— Платон? Платооооон? Ты меня слышишь? — Ильинский щёлкнул пальцами у меня перед глазами, проверяя, реагирую ли я.
А я не реагировал никак. Я замер весь. Я продолжал буравить бессмысленно взглядом пространство переговорной. Да, после абсурдного вопроса папы Юры в моей голове будто что-то сломалось, мысли, что хаотично мелькали тут и там, столкнувшись между собой, застопорились. И лишь одна продолжала болезненно сверлить голову: «Наш с Мартой ребёнок».
— Леопольд! — гаркнул отец Марты, и я очнулся.
— Где? — я тупо огляделся, словно Липатов мог появиться из неоткуда передо мной.
— В Караганде! Наконец-то, — устало нараспев протянул папа Юра, — я было собрался за твоей смазливой Лейлой лилейной бежать да за нюхательными солями.
— Ничего не надо. Я в поряде.
— В каком ты поряде-наряде,
