Стать Свиньёй

Глава 2. Кто я?

Глава 2. Кто я?

"umhore& hallarde zaqen heharte hallarde ndimzoq

nka hallarde ndimzoq ghwewdaro zna'dhwaersi dhwaers rsekgh'dzeaj si'chirwiqiist kibwaALMen

uqmieG'kibwaALMen wdekaro qa'andime fti'hallarde zaqen si'heaj"[1]

znengwoq Rei'wdalharde dzeaj

"Первый Путь Мрака существует как Власть структурированной Полосы Эманаций

Так Путь этой Власти пролегает через Пред-Вечный Хаос в Мире Ритуала на Средоточие Паутин Причинности и формирует Черную Свинью

Я, Черная Свинья, протягиваю своей Властью Путь Мрака в Вечность созданную"

Книга Путей Мира Ритуала

Он смотрел на существо, которое настойчиво лезло к его игрушке и неясная ярость вскипала где-то внутри него. Эта галлюцинация требует от него чего-то? Да как она смеет! Ярость затуманила его зрение и с каким-то утробным рыком он бросился на противника, стремясь вцепиться в горло. Ему это почти удалось, хотя дерущихся почти сразу растащили выгуливающие их старушки...

Нет, это не воспоминания той-терьера о драке за любимый мячик с соседским престарелым шпицем. Нет. Это самое первое воспоминание Александра Макарова о его жизни на Земле. Его телу было всего два с половиной году от роду, когда произошла эта драка, но он запомнил ее. Запомнил он и то, как старуха, выгуливавшая другого мальчика, визжала и требовала "немедленно забрать этого психа". Бабка, которая гуляла с Сашей, долго ругала его потом и даже лупила ремнем, но он так и не понял, почему нельзя было перегрызть горло тому мальчику - жалкой галлюцинации, покусившейся на то, что принадлежит ему. Просто запомнил - здесь так вести себя нельзя. Он мог быстро обучаться, если хотел.

После той истории он стал искать дорогу домой. Как выглядел его дом, маленький Саша не помнил, но точно знал - не так как все, что окружало его сейчас. Неправильным было все - и это мелкое, не ловкое тело, и синее небо над головой, зеленая трава под ногами, пища, которой его пичкала бабка, одежда, сковывающая движения. Как правильно он не мог вспомнить, но знал, что так как есть сейчас - не правильно. И еще он помнил, что если долго идти куда-то, то все может измениться и стать правильным. И он стал настойчиво требовать от бабки прогулок. Сначала они гуляли по окрестным улицам, по обоим сторонам которых были заборы, а за заборами - фруктовые сады и небольшие домики. Ничего не менялось. Потом он вытянул бабку на широкий проспект, по которому ездили машины - и маленькие и большие, вмещавшие множество людей. Тогда он стал проситься покататься на этих больших машинах - автобусах, как называла их бабка и ей пришлось ездить с ним по всему городу. Он быстро научился читать и к трем годам неплохо разбирался в карте города, которую выпросил бабку купить в киоске. На карте он отмечал, где они уже побывали и требовал поездок во все более отдаленные районы города. Через год он уже знал Алма-Ату лучше любого таксиста, поражая подруг его мамы своими познаниями в топонимике большого города. Они смеялись и говорили "Путешественник растет". Но эти поездки ничего не принесли - как бы далеко не уезжал Саша с бабкой, ничего не менялось и все оставалось неправильным. Ездил он с мамой и в горы - там было красиво и интересно, но опять - неправильно, точно так же как и внизу, в городе.

