгий, прекрати. Освободи его немедленно! Это жестоко.   Георгий вытащил иглу из дощечки, к которой была пришпилен таракан, но он продолжал неподвижно сидеть. Он с любопытством посмотрел на свою мать, затем на таракана.    Быстро оторвав ноги, бросил его на землю и наступил на него.   Мать сердито уставилась на него.    - Георгий, почему ты это сделал? Его лицо на мгновение стало серьезным, пока он думал, затем на нем появилась торжествующая улыбка.    - Мне нравится убивать, - заявил он. Мать смотрела на него еще какое-то время, затем повернулась и пошла в дом.   Спустя год она умерла от лихорадки. После этого князь взял его в усадьбу. Там у него было много разных учителей и наставников, но ни один из них не осмеливался говорить с ним непочтительно.   Георгий поставил фотографию на место. Он стал испытывать все большее беспокойство. Здесь возникало слишком много воспоминаний. Дом был наполнен прошлым. Что ему следовало бы сделать, так это продать его и стать американским гражданином. Единственный способ покончить с прошлым - без сожалений выбросить его из головы, навсегда забыть о нем, чтобы внутри не осталось никаких следов.   Он подумал о послании, которое вызвало его сюда. Оно сняло его с гонок, помешало встрече с Илоной в Канзасе. Он улыбнулся, подумав об Илоне.   Что-то есть в этих румынских женщинах, особенно страсть к титулам. Сейчас она, вероятно, уже направляется в Калифорнию с этим богатым техасцем. Гиви открыл дверь в библиотеку.    - Обед готов, князь, - объявил он.