Когда ему шел четвертый год, настала осень и бабка собралась на два месяца ехать к своей второй дочери, живущей за полторы тысячи километров, в Новосибирске. Она всегда уезжала из Алма-Аты осенью, опасаясь аллергии на цветущую полынь. В этот раз она взяла с собой внука. Ехать было полтора суток на поезде - и Саша стал внимательно следить за дорогой. Он быстро познакомился с проводницей - толстой улыбчивой теткой лет сорока и надоел ей вопросами, что за станцию проезжает поезд, медленно ползущий по сухой казахской степи. Она показала ему толстую книгу - служебное расписание и он, удивив ее умением читать, вцепился в этот справочник и стал следить за станциями и разъездами. Поезд полз и полз, пологу стоя на маленьких полустанках, а Саша выглядывал из вагона на каждой остановке и понимал - несмотря на незнакомый, почти пустынный пейзаж, так не похожий на утопающую в зелени Алма-Ату - все остается неправильным, как и там. Это было странно, ведь поезд увез их уже далеко от города. Проводница смеялась и не прогоняла пацана из своего служебного купе. Бабка пыталась вернуть его на место, но Саша категорически отказывался - и она махнула рукой пусть остается с проводницей. Через несколько часов стемнело, поезд уходил из Алма-Аты вечером, но спать Саша не собирался. Может быть ночью все наконец-то измениться, думал он. Бабка так и не смогла уложить внука и к двум ночи заснула, проводница тоже отправилась спать - вагон был полным, а на маленьких ночных полустанках из купейного вагона не выходил никто, все ехали дальше. Она оставила Саше справочник и он сидел с ним в коридоре при тусклом свете лампы с трудом разбирая названия станций. Часы проводница оставила пацану, наказав  не потерять их и разбудить ее в шесть утра, когда ожидалась крупная станция. Так и произошло - проводница нехотя встала и, когда поезд остановился, открыла верь вагона. Стоянка была двадцать пять минут - Саша вышел из вагона. Кругом была степь и лишь обшарпанное здание вокзала с надписью Аягуз говорило о то, что здесь живут люди. У входа в вокзал пасся привязанный верблюд и недобро смотрел на пассажиров поезда, вылезших подышать утренней свежестью после вагонной духоты. Кондиционера в вагоне не было, а окна не открывались с прошлой зимы - типичный советский сервис со Знаком Качества[2]. Впрочем не удивительно - поезд был самый обычный, пассажирский, не фирменный и особого сервиса ждать не следовало. Едет - и ладно. Больше всего поражал туалет, расположенный в дальнем от купе проводницы конце вагона - он был грязный и вонючий. Теплая струйка воды еле текла из крана, для чего надо было нажать вверх стерженек на конце крана и держать. Ободок металлического унитаза был обосран и засохшее дерьмо придавало туалету особый железнодорожный колорит. Мыть туалет проводница не собиралась и когда толстый, богато одетый казах, ехавший в соседнем купе, сделал ей замечание она лишь отмахнулась "Вас много, а я одна. Да и нечем мыть". Казах недовольно пробурчал что-то на своем языке и убрался в купе.

Через два часа проснулась бабка, а проводница начала разносить чай - стеклянные стаканы в металлических подстаканниках, наполненные жидкостью, цвета поросячьей мочи и почти таким же запахом. В стаканах звякали ложки и еще к каждому стакану прилагалось два куска сахара-рафинада в бумажной упаковке. Куски были крепкие как камень и даже в кипятке растворялись не менее получаса. "Это не чай, тетя Настя! Чай должен быть черным и через полный стакан не должно быть ничего видно", сказал Саша, когда она принесла четыре стакана в их купе. "Где ж я тебе индийский-то возьму, милый? Завариваю, что дают - чай грузинский третий сорт", ответила она устало. С верхней полки спрыгнул загорелый дядька в одних трусах, с синими татуировками на спине - семью куполами церкви. "А малец-то сечет фишку. Через правильный чай зоны[3] не должно быть видно!", весело сказал он поднимая стакан и поднося его к глазам. "Ну ничего, сейчас нормального заварим, люди подсуетились, собрали мне туесок", продолжил он и, схватив стаканы вышел из купе в коридор. Бабка почему-то напряглась, но промолчала. Дядька вернулся с четырьмя стаканами кипятка и достав сумку с багажной полки, вытащил из нее пачку индийского чая со слоном, нарисованным на ней. Он щедро засыпал по три чайных ложки в каждый стакан и размешал - по купе распространился запах нормального чая А Сашка вспомнил странное словосочетание "чайная тюрьма" и спросил "Дяденька, вы из чайной тюрьмы?". Дядька удивленно посмотрел на ребенка и расхохотался. Просмеявшись, он ответил: "Ага, пять лет от звонка - до звонка отмотал. Домой вот еду, в Семипалатинск. К мамке моей старенькой" и он тяжело вздохнул. А потом спросил "А чего ты тюрьму - чайной-то назвал, а малец?". "Ну там же чай пьют", ответил Сашка и дядька вновь расхохотался: "Пьют кто человек, а не баклан". Чай был вкусный и ароматный и сквозь полный стакан действительно не было видно ничего. Пья его и закусывая бабкиными пирожками, Сашка понял, что попал в Чайную Тюрьму - место гадкое. Чем именно оно гадкое он вспомнить не мог.

После завтрака, он опять отправился к проводнице и продолжил следить за дорогой. Но кругом была все та же желтая выжженная солнцем степь и ничего не менялось, оставаясь как и в Алма-Ате, неправильным. День тянулся долго, но Сашка не собирался спать, несмотря на уговоры бабки. После обеда - дядька с верхней полки снова угостил его и бабку вкусным чаем, станции пошли чаще и к четырем часам дня поезд приполз в Семипалатинск - последний крупный город Казахской ССР. Татуированный весельчак вышел, оставив чая на четыре заварки на газете, покрывавшей столик купе. После Семипалатинска поезд пересек большую реку - Иртыш и начались сосновые леса, но все равно у Сашки было ощущение, что все вокруг остается неправильным. Поздней ночью, около полуночи поезд приполз в Барнаул - крупную станцию, где тепловоз меняли на электровоз. Бабка пыталась заставить Сашку лечь, но он отказался категорически и она, причитая, жаловалась молодой женщине с верхней полки - "Не знаю, что с ним делать! Не спит вторую ночь!". Девушка советовала бабке "хорошенько врезать неслуху по попке", но бабка знала, что это не приведет ни к какому результату и снова махнула рукой на внука, отправившись спать. Нам электровозе поезд помчался резвее - да и путь стал двухколейным. Вагон мотало и он скрипел всеми частями, грозясь развалиться, но Сашка не боялся - поезд ему понравился. За окнами мелькал темный сосновый бор, станции встречались редко и поезд стоял на них всего по минуте. Но, несмотря на совершенно другую, чем в Алма-Ате природу, все продолжало оставаться неправильным. Ранним утром - было еще темно - поезд въехал в Новосибирск и бабка суетясь, стала собирать вещи. Их было много, она, как всегда везла несколько деревянных ящиков с фруктами, которых в Сибири было не достать. Когда поезд остановился, в купе ввалился невысокий дядька лет сорока в сопровождении другого - высокого и худого. Он расцеловался с бабкой, а потом протянул Сашке руку и сказал "дядя Володя". Сашка пожал большую ладонь. Потом они долго шли по подземным переходам, прошли большой гулкий вокзал и вышли на темную площадь, где стоял "Запорожец"[4], покрашенный в грязно-зеленый цвет. Они загрузили вещи в находящийся спереди багажник и влезли в тесный салон. За рулем был длинный и тощий дядька, которого бабка называла Равилем. Он долго возился, пытаясь завести двигатель, и наконец ему это удалось - машина затряслась и с противным треском начала двигаться. Долго ехали по пустым широким улицам, потом выехали на шоссе, по обочинам которого снова был сосновый лес. Наконец, больше чем через час въехали в какой-то жилой район, где красноватые четырехэтажные дома с большими окнами стояли прямо в лесу и, заехав во двор, остановились у подъезда. Выгрузились из машины и стали заносить вещи. Сверху спустилась неопрятно одетая тетка и полезла тискать Сашку - это и была тетя Надя, сестра его мамы. Он не любил тисканья, вообще не любил, когда его трогают, но терпел - ссориться с теткой не хотелось. В квартире все сели за большой круглый стол на кухне и бабка стала жаловаться на трудности дороги - и вор с ними ехал в купе и Сашка вот не спал вообще. Тетка посмеялась, и сказала "Доехали - вот и хорошо". Такой подход к делу Сашке понравился, возможно тетка - вменяемая. А потом его уложили спать и он заснул крепким сном.

Проснувшись после обеда - он проспал почти десять часов, Сашка встал и пошел знакомиться с теткой и ее семьей. Она оказалась веселой и скорой на смех, а вот ее дочка Таня была одиннадцатилетней девчонкой с унылым взглядом и нудным голосом. А еще она играла на скрипке, противно пиликая - выражение ее лица было при этом трагически-мучениским. Дядя Володя оказался математиком и изучал топологию[5] пространства-времени Вселенной. Сашку это заинтересовало, что вызвало у дяди Володи радостную улыбку - а Сашка подумал, что может быть дядька сможет объяснит ему, как найти проход из Чайной Тюрьмы. Однако, дядька не понял его, когда он начал расспрашивать о том, какие бывают другие законы пространства, не такие как здесь. Сашке показалось, что дядя Володя вообще не понимал, что он от него хочет. Но потом тетка сказала - да поучи его началам математики, видишь же пацану интересно, хоть и маленький совсем. Дядька согласился и Сашка начал заниматься с ним - рассказывал он интересно. А еще тетка с дядькой любили гулять по лесу, окружавшему Академгородок[6] - и Сашка пытался отыскать в лесу что-то необычное, но все оставалось таким же неправильным как и в Алма-Ате.

Прошло несколько лет. Четыре года подряд, каждую осень бабка брала его с собой, когда отправлялась в Академгородок и Сашка неплохо изучил математику. Тетка с дядькой удивлялись его интересу к науке, но поощряли его. Тетка была учителем математики в специальной физико-математической школе при Новосибирском Университете и умела объяснять сложные вопросы, а дядька радовался и говорил друзьям, таким же математикам, как он сам, - наследник растет. Ученик. Они смеялись и подсовывали Сашки каверзные задачки большинство из которых ему удавалось решить.

А потом Сашка пошел в школу и осенние поездки с бабкой прекратились. В начальных классах школы ему было откровенно скучно, в семь лет он умел читать и писать, решал квадратные уравнения и уже познакомился с началами алгебры, а учительница - противная тетка Вера Ивановна, все долбила таблицу умножения. Сашка не любил ни "Родную Речь", нудный предмет, где рассказывали о том, как дедушка Ленин любил детей и заставляли заучивать наизусть дебильные стишки про Ленина и печника. Не любил он и уроки истории, на которых постоянно говорили о том, какой великий подвиг совершил советский народ в Великой Отечественной Войне - именно так с больших букв. Общаясь с друзьями дядьки-математика, он наслушался от них жесткой критики Советского Союза - они были диссидентами[7], слушали "Радио Свобода"[8] и потом обсуждали услышанное. Сашка понимал, что Советский Союз - отвратительная страна, в которой люди не имеют ни элементарных прав, ни свобод. Конечно, полного понимания сути Империи Зла у него не было, но главное он знал - СССР отвратительная страна, где власти постоянно лгут населению во всем. В результате, поток пропаганды, лившейся из радио, телевизора и заполнявший половину школьного времени вызывал у Сашки резко отрицательные чувства. Обладая наглым характером, он постоянно дразнил учительницу. Например, вырезал на парте свастику - нет, он не был убежденным фашистом, но решил, что раз в школе говорят о том, что Третий Рейх воевал против Советского Союза, то наверно, Третий Рейх был лучше, чем СССР. Учительница была взбешена и долго орала, увидев вырезанную свастику, но предпочла заставить пацана счистить ее с поверхности парты, а не раздувать дело. Она сама боялась, что ее накажут за такое действие первоклассника. Парту Сашка почистил, но мнения своего не изменил и твердо решил выучить немецкий язык - хотел прочесть "Майн Кампф" в оригинале и составить свое собственное мнение о Третьем Рейхе. Однако, немецкий в школе №119 не изучали, его преподавали в соседней школе №116 и Сашка намеревался перевестись в нее после начальной школы. Тем более, что там было обучение только в первую смену. Вторую смену, то есть обучение с часа дня и до вечера он терпеть не мог, в школе №119 оно было во втором и третьем классах. Получалось, что весь день пропадал впустую. Утром он любил поспать, вторая смена это позволяла. А потом уроки до шести вечера, дома - сделаешь домашние задания и уже пора спать. Первая смена была предпочтительнее - рано вставать, конечно неприятно, но в школу моно идти не просыпаясь, все равно там делать нечего - путая трата времени, а потом оставался целы свободный день. После третьего класса он настоял, чтобы мать перевела его в другую школу, аргументируя этот и первой сменой и немецким языком. Школа №119 с радостью избавилась от неудобного, наглого ученика, списав его в школу, считавшуюся рангом похуже - все окрестные школы стремились списать туда неугодных учеников и учителей.

В новой школе ему понравилось - учителя были хамские, а значит с ними можно наглеть в ответ, но глупые. А еще в новом классе училась совершенно замечательная девчонка - маленькая пухленькая блондинка с очаровательными грустными глазами, она казалась такой необычной и хрупкой для этого мира, что Сашка мгновенно выделил ее из двадцати двух девчонок. Звали ее Светланка и, когда он попытался познакомиться с ней, стала сильно стесняться. Это тоже было очаровательно и он решил, что непременно добьется ее дружбы. Однако, все складывалось не в его пользу - идиотка-классная, злобная тетка по прозвищу "тура-дура" посадила его с заучкой-отличницей, считавшейся самой красивой девчонкой класса. Ее то же звали Светка и она, кажется, положила на Сашку глаз с первого взгляда. Он даже попробовал поговорить с Аллой Турашевной, классной руководительницей, чтобы она пересадила его к Светланке Корниенко  та сидела одна за последней партой, но классная уперлась рогом и отказала: "Сиди, где посадили, болван!".  

К одиннадцати годам Сашка уже многое понял о себе. Во-первых, он точно знал, что Земля - не его родина, но как называлась его родное место он вспомнить не мог. Помнил только, что там все было иначе и скорее всего, это место не было планетой. Во-вторых, он считал себя умнее людей - и одноклассников, и учителей и даже Новосибирского дядьки-математика. Тот конечно был образованнее и знал больше, но это явление временное, а вот настоящего понимания у дядьки не было. Учителей Сашка откровенно дразнил и унижал, демонстрируя перед классом скудность их знаний, над одноклассниками посмеивался, но позволял им списать домашнюю работу по той же математике - не жалко. Дядьке же, с которым с началом школы он виделся редко, не говорил, что считает его глупее себя - надо было пользоваться тем, что дядька с радостью обучал его математике. Иногда даже в письмах[9] рассказывал что-то интересное и присылал заковыристые задачки. Книг Сашка читать не любил - только учебники по математике, а к тому, что в Советском Союзе называлось художественной литературой относился с презрительной брезгливостью. Его не интересовали производственные романы о хороших пионерах и героические книги о войне, в которых безногие летчики ползали по снегу, стремясь добраться до своих, а сумасшедшие безоружные солдаты бросались голой грудью на вражеские пулеметы. Он считал, что скорее всего эти истории были чистой выдумкой и не хотел тратить на их чтение свое время. Писал он грамотно, но за сочинения стабильно получал тройку - сказывалось не знание материала и жесткая насмешка над придурками-героями, которую он позволял себе всегда. Двоек в школе старались не ставить даже самым нерадивым ученикам - это портило показатели успеваемости, борьба за которые была главной задачей советского учителя. Показуха, как и везде в Советском Союзе.

Через неделю хождения в школу, Сашка понял что математичка - Маргарита Николаевна, полная дура, не знающая даже элементарной алгебры и сидение на ее уроках было совершенно бесполезной тратой времени. Она ставила ему тройки и двойки, не понимая методов решения задач, которые он использовал, вместо тех примитивных приемов, которые были включены в школьную программу. Учительница русского и литературы, по прозвищу "Карлсон", была самой забавной - бывший надзиратель колонии для несовершеннолетних преступников она легко поддавалась а провокационные просьбы "рассказать что-то из ее опыта работы с малолетними преступниками" и, забыв о школьной программе, рассказывала длинные истории. Но более всего Сашка ненавидел пионерскую деятельность - все эти собрания, проводившееся еженедельно, политинформации в начале каждого учебного дня, когда ученик должен был пересказать ту ложь, что вечером говорили по телевизору в программе "Время"[10]. А также Сашка терпеть не мог рабский труд, к которому и учителя и пионервожатые[11] приучали школьников с первого класса - бесплатно мыть кабинет, закрепленный за классом и прилегающую к нему часть школьного коридора, прибирать пришкольную территорию от мусора, собирать металлолом и макулатуру. Вся система в СССР была построена на унижении и подавлении: старшими - младших, начальником - подчиненных. Это воспитывало новые поколения рабов, р*****о было переемственным и насаждалось по всей вертикали общественного устройства. Сашка всей это общественной работы избегал, получая за это двойки по поведению, но ему было наплевать - пусть рабовладельцы ищут себе других рабов, а он - свободная личность. Человеком он себя не считал, но "кто я?" - был до сих пор не решенным для Сашки вопросом.

На второй неделе он добрался до классного журнала, где на задних страницах были записаны данные всех учеников - адреса, даты рождения. Он быстро нашел Светлану Корниенко и выяснил ее адрес, а также то, что двадцать девятого сентября у нее день рождения и ей исполняется целых двенадцать лет  - она пошла в первый класс почти в восемь лет. У Сашки возник план - явиться к Светланке домой в ее день рождения и подарить оригинальный подарок. Оставалось придумать - какой. Еще летом он немного заинтересовался биологией и записался во взрослый Клуб Катусоводов, решив, что разведение кактусов - дело оригинальное и можно потратить на него некоторые силы и время. Взрослые дядьки и тетки были удивлены интересом одиннадатилетнего мальчика к их хобби и надарили ему кучу кактусов, так что к осени у него собралась очень неплохая коллекция оригинальных растений. Именно кактус Сашка и решил подарить Светланке - этот сорт выглядел необычно: пушистый ребристый шар с жесткими колючками и легко цвел в домашних условиях красивыми алыми цветами. Более того, Сашка знал за собой одну особенность - он мог пристальным взглядом убрать головную боль, если она вызвана не сильной простудой, а каким-то внутренним дисбалансом физиологии. И еще он считал, что растение можно использовать как передатчик психической энергии, если специально подготовить его. И он стал проводить такую подготовку с намеченным в подарок кактусом. Суть ее заключалась в том, что он полчаса пристально смотрел на растение, не моргая и шептал слова, приходящие откуда-то и глубин сознания. Слова были на неизвестном на Земле языке, Сашка никак не мог вспомнить, как они переводятся, но знал, что они несут в себе особую силу.

К двадцать восьмому сентября все было законченно и завтра, в субботу можно было отправляться в гости к Светланке. В Советском Союзе дети учились шесть дней в неделю и имели только один выходной - воскресенье. Так что отправляться в гости придется после уроков. Интересно, Светланка скажет в классе что у нее день рождения? В начальной школе дни рождения объявляла учительница, а здесь было не ясно - ни у кого в классе, кроме Светланки не было дня рождения в сентябре. Вот и посмотрим, что будет завтра, решил Сашка перед тем как отправиться спать. Он долго не мог заснуть, размышляя о том, чем же его та привлекла невзрачная, если говорить объективно, девочка? Взять ту же Окшину, его соседку по парте, реальная красавица и явно строит ему глазки. Он даже был у нее дома, пил чай с тортиком вместе с ее мамой, незамужней женщиной, в молодости бывшей красавицей, как и ее дочь, но сейчас уставшей и практически прекратившей следить за собой. Так поступали почти все женщины в СССР, после замужества и рождения ребенка бросавшие следить за своим телом и быстро толстевшие и становящиеся какими-то обрюзгшими тетками неопределенного возраста. Не удивительно, что мужья бросали таких жен, несмотря на негативно отношение общественности к разводам, более половины семей в СССР распадалось. Мужики, правда, тоже не блистали - как минимум половина из них к тридцати пяти годам превращалась в хронических алкашей, пропивающих не только свою зарплату, но и зарплату жены, если она не выгоняла алкоголика взашей. Светка Окшина была умницей, отлично училась, но для Сашки она была не слишком привлекательной - Светланка Корниенко в его глазах была намного прекраснее и интереснее своей одноклассницы. Он так и не понял - почему и заснул.

[1] Умхорез халлардэ зарэн хэхарте халлардэ ндимзор

Нка халлардэ ндимзор гхвэвдаро зна'дхваэрси дхваэрс рсэкгх'дзэаж си'чирвириист кибваАЛМэн

Урмиэш кибваАЛМэн вдэкаро ра'андмиэ фти'халлардэ зарээн си'хэаж - примерная транслитерация с Языка Тхари

[2] Знак Качества - отличительный значок товаров и услуг, лучшего, чем обычное качество. Абсолютно не соответствовал реальности и ставился по решению партийно-хозяйственных органов.

[3] Зона - тюрьма на воровском жаргоне. Дядька с куполами на спине - явный вор, едущий домой после освобождения. 

[4] "Запорожец", - он же ЗАЗ-968, советская малолитражка, автомобиль. Отличался расположенным  сзади двигателем и был капризным, часто ломающимся средством передвижения.

[5] Топология - раздел математики, изучающей фундаментальные свойства пространств, их симметрии и структуру фигур. не зависящую от линейных размеров.

[6] Академгородок - имеется ввиду Новосибирский Академгородок, полузакрытый научный центр в СССР, основанный в 1957 году академиком Лаврентьевым

[7] Диссиденты - люди, критикующие Советский строй и всю систему марксизма-ленинизма. Наиболее активные из них могли получить тюремный срок, но во второй половине 70-х власти просто старались не обращать на них внимание, особенно в таких местах, как Академгородок. 

[8] "Радио Свобода" - западногерманская радиостанция, вещавшая на СССР и жестко критикующая советскую диктатуру. Ее передачи глушили, но на хороший радиоприемник поймать их было можно, сквозь треск и шум глушилок иногда удавалось разобрать, что именно говорят.

[9] письма - имеются ввиду бумажные письма, которые писали от руки и потом пересылали почтой по адресу. Электронной почты в те годы не было даже в США, не говоря уж об СССР. Шло такое письмо от десяти до двадцати дней.

[10] Программа "Время" - ежевечерняя политико-информационная передача, полная откровенной лжи и пропаганды Советского образа жизни.

[11] Пионервожатый - чаще всего старшеклассник-комсомолец, обязанный вести воспитательную работу с младшими школьниками-пионерами, отнимая у них время на всяческую ерунду